до патиссонов.
- Кушай и поедем, - развернул прессу Алекс.
Ничего его не брало. Как только он принял решение, что ребенку быть, приготовился к трудному, но интересному в своей новизне периоду жизни, сбить его с толку было трудно, а уж тем более разозлить.
Теперь ему принадлежала не одна Ярослава, теперь она была уже часть его, ведь в ней росла посаженная им жизнь. Осознание этого факта было упоительно, наблюдение за девушкой - занимательно. Он открывал новые 'страницы' в себе и в ней и точно знал, они не последние. Поэтому чтобы она не творила, как бы не пыталась взбунтоваться или рассердить его, он принимал все как должное, испытывая истинное наслаждение фаната -естествоиспытателя.
Он был уравновешен и смотрел, смотрел на Ярославу, выводя ее из себя этим испытывающим, немного насмешливым взглядом.
- Ты за мной, как микробиолог за бактерией наблюдаешь. Очень интересно, да? - спросила уже в машине, желая поддеть, но Леший лишь улыбнулся и обнял ее за плечо, прижимая к себе:
- Представь, да.
- Я первая дура, что умудрилась забеременеть от тебя?
Алекс смолчал, хотя тон и слова девушки ему очень не понравились.
Что-то гадкое, желчное и неприятное было в них.
Отвернулся к окну, давая понять, что тема закрыта. Ярослава отвернулась в ответ, помолчала и твердо выдала:
- Я не буду рожать от тебя.
'Будешь, куда денешься?' Но смысл упираться, тратить время, нервы и силы, вдалбливая ей очевидное?
У него были в жизни ситуации по молодости, когда некоторые из дам тупо использовали избитые шаблоны приручения и кольцевания, заявляя, что ждут от него ребенка. Первый раз это случилось, когда ему было восемнадцать лет, но и тогда он не был настолько глуп, чтобы попасться на старую как мир уловку. Он просто отвел девушку к специалисту и тот развеял все сомнения, лишив самой сути проблемы. С красоткой они после не встречались, но урок был получен и Леший, если и случалось его любовницам поставить ему этот 'типовой капкан', решал проблему радикально. И точно знал - у него нет детей, и не хотел их. Не задумывался, не желал себя обременять. И Барбара ему понравилась именно трезвым подходом к данному вопросу и полному единомыслию с женихом - иметь детей слишком хлопотно, а к чему лишние проблемы?
Но вот уже лет пять, как на этот вопрос мнение Лешего начало меняться, а у Барбары осталось прежним. Она не желала портить фигуру и загружать себя проблемами вынашивания, воспитания. Для нее ребенок, как и для многих из ее и его круга требовал проявления определенного героизма, потому что вынуждал принести в жертву ему слишком многое.
Беременность серьезно отражалась на внешности и здоровье, а это сказывалось на работоспособности и лишало многих привычных прелестей, как общения, так и личного распорядка дня, нарушало планы, режим, расписание, дарило комплексы и лишние заботы. Поэтому дамы не спешили расставаться со своими подтянутыми фигурками, элитными бойфрендами, кругом общения, ради пищащего комочка, который был нужен лишь мужчине, как повышение его статуса и знака благонадежности. Мода на беременность накатывала и отцветала быстрее, чем сакура, поэтому попасть в 'волну' было сложно, а быть с животом не на пике, шокируя своей плебейской внешностью, женская часть светского бомонда желания не испытывала.
В том круге, где крутился Алекс, желающих стать матерью не наблюдалось даже за хорошее обеспечение. К чему, если его можно иметь, не портя фигуры и ничем не обременяя, не связывая себя?
Поэтому в свое время, у мужчин из его окружения пошла мода на женитьбу на неискушенных женщинах из средних и низших слоев. Те рожали им детей и носа не высовывали из 'теремов'. Превращались к
'куриц', нянча отпрысков именитого супруга и, без сожаления и содержания откидывались, как только нужда в наследнике отпадала и, тот мог самостоятельно ходить. Дальше его воспитывали гувернантки, элитные заведения и ровесники из точно таких же семей, с точно такой же историей. А мужчина опять был в свободном полете и парил над прайдом длинногих красоток, не спеша складывать крылья.
