мужики. Скоро опять пора будет сторониться. Это зимой мавки не то спят, не то из-подо льда вылезти не могут. А как вода откроется — только злее становятся.

На широкой прогалине между тыном и ручьем красовалась среди прибрежной прошлогодней осоки воздетая на шест Масленица. Хотя здесь ее, наверное, называли как-то иначе. Коли проводы Зимы — то Зимой, наверное. Толпа сельчан собралась перед соломенным чучелом, громыхали, свистели, кричали. Грозили ему кулаками. Как показалось Середину, многие, войдя в раж, делали это уже всерьез.

Положение спас волхв, разрезав толпу с посохом в одной руке и факелом в другой. Остановился, крестообразно осенил чучело посохом:

— Была пора, была ты нам госпожа и хозяйка! Ныне нет тебе боле ни дня, ни минуточки. Пришел из-за поля, из-за гор господин новый, от века Хорс нареченный. Глаза у него горячие, лик у него светлый, голос его могучий. Его отныне власть и сила, не тебе Хорсу перечить! — Волхв поднес факел, и чучело в несколько минут занялось ярким огнем. — Неси, вода чистая, вода быстрая, Зиму холодную за дальние леса, за высокие горы, в омута глубокие, под камни тяжелые. Забирай вода, Зиму, не нужна она земле более!

Волхв толкнул чучело — и оно медленно завалилось на темный лед ручья. Огонь затрещал, но не погас — вода до него добраться не смогла. Деревенские же радостно заорали, побросали маски, кинулись обниматься и целоваться:

— Нет больше Зимы! Кончилась! Ныне Хорс пришел, лето за собой ведет!

Вскоре на поляне загорелся костер, в который многие побросали свои соломенные костюмы. Ведун тулуп пожалел, отступил в сторонку и ушел к деревне. В доме оставил ношву и верхнюю одежду, прихватил со стола оставленный хозяйкой кувшин со сладко пахнущим медом. Да и вообще — стол был накрыт, как для праздника: пироги, миски с грибами, квашеная капуста, тушеная баранина. Можно подумать, Людмила не знала, что сегодня гульбище большое предстоит.

Когда ведун вернулся к ручью, девушки уже водили на нем хоровод, а парни прыгали через костер — то ли избавляясь от злых духов, то ли просто для веселья. Пламя стояло высоко, в рост человека — так что и удаль молодецкую они тоже показывали. Ближе к воде, на расстеленных коврах — богато зажила деревня — стояли блюда с большущими блинами, миски с медом — не хмельным, обыкновенным. Хмельной мед был в крынках, приглашающе открывших свои широкие горлышки.

Олег с удивлением заметил, что вокруг чучела уже образовалась довольно обширная полынья — то ли из-за тепла огня, то ли благодаря обряду, но ручей очищался ото льда буквально на глазах. Ведун присел на край ковра, кивнув Захару и Скреженю, скатал один из блинов в трубочку, макнул в мед.

— Прощай, Зима, идет Ярило! — похоже на тост произнес старший, поднимая свой блин.

— Долой Зиму, ура Яриле, — кивнул Олег, ответив на тост своим блином.

Впрочем, запивали угощение всё равно пивом и медом, причем с большим удовольствием.

Костер частично прогорел, пламя осело. Теперь через него начали прыгать подростки, а парни, разбив хоровод, затеяли с девушками игру в жмурки. Причем игравшие мало-помалу всё больше удалялись от общего застолья. Тем временем захаровские мальчишки принесли котел, торжественно зачерпнули из дошедшей до берега полыньи «ярилиной» воды, водрузили на угли. Ребятня, отогнанная в сторону, затеяла игру в шапки, быстро переросшую в драку. Их начали разнимать парни постарше… И дело кончилось классической русской забавой — кулачным боем. Иначе говоря, слегка облагороженной правилами боя общедеревенской дракой «стенка на стенку».

