- Не поеду, - пьяно согласился Латышев. - Я уже лет тридцать под землю не опускался.
- Это ты загнул.
- Ей богу!
- У нас в городе метро только в конце восемьдесят пятого запустили. Да и то - один участок, самый короткий.
- В восемьдесят пятом? Ну и что? - Латышев растопырил пальцы и тупо на них уставился. Пошевелил пальцами, а сосчитал в уме: -
Двадцать два года получается. Не так сильно и соврал…
- Восемь лет прибавил. Нам бы с тобой эти восемь лет сбросить…
- мечтательно произнес Женька. - Мне бы полтинник был, - Женька был старше друга на пять лет, - а ты бы вообще пацаном еще был.
- А лучше бы не восемь, - пьяно заметил Никита, - лучше бы… лет тридцать.
- Эх, куда тебя понесло. Тридцать лет! А я вот не хочу все заново начинать. Мне в свои пятьдесят восемь очень даже комфортно живется.
Геморрой слегка доставал, так эскулап мой помог. Тьфу, тьфу! -
Женька постучал себя по голове. - Через пару лет на пенсию выйду, буду на даче жить. На рыбалку ходить буду. Ты знаешь, какие лещи в нашей речушке водятся?.. А ты что, - Женька внимательно посмотрел на
Никиту, - жалеешь о чем-то? Что, плохо эти тридцать лет прожил? Ты только вспомни, сколько всего за эти тридцать лет было!
- Много всего было, - кивнул Латышев, - а вспомнить нечего.
- Не нравишься ты мне.
- Не только тебе. Я многим не нравлюсь. Я сам себе… не очень…
- Твое настроение мне не нравится. Отдохнуть тебе надо. Ты, кажется, в Таиланд собирался? Слетай на Новый год. Прогреешься на жарком солнышке, в Индийском океане искупаешься. Там такие тайки есть, я тебе скажу! Маленькие такие таечки, маникюрные. - Женька имел в виду - миниатюрные. - На каждом углу. Куда не глянь - Тайки.
И за копейки, буквально…
- А кому там еще быть, как не тайкам? Они и стоят так дешево, потому что маленькие. Ха-ха-ха!
- Тайки, они… Я в прошлом году отдыхал в Патайе. - Женька вдруг резко загрустил. - Правда, не один. С женой…
- Может, все-таки бабахнем еще?
- Только на посошок.
Они бабахнули на посошок, и Женька ушел. А Латышев сел за компьютер, но в глазах все плыло. Тогда он открыл бар, поразмышлял, чем усугубить - водки еще выпить? или коньяка? или виски? Выпил большую рюмку коньяка. Зря. Знал же, что спиртные напитки на основе зерновых ни в коем случае нельзя мешать с напитками, произведенными из винограда.
А на утро жутко болела голова. Латышеву пришлось пить аспирин и долго изнурять себя контрастным душем, пока он не пришел в рабочее состояние. И сразу вспомнил о письме. Прочитал его еще раз. А потом еще один.
'Прощай любимая береза. Вот тебе и весь сказ…'
Позвонил Олег Митин, озвучил текущие проблемы. Ну не проблемы, а так - проблемки. Но решать их надо было. И закрутилось… К концу рабочего дня решил заскочить на пару минут в офис своей фирмы, хотел немного денег взять из сейфа. Подъехал, но окна в офисе были темными
- все уже разошлись по домам - не стал заходить. Заглянул в кошелек, решил, что на сигареты хватит. Да и не только на сигареты, в кошельке было еще достаточно бумажек, в том числе и характерного зеленого цвета, впрочем, не очень большого достоинства купюры. Вчера он неслабо потратился и плотно закупился, так что в дом ничего пока не надо. Завтра утром возьмет баксов пятьсот из личного сейфа.
Деньги Латышеву были нужны на новогодний подарок Веронике, который скорей всего будет его прощальным подарком.
Латышев посмотрел на часы. Ничего себе! Седьмой час. Вспомнил вдруг, что не успел ответить на письмо Касатки и поспешил домой. У дома в цветочном магазинчике купил розу. Белую розу. Придя домой, поставил ее в вазу на компьютерный стол и принялся за письмо.
Компьютер напомнил, что времени уже девятнадцать ноль две. А во
Владике уже второй час ночи, подумал Кит. Спит Касатка. Утром проснется, и ее будет ждать это письмо.
Кит поймал себя на мысли, что сегодня весь день, мотаясь по городу, думал о Касатке, вспоминал ее той девчонкой второкурсницей, которую он знал когда-то, и представлял, какая она сейчас.
'Надо отправить ей мои фотографии и попросить, чтобы и она выслала свои…'.
'Привет, Касатка!
Помню ли я наш палаточный лагерь и песни под гитару до утра?..'
Кит вздрогнул, когда неожиданно прозвучала трель звонка.
- Ну… - Латышев выругался про себя и пошел открывать. На пороге стояла Вероника.
- Привет! - она дежурно, как законного супруга, чмокнула его в щеку, бросила сумочку на пуфик и повернулась спиной, чтобы Никита помог снять шубку.
- Почему без звонка?
- А ты не ждал?
- Я же тебе говорил, звони, я доступен. Мобильник весь день молчал.
- А я говорила, что приду в четверг.
Вероника еще из прихожей увидела розу.
- А говорил, не ждал! - Она подошла к столу и понюхала розу.
- Я не это говорил…
- А почему белая? Ты же знаешь, я люблю желтые.
'Желтая была бы кстати', - подумал Латышев.
8.
Утром, как она обещала Анюте, поговорить не удалось.
В начале восьмого позвонил Ляпин и сообщил, что выезжает в
Комсомольск-на-Амуре один. Чуйкин на вокзал не пришел. Или проспал или вообще передумал ехать в командировку. Или что-нибудь случилось.
- Я Васе домой звонил. Никто трубку не берет. Проспал, наверное, и опоздал.
- Давно звонили?
- Да только что. И раньше… полчаса назад и десять минут назад.
'О, господи! - подумала Светлана Андреевна. - Только бы он с собой ничего не вытворил…'
- А может, Василий Иванович и не собирался ехать? Вы видели, он билет покупал?
- А как же! Мне некогда было, Вася сам вызвался, взял мой паспорт и поехал в жэдэ кассы. Купил, один билет мне отдал, а второй я в его руках видел.
'Может, Чуйкин себе не в Комсомольск билет взял, а сразу… Ведь решил же он в свой Калининград ехать' - мелькнула спасительная мысль. Но тут же она вспомнила красные глаза Василия Ивановича и какую-то отрешенность во взгляде. Не решимость, а отрешенность. Ей стало страшно.
- И что мне делать, Светлана Андреевна? - глупо спросил главный инженер. - Ну…, в смысле, - какие будут указания?
- А сейчас ты что делаешь? - раздраженно спросила Корчагина, перейдя на 'ты'.
- Еду. Поезд уже тронулся…
- Ну и поезжай! - Она повесила трубку и тут же набрала номер мобильного телефона Кабирова. - Але! Ты где?