Долг перед семьей и обществом выполнен - что еще нужно?
А если какой-нибудь дурочке взбредет в голову заявить о желании подарить ему ребенка или заключить с ним брак, то имеющимся наследником легко можно прикрыть эту тему, поставив на ней точку раз и навсегда.
Алекс подходил к вопросу отцовства очень осторожно. Он был готов и в тайне даже хотел получить наследника, но считал этот вопрос очень серьезным, ведь ребенок приобретение долговременное, требующие особого подхода по приобретению. Масса нюансов должны были сойтись и, прежде всего на будущей матери. Мало она должна была быть как минимум равной ему по крови, но и обладать массой определенных качеств, ведь они передадутся ребенку по наследству наравне с генами
Лешинских. А получать вздорного, больного и бесперспективного наследника он не хотел. Даже своим отпрыском неважно законным или внебрачным, Алекс хотел гордиться. Он должен был быть минимум как отец, не хуже - это уже неприемлемо.
Сама судьба свела все к одному именно в Ярославе: порода, здоровье, интеллект, характер, внешние данные. Если учесть и данные
Алекса, ребенок обещал быть очень перспективным, живым, пробивным, смышленым, крепким здоровьем, симпатичным. Такого не зазорно будет выводить в свет, ставить рядом с собой. Если сын, а если девочка…
Впрочем, он решил подумать. Девочка конечно хуже мальчика, ему нужен наследник, а наследница - вздор. Единственное на что годна будет девочка - даст возможность породниться и слить капитал, с какой- нибудь не самой последней по знатности и финансовому положению фамилией в Европе. Но стоят ли те вложения, что пойдут на нее, отдачи в будущем? Он не был уверен и девочку не хотел, хотя особо против тоже не был. Но если она будет второй.
Леший провел Ярославу до холла, где ее с милейшей улыбкой на устах приняла медсестра и повела к специалисту, а Алекс сел в кресло и принялся листать журналы в ожидании аудиенции с врачом после осмотра девушки.
Суздалева поражалась: сервис, обстановка - нечета обычным поликлиникам - красота, чистота, тишина, улыбчивый и милый персонал.
Здесь даже пахло, чем -то приятным, а не лекарствами, как обычно в медицинских заведениях.
Девушка забрала у Ярославы шубку и открыла дверь в кабинет:
- Проходите, Юрий Павлович ждет вас, - прощебетала, улыбаясь ей как родной и долгожданной.
Суздалева прошла в кабинет и шлепнулась на стул у стола молодого, симпатичного доктора. Тот тут же заулыбался, как его подчиненная - широко, лучезарно и тепло.
- Рад вас видеть.
'А уж я-то как!' - прищурила на него глаз. Хорошая, наверное, у него зарплата, если так учтиво улыбается проявившейся в его кабинете пациентке. Которую видит первый раз!
- С чем пожаловали?
- Хочу сделать аборт! - отрезала.
Улыбка мужчины малость поблекла, он начал крутить ручку, изучая сидящую перед ним девушку. Вообще- то в клинике занимались абортами, но в другом здании, и не Завадский, к кому была записана Суздалева.
Может, что-то регистраторша перепутала?
- Вы раздевайтесь пока, проходите в соседнюю комнату. Анечка, помоги женщине, - крикнул сестру и, в кабинете появилась миловидная девушка.
- Пойдемте, - заулыбалась Ярославе, приглашая за собой.
Юрий Павлович вышел, чтобы узнать причину путаницы и увидел
Лешинского. Все встало на свои места:
- Приветствую вас, - почти поклонился Алексу. Тот кивнул и внимательно уставился на доктора:
- Я нужен?