Олег ввязываться в веселье не стал, его тревожило совсем другое: серебряный крест потихонечку начал нагреваться, указывая на нарастающее со стороны воды магическое воздействие. Вот только подсказать не мог христианский оберег: то ли это колдовство вызвано обрядом изгнания зимы, то ли водяная нежить подтягивается к открытой воде, собираясь наконец-то выглянуть из своего царства на воздух. Болото, насколько хватало глаз, покрывалось темными пятнами из-за выступившей из-под липкого снега воды. Кое-где, скорее всего, это была уже не вода, а самые настоящие полыньи. Сила Хорса пробуждала болото ото сна.

Драка закончилась перемирием, блинами, пивом и перловой кашей из котла. На месте прогоревшего парни запалили новый костер, прыгать через который подбивали уже девиц. Те хихикали, отнекивались, но иногда, взяв кого-то из молодых людей за руку, всё же прыгали. В свете пламени приближающиеся сумерки были незаметны, и Олег не поверил своим ушам, когда раскрасневшаяся Людмила присела рядом:

— Младших пора укладывать, Олег. Останешься али с нами пойдешь?

— Пойду…

Только во дворе, в тени дома, сараев и навесов, стало понятно, что на Сураву опускается ночь — вокруг было так темно, что приходилось ходить чуть ли не на ощупь. Людмила повернула в конюшню, подвела малышей к сваленному в углу сену, велела ложиться на брошенную поверх сухой травы попону:

— Смотрите не подеритесь ночью! — предупредила она детей, накрывая каждого отдельным тулупом. — Коли по нужде побежите, не забудьте, куда спать вертаться.

Середин ошарашенно оглянулся на избу, потом повернулся к детям.

— Вот, — выпрямилась женщина. — Давно ли я Одинца так же укладывала. А ныне уже — мужчина вырос. Может и вовсе не прийти, не спрашивается.

— А чего в дом-то не идем? — перебил ее ведун.

— Дык, последний день зимы сегодня, — напомнила Людмила. — С мертвого на живое всё меняется. Навий день. Духи предков сегодня в дома возвращаются. Смотрят, всё ли в порядке, как дети порядки и заветы их чтут. Я им и стол ужо накрыла. А живым сегодня в дома нельзя. Навки с собой в зиму унесут, враз застынешь до смерти.

— Где же тогда спать? Ныне даже сеновалов нет, пустые, лето на носу.

— Ну, кто где может, тот там и устраивается, — засмеялась хозяйка, взяла его за руку, повела к бане.

Олег собрался было напомнить про всякого рода банщиков и их сотоварищей, но Людмила зашла с другой стороны, указала на приставленную к чердачному окошку лестницу. Забралась вслед за ведуном.

Наверху было тесно, пахло перегноем. Олег ощутил под ногами толстый, рыхлый слой соломы, настеленной, должно быть, для тепла. Продвинулся чуть дальше и оказался на толстой попоне.

— Помню, в девках была, сколько раз над баней ночевала. Отец строгий был, до петухов не успела — зараз двери на засов. Ты там опасливей крутись, мед опрокинешь.

— Так ты и мед сюда принесла?

— Я же знала, где ввечеру укладываться придется. Там и хлеб должон лежать, и расстегаи с грибами.

— Нашел. — Олег отхлебнул немного, протянул ей на голос. — А Одинец сюда не явится?

— Кто же в его годы домой спать ходит? — хихикнула Людмила. — Нешто у девок сеновалов нет? Бери пирог… Нащупал?

Так, на ощупь, они допили мед, каким-то чудом не разлив по чердаку, поели пирогов.

— Еще хочешь? — спросила женщина. — Последний. Я больше не буду.

— Давай, — вытянул руку Середин, но вместо холодного теста ощутил пальцами нечто мягкое и горячее, обтянутое полотняной тканью. — Что это?

— Это не он, — с усмешкой ответила Людмила.

Вы читаете Тень воина
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату