Алекс.
- Не знаю, - невозмутимо произнес Тема. - Посмотрим.
Алексу вдруг показалось, что среди женских голосов, доносящихся из гостиной, послышался мужской. Он замер и прислушался. Уф!
Показалось.
Они шли по корридору, держась левой стены. Лампа помогала не оступиться и распознать двери в черных прямоугольниках на стенах и отличить их от картин и зеркал. Иногда свет выхватывал из темноты кусок стены корридора с правой стороны - туда друзья решили не смотреть. Им казалось слишком сложной задачей держать под контролем обе стороны их пути. Корридор, похоже, становился все шире и шире, а потолок скоро перестал быть виден - так высоко он поднялся. Внезапно
Алекс, закрывая глаза от лампы, сделал два шага вперед, оставив Тему позади. Тема присмотрелся, да, впереди виднелось, что из-за ближайшей двери выбивается свет. Друзья прибавили шагу и через несколько мгновений пересекли порог библиотеки.
Библиотека теминой квартиры заслуживает отдельного описания. Это был огромного размера зал, где по гигантскому периметру высились темно-коричневые деревянные стеллажи с книгами всех времен, сортов и языков. Стеллажи были настолько высоки, что сопровождались лесенками, которые поднимались простыми ступенями на трехметровую высоту, а далее вились вдоль полок, образуя второй этаж небольшим балкончиком с резными перилами. Половину помещения зала заполняли огромные тяжелые дубовые столы, двумя массивными рядами они создавали атмосферу тишины и спокойствия. Старинные высокие стулья были приставлены к столам, они были обиты коричневой кожей с литерой
V, выдавленной на спинке. Вторую половину зала занимали шкапы, полные книг, и приставленные к ним резного орехового дерева бюро, заваленные свитками и манускриптами со здоровыми гусинными перьями, воткнутыми в книги, как закладки, и просто вяляющимися в беспорядке между чернильниц. Пол в библиотеке был паркетным, со знакомой монограммой V, выложенной красной дубовой доской в центре. Под литерой имелась надпись на латинском языке 'из бесконечности пришед, в бесконечность уйду' 'ex infinita veni, ad infinitum venirum'.
Библиотека освещалась многочисленными бра, вмонтированными прямо в книжные стеллажи, и настольными лампами, водруженными на бюро и столы. В самом дальнем углу библиотеки на балкончике сидел согбенный
Пугач, уткнувшись носом своим бесконечным в какую-то кладезь человеческой мудрости и опыта. Друзья подошли поближе и убедились в том, что заподозрили сразу - Пугач спал. Сладко сопел, не одолев какой-то пыльный фолиант в кожанном переплете.
- Оставим его так? - прошептал Тема.
- Пусть спит, - убедительно прошипел Алекс. - Не будем будить.
Пошли обратно.
Поплутав изрядно и зашедши по дороге на кухню за новой бочкой, друзья вернулись в гостиную, где не так давно оставили своих гостей.
Из пятерых девушек в наличии были только три, Юля, Лена и Ира, которые безмятежно спали, повалившись как попало. Наташа и Таня изчезли в неведомых направлениях, скорее всего, отбыв домой по причине позднего часа. Алекс и Тема погрузились в кресла для продолжения пивной драмы, но не нашли в себе мужества открыть принесенную с собою бочку. Они раскурили сигары и молчали, размышляя каждый о своем.
Тема, перебросив обе ноги через подлокотник кресла, рассеянно созерцал картину на стене. Дом с ржавой водосточной трубой замерзал под холодными зимними ветрами. Сосульки свисали с желобов, а окна были подморожены инеем. Порог слегка замело снегом, как и бродягу, который, недвижим, валялся на обочине дороги. Картина всею тоскою вопрошала нетребовательного зрителя о своей весьма сомнительной художественной ценности. От серости и туманности картины Тема принялся засыпать.
Алекс хорошенько потянул сигару. Сизый клуб дыма, выпущенный им, поднялся и защипал глаза. Алекс осознал, что если он сейчас их закроет, то следующее открытие произойдет только наутро. Он посмотрел на спящих девушек и с сожалением положил сигару на пепельницу - надо спать. Утро вечера мудреней.
Пугачу вдруг стало холодно. Он сквозь сон подумал о том, как бы укрыться чем-нибудь. Хотя бы этим пледом, что Тема вчера на ночь давал, шерстяным, в клеточку. Натянуть бы его до самого подбородка, а лучше, конечно, накрыться с головой, и, подышав нижней губой, отогреть замерзший кончик носа. Вспомнив про кончик носа, Пугач чихнул от холода и с сожалением понял, что просыпается. Хотелось еще поспать. Минуток эдак шестьсот. Он повернулся на другой бок и накрылся книгой. Накрываться книгой было очень неудобно, поерзав под острыми углами переплета, Пугач вспомнил, что находится в библиотеке и, обрадовавшись этому факту, окончательно проснулся.
Четырнадцатая бочка.
Алекс стоял на коленях перед кухонным столом и наливал пиво. За его спиной Юля и Лена жарили пельмени в сковородке, тихо переговариваясь. Ира пропала под утро в неизвестном направлении, оставив компанию впятером. Тема сидел, поджав ноги, на высоком барном стуле, дожидаясь пельменей и пива. Вид у всех был помятый, заспанный. Алекс протянул Теме наполненный бокал и устроился на стуле рядом с теминым.
Тема отхлебнул из бокала и посмотрел в окно. Там было пасмурно и сыро, капал дождь, расставляя большие паузы между каплями.
Настроение было такое же, без салютов и демонстраций, с низко бегущими облаками без просвета. Скрипнула дверь, и в кухню просочился Пугач, причесан и небрит, с большим темным фолиантом под мышкой. Алекс было ринулся предлагать Пугачу пива, но Пугач отверг все предложения решительным движением руки и промычал что-то вроде
'я не пью'.
Утро было позднее и не клеилось. Очень позднее было утро, часа четыре пополудни, пора было уже и занятся чем-нибудь толковым, но какая-то неловкая тягучесть появилась в сердцах наших друзей. Они в полутрезвости с тоской вспомнили о том, что сегодня воскресенье, а завтра понедельник. Некоторым было бы неплохо сходить на работу, взять отпуск, поправить столь бессовестным образом отброшенную дисциплину.
Девушки доготовили пельмени и поставили на стол большую румяную бадью, пригласив всех отведать со сметаной. Пугач, вооружившись вилкой, слабо потыкал в пельмени, вздохнул, хотел что-то сказать, да передумал, стал жевать пельмень. Тема и Алекс пододвинули свои стулья ближе к столу и присоединились к молчаливо-жующей компании.
- Пугач, Пугач, где твоя улыбка, - негромко пропел Тема. Он старательно пережевывал пельмени и запивал их пивом, как водой.
Пугач нахмурился еще сильней.
- Так пить нельзя, - наконец произнес он.
- Тебе налить? - с готовностью произнес Алекс.
- Да, сделай одолжение, - кивнул Пугач.
Тема улыбнулся, посмотрев на Пугача и произнес:
- Вспомнилась мне одна история, - он отпил большой глоток и передал бокал Алексу. - Которая мне очень напоминает сегодняшнее хмурое утро. Если вы и дамы не против, я вам ее расскажу. Она небольшая, но очень дождливая.
- Давай-давай, - поддержал Тему Алекс.
Девушки тоже в перебой выразили готовность стать благодарными слушательницами.
- Так вот, - начал Тема. - В тысяча восемьсот шестидесятом году отменили крепостное право, а за двадцать пять лет до этого…
История, рассказаная Темой в дождливое воскресенье
