– Соломон Наумович! – Лена просто светилась от счастья.
Но эта девчушка была не по годам практична, и теперь ее раздирали на части вопросы:
– Так, а шо мне теперь делать, ну, чтобы все было нормально? Что кушать, как себя вести? Ну, я не знаю, может, что-то специальное?
– Кушать все, шо хочется, есги сгедства позвогяют. Вести сибя хогошо, как и гяньше. Ви, мамочка моя, на удивгение кгепкая и здоговая иженчина, так шо...
– А-а?.. – Лена зарделась алым цветом – неудобно ей было задать этому пожилому врачу волновавший ее вопрос.
Только этот старый врач был мудр и умен, повидав на своем веку немало:
– И с бгаговегным ви тоже можите спать. Токо но! И я вам скажу, не так, как гяньше...
– А как? – Девушка покраснела еще больше.
– И шо ви такое пго мине подумаги – шо я стагый извгащенец?!
– Да я... Да... И в мыслях у меня...
– Ви знаите, догогуша, и я имею сибе дома пигу, на манер бензопигы «Дгужба-2», уже тгидцать пиять лет – зовут ее Гозочка. Ми познакомигись в етом самом кибинете, када она дала мине посмотгеть сибе под юбку, как и ви. Я тада бил еще могодой, къясивый юноша с гаячей кговью. И так она мине тогда понгавилась, моя Гозочка, шо пгямо в етом самом кгесге ми и исдегаги нашего Сэмэнчика... Могодость, могодость... – Старый гинеколог улыбнулся своим мыслям. – Так она мине ту встгечу посейчас помнит. Говогит: «Шо это такое за габота илазить девушкам в тгусы? Так у тибе пол-Одессы дитей бегаит, или я не помню за Сему?!» А я гаячий бил, надо вам сказать, сумасбгод. Токо моя Гозочка висю мою гоячность исибе узяла. И слава богу...
– Так, а как же мне теперь?..
– Как и усегда, токо чуть-чуть по-дгугому...
– Это как же?
– Ваш муж, пгостите, имеет-таки сильно большой или не очень?
От такого вопроса лицо Лены стало пунцовым:
– Большой...
– Вот и не отдавайтесь стгасти, хотя это навегняка тяжило, а контгогигуйте пгоцесс. Шоб гъянды не задевать...
– Это как?
– А юки у вас на шо? Гучками, гучками мигого пгидегживаите, шоб дите не помять. Вот вам мой совет, стагого евгейского вгача... И изнаите шо, пгиходите к мине каждый месяц на посмотгеть – вам погезно, а мине стагому пгиятно. – Старый доктор хитро улыбнулся, бросив взгляд на точеные Ленины ножки, едва- едва прикрытые модной мини-юбочкой модели «солнцеклеш». – На такую кгасоту ггех не смотгеть – это ж пгосто угыбка Моны Гизы...
...Она проснулась как-то сразу, вспомнив во сне свое недельной давности посещение доктора Диминштейна. И тут же забеспокоилась – ночью Медведь был словно ураган, торнадо, налетевший на одинокую, беззащитную девушку. И она попыталась было поначалу последовать советам старого гинеколога... Но какая такая имелась в мире сила, могущая остановить этих влюбленных сумасшедших?!
Теперь Лена чутко прислушивалась к своим ощущениям. И не обнаруживала ничего страшного. Наоборот. Сладкая истома усталости разливалась по всему телу. Как это бывало и раньше после неистового, неудержимого напора Медвежьей страсти.
«Ах! Хорошо-то ка-ак!» – Она потянулась всем телом, выгнув спину, словно насытившаяся пантера, и уткнулась носом в крутое плечо мужа.
– Хр-р-р! – зарычала она и куснула Игоря.
В ответ – ноль эмоций, только мирное посапывание уставшего человека.
– Хр-р!!! – Лена укусила сильнее.
Тот же результат.
– Да это не медведь, а толстокожий бегемот! – возмутилась она. – Да я ж тебя сейчас на клочки раздеру!
Она бросилась на Игоря и... В ту же секунду ее рука с острыми ноготками попала в капкан Медвежьей «лапы»...
И все...
Прапорщик спал (или делал вид, что спал) дальше. Проснулась только его рука...
– Пусти! – завизжала Лена весело. – Сломаешь ведь!
В этот момент поднялась вторая Медвежья лапа и приложила указательный палец к губам.
– Ш-ш-ш! Прапорщик спит! – проговорил Игорь, и рука безвольной плетью опала на свое прежнее место.
– Ах!.. Ах ты ленивый жирный свин!!! – Лена задохнулась от возмущения. – К нему пристает, можно сказать, навязывается...
– Нагло навязывается... – вставил Медведь, не открывая глаз.
– ...Нагло навязывается красивая, абсолютно обнаженная (стоял жаркий август) женщина, а он «Спит!», видите ли, и даже ухом не ведет! Да он вообще ничем(!) не ведет! – Она продолжала пытаться высвободить свою руку. – Да другой бы на его месте... Гад ты, Барзов, вот ты кто!
– Я веду... И вообще, я попросил бы без оскорблений – это уголовно наказуемое деяние: «Оскорбление при исполнении...»
– Каком исполнении? Что-то я не...
– Супружеских обязанностей!!! – Какая-то пружина подбросила Игоря, и он повалил навзничь, подмял под себя жену...
– А вот это уже дудки! Раньше нужно было, а теперь пора вставать, приводить себя в порядок и завтракать! – Повозившись немного, она угрем выскользнула из мужниных объятий и вскочила с кровати во всей своей обнаженной красоте. – Как там у вас на службе командуют, Барзов, когда подъем?
– Лен, рано еще! Дай хоть в отпуске поспать! Вон, полдевятого только...
– Так как?! – Она уперла кулачки в бедра, показывая всем своим видом воинственное настроение. Энергия в ней так и бурлила.
– Ну, «Рота, подъем!» или, если что случилось, добавляют «В ружье!»...
– Так, ружья нам ни к чему... – размышляла она вслух. И вдруг заорала дурным голосом: – Рота, подъе- ом!!!
Сработавший рефлекс выбросил Игоря из кровати... Но Медведь тут же и остановился. Он так и стоял, этот голый Голиаф, и смотрел на давящуюся смехом Лену:
– Ну, ты и жопа! Вот же жопа!!!
Лена крутнула «хвостом» перед зеркалом трюмо:
– А шо! Жопа очень даже ничего – красивая...
И, набросив на плечи халатик, выскочила из спальни.
Медведь, одеваясь, покряхтел немного, так, для порядка скорее, и лениво поплелся в ванную принимать привычный ледяной душ...
А потом дурманяще-вкусные запахи погнали его на кухню.
– Вот это, я понимаю, жена! – Игорь посмотрел с восхищением на стол и одновременно на Лену.
– Что, умница-красавица?
– Не то слово!..
– А то!.. Садись давай, бегемот – завтрак стынет!
Игорь уплетал за обе щеки такой вкусный домашний завтрак и с любовью поглядывал на жену.
– Шо щуришься, как тот кот до сметаны? Или задумал чего?
– Ага, жадумал, – проговорил он в ответ с полным ртом. – Фаф дофжую и нафну гряфно прифтавать!
– Э-э, нет! Не получится!
