до приезда туда и выгрузки пленника нашего опять в беспамятство впаду, кидаться на половца стану, еще чего чудить — ты меня оглуши чем-нибудь да в телегу кинь. Договорились?
— Оглушить, гришь? — с усмешкой мотнул головой Захар. — А что? Отчего не оглушить хорошего человека? Сделаю…
Он запрыгнул на телегу и тряхнул поводьями:
— Н-но, пошла, ленивая!
До дома Творимира они доехали часа за четыре. Захар предусмотрительно оставил телегу за воротами, заглянул во двор. Олег, замотав поводья гнедой, двинулся следом.
Внутри за минувшие месяцы не изменилось ничего — если не считать, конечно, снежного покрывала, придавшего чистый, нарядный вид и покосившемуся навесу, и выломанной двери, крыльцу и сараям.
— Здесь смерти его предать желаешь? Это добре. Где пакостил — там пусть и ответ держит. Сожжешь его с домом, да?
— Давай, притащим этого паразита сюда… — Вдвоем они сняли с телеги пленника, затащили во двор, распутали веревки, выкатили половца из халатов. Одновременно поморщились: хотя кормить хана и кормили, но выгуливанием его никто не занимался — со всеми вытекающими отсюда последствиями. В окровавленной полотняной рубахе и темно-синих штанах, обшитых атласом, с короткой русой бородкой и взлохмаченными кудрями, лет тридцати, Биняк на вид ничем не отличался от точно таких же парней, что жили в окрестных деревнях, любили своих жен, растили детей. С той лишь разницей, что этот степняк был кровавым мясником, убийцей, насильником и разорителем.
— Фу, какая гадость, — брезгливо тряхнул руками Захар. — И что теперь?
— Давай привяжем к столбу навеса. — Мужчины подняли пленника, прижали спиной к столбу, скрутили руки за спиной. Половец застонал, мотнул головой, пытаясь спрятать глаза от непривычно яркого света:
— Кто вы такие? — внезапно прохрипел он. — Проклятье на ваш род до самого седьмого колена! Отпустите меня! Отпустите, не то карающие мечи очень скоро надут на ваши головы. Вы знаете, кто я такой?!
— Обложить его сеном? — спросил старший.
— Отрежь от его бечевы кусок веревки и свяжи мне руки за спиной.
— Тебе-то зачем?
— Свяжи, потом скажу.
— Ох, уж эти чародеи, — фыркнул Захар, однако просьбу выполнил и стянул Олегу руки довольно туго, даже пальцы онемели. — Теперь чего?
— Что вы делаете, дети собаки? — насторожился половец. — Вы знаете, кто я такой?
— Слушай меня, Захар. Сейчас я кое-что скажу. Потом хватай меня, как бы я ни сопротивлялся, что бы ни говорил, чего ни обещал, кидай в телегу и вези в Сураву. Договорились?
— А этот степняк?
— Просто хватай и вези. Биняк — это не самое главное. Есть кое-что поважнее.
— Ну, как скажешь, — пожал плечами Захар. — Ране от твоих слов беды не случалось, токмо ладное всё…
— Я хан Биняк! — захрипел пленник. — Отпишите про меня родичам, вам заплатят выкуп. Огромный выкуп. Вам хватит его на всю жизнь и детям…
— Заткнись и слушай меня, — повернулся к нему Олег. — Посмотри по сторонам. Ты узнаешь этот двор? Здесь ты и твои подонки загубили целую семью.
— Бросьте! Несколько жалких лапотников! Одних побьешь, новые народятся. За меня вы получите выкуп. Дайте мне поесть и новые штаны.
— Мне не нужно от тебя выкупа, убийца. Ничего не нужно. Я тебя отпускаю. Ты связан, но, если захочешь, можешь раскачать столб, перетереть веревки, ослабить их и выбраться. Потом уметайся в свою степь. Захар, бежим отсю…
Олег едва успел переступить порог, как ощутил знакомый позыв тошноты, нечто неосязаемое словно ударило его изнутри в горло и…
— Ну, ты и вязать… — борясь с болью в запястьях, Олег перекатился на бок, приподнял голову. Он валялся с телеге, позади послушно трусила гнедая, впереди виднелись вершины леса. — Мы что, всего на пару верст отъехали? А, Захар? Что со мной было?
— Как сказывал, колдун, так и было, — ответил с облучка мужик. — Как из ворот вышел, так и начал назад рваться, бился как припадочный, по земле катался, телегу грыз. Ну, а я, как ты указывал, в повозку тебя затолкнул, к борту подвязал, дабы не выпал, да поехал. Ты тут бился, словами непотребными бросался. А опосля затих. Теперича что?
— Наверное, ничего, — вытянулся во весь рост ведун. — Кончилось.
— Может, поведаешь всё же, к чему чудачества сии? Свербит ведь любопытство-то!
— Ты же видел, Захар, как мельник Творимир в меня вселился. Как из-за семьи своей убивался.
— А то, помню. Рази забудешь такое?
— Как думаешь, разве стерпел бы мельник, кабы знал, что убийца его детей и любимой цел остался да на свободу вот-вот вырвется, домой уйдет? Думаю, когда он понял, что его увозят, а хана отпускают, то должен был всё сделать, чтобы на волю вырваться и половцу отомстить. Темницей его, так получилось, тело мое стало, которое он по осени заполучил. И если ему хотелось вернуться…
— А ты хитер, колдун, ох хитер, — тряхнул вожжами Захар. — Выжил, стало быть, из себя чужую душу, избавился. Вот только половца жалко. Уйдет ведь.
— Разве? — не поверил Олег. — А ты помнишь, как мы к мельнику в плен попали? Вот то-то. Причем мы попали на время, а хан Биняк — навсегда.
— Рази забудешь? — повторил мужик.
Середин попытался приподняться, поднять голову:
— Интересно, что там сейчас с мельницей происходит? Может, вернуться, посмотреть?
— Пусть мокрицы смотрят, — ответил Захар. — А я лучше на внуков полюбуюсь.
— От елки-палки, — опять перекатился с боку на бок Олег. — Слушай, да развяжи же ты меня, больно! Теперь-то это зачем? Всё уже позади.
Старший опять оглянулся на него через плечо, хмыкнул в бороду:
— Тут такое дело, колдун. Знал я мельника нашего, знал. Ох, и ушлый был мужик! Хитрый, верткий… Посему полежи-ка ты пока связанным. Вот в Сураву приедем, тогда и отпущу.
— Да я это, я!
— А хоть бы и так. Полежи, отдохни маленько.
— Может, ты и прав, — откинул голову на дно телеги Олег. — Полежу.
От Суравы соблазнительно пахло вареным мясом. Причем за версту — Олег учуял запах, когда телега еще только перевалила гребень холма и покатилась вниз.
— Эк вкусненьким-то повеяло, — попытался сесть он. — В лесу все волки слюной захлебнутся.
— А куды денешься? — пожал плечами Захар. — Скотины-то ныне много оказалось. А сена заготовили не очень, токмо для той, что на дворе была. Давай путы-то обрежу. Нехорошо, заметят еще с терема. Так получается, колдун, избавился ты от заклятия Творимирова? И что делать ныне
