– Мужик он оказался настоящий! Хоть и с прибамбасами своими от пережитого...
– Так он нормальный или повернутый на войне слегонца? – спросил Филин.
– А ты нормальный? А я? А Слон вот, или Монах, или даже Джин?.. Мы все, Андрюха, повернутые, кто от войны кусок откусил...
– Это точно... – подал голос Монах. – И «наша» война закончится теперь только с нами...
– Жалко только, что ею и наши семьи живут – им-то это ни к чему... – проговорил задумчиво Слон.
– Да уж...
– Ну, так что там дальше-то было? – с истинно татарской горячностью спросил Джин.
– Да уж было, Маратик, было...
...Дорога к Лешему заняла у друзей, как и обещал Зяма, два часа.
Свернув в один прекрасный момент с дороги, они стали углубляться в таежную чащу, передвигаясь теперь уже медленно и осторожно. А уж когда перебрались на небольшом пароме через какую-то речушку, вот тогда-то и встретила их настоящая тайга.
– Вот это да-а! – восхищенно проговорил Игорь.
– Тайга, Медведь, тайга... Вот как через Уй перебрались, так и началась настоящая...
– Не понял! Какой фуй?
– Да не фуй, дурья твоя башка! – заулыбался Гриша. – А Уй – та речуха, на которой паром был. Ее можно было, конечно, и вброд перейти, да только зачем тогда Леший паром соорудил – его работа...
– Ну и названия тут у вас!
– А тут много таких – Туй есть, а та, на которой рыбку половим, Шиш называется. Это ж все Иртыша- батюшки притоки...
– Ну и ну!
Теперь тайга надвинулась, навалилась на машины друзей. Они медленно передвигались по зеленому тоннелю.
– А Леший-то наверняка нас уже засек... – пробормотал Зяма.
Игорь стал озираться, чем вызвал улыбку друга.
– Не старайся, Медведь, не увидишь ты его, если он сам того не захочет. Говорил же тебе – воюет Леший до сих пор. Уж столько лет... Да еще и местный лесник... Тут такой опыт в маскировке, что иногда даже кабарга его не чует, а это самая пугливая косуля на всю тайгу! Так что не старайся. Да и недолго уже, еще пара-тройка километров – и мы на месте...
«Да, сюда стоило приехать... – подумал Игорь. – Еще и не видел ничего, а наудивляться успел на три года вперед!..»
Тем временем «УАЗ» медленно выполз на огромную поляну и остановился.
– Ну вот! Это и есть лесничество Лешего, командир... – И Зяма замолчал, наблюдая с улыбкой за впечатлениями Медведя.
– Ничего себе-е! – Игорь смотрел во все глаза, а на ум невольно пришли всем известные пушкинские строки:
Посредине поляны действительно величаво возвышался раскидистый вековой дуб. Да такой огромный был его ствол, что, наверное, и пятеро человек, взявшись за руки, не смогли бы его обхватить.
Вместо кота... В тени листвы, мирно и даже лениво развалившись, лежала огромная взрослая рысь.
– Это Тимофей, – пояснил Зяма. – Леший его два года назад котенком еще в тайге подобрал.
Да только Медведю было не до пояснений друга – он продолжал вслух произносить стихи:
–
Из леса появился человек, одетый в армейский маскировочный халат модели «Леший», каким пользовались на боевой работе снайпера всяческих спецназов: и армейских, и морпеховских, и кагэбэшных... У Медведя от удивления чуть глаза не вывалились, а человек, вскинув на плечо свой карабин с оптическим прицелом, направился в их сторону...
А Игорь все не мог остановиться:
– В доме она сидит, че ей на ветвях-то делать? – прокомментировал Гриша очередное «сказочное явление», появившееся на крыльце дома. – Это Маша, жена Лешего...
Красивая тридцатилетняя, или около того, женщина теребила в руках кончик своей толстенной, длиннющей, цвета спелой пшеницы косы...
– Ну-у, про избушку это ты, брат, загнул! Избушку нашел!.. Да таких теремов на тыщи верст не сыщешь!
Это и правда был настоящий терем.
Огромный, сложенный из тщательно подобранных бревен, двухэтажный сруб со стрельчатой крышей строился своим хозяином на века. И с любовью и тщанием – это чувствовалось! Резные наличники и ставни на окнах, резное крыльцо, резные петушки на крыше. Не дом, а сказочный дворец, нарисованный кистью талантливого художника...
– Это не он загнул, темнота, а Пушкин Александр! А еще меня Лешим называешь, а сам-то – темнота! Стыдно за тебя, брательник! – От этого голоса с хрипотцой вкупе с пронзительным взглядом колючих глаз невольно бегали мурашки на загривке любого незнакомца. Не стал исключением и Игорь. – Ну, знакомь! Кого это ты ко мне притащил?
...Там русский дух... там Русью пахнет... – закончил наконец Игорь...
– Это мой взводный за Речкой – прапорщик Барзов. Или Медведь...
– Так ты наш, сибиряк? – Леший протянул Игорю свою сухую узловатую ладонь.
– Нет. Я коренной одессит...
Сила этого рукопожатия напомнила Игорю другое, не менее мощное, когда он впервые познакомился с Бахом...
– Значит, море видел?
– Я на нем родился и вырос...
– И мне довелось. Океан... А эти вот, – Леший кивнул головой в сторону улыбавшихся лейтенантов, – никак понять не могут, что бывает столько воды, что и края не видать...
Он еще раз взглянул в лицо Игоря и произнес:
– Святозаром меня кличут, хотя все чаще Лешим...
– Игорь...
– Вот и познакомились...
И, развернувшись спиной к Медведю, пошел к терему, бросив через плечо:
– Ну, че стали пнями? Пошли в дом, что ли? Оболтусы... – Леший ворчал, вызывая еще большие улыбки. – Марьюшка! Да и ты не стой – мечи на стол че в доме есть!.. Вишь, брательник со товарищи в гости пожаловал в кои-то веки...
– Медовуху каку ставить-то?
– Да ты не беспокойся за то – у нас с собой, – встрепенулся Шишка. – Мово дядьки творение...
– Ты... Неси, Марья, неси... Да не этого цвету, а прошлогоднего... – Святозар посмотрел вслед удалившейся к погребу женщине и обернулся к Павлу: – Ты, дорогой мой лейтенант, по-первое: не встревай, когда муж с женой говорит, – такой порядок тут у меня, не тобой заведенный. А в чужой монастырь со своим уставом, как известно...
– Ладно, ладно, Леший, – потупил взгляд Шишка. – Понял я все...
– То добре, что понял... А по-второе: твой дядя, Петр Иваныч, медовар известный на всю округу, спору
