усредненную по всему ансамблю величину возможных шумовых сигналов, необходимых для получения коэффициентов белых ящиков, входящих в разложение черного ящика, величиной, усредненной по времени, и мы получим правильный коэффициент с вероятностью, равной 1. Хотя это с точки зрения теории не обеспечивает полной достоверности, на практике они эквивалентны достоверным результатам.
С этой целью мы должны уметь определять среднюю величину напряжения по времени. К счастью, прибор для получения подобных средних величин по времени хорошо известен и его легко приобрести. Он состоит лишь из сопротивлений и конденсаторов, а также устройств для измерения напряжений. Таким образом, наш тип систем в равной мере пригоден и для анализа и для синтеза машин. Если мы используем один и тот же аппарат и для анализа машин и для их синтеза, проводимого в соответствии с результатами анализа, то мы воспроизведем функциональный образ этой машины.
На первый взгляд может показаться, что это потребует вмешательства человека. Однако легко (намного легче, чем провести анализ и синтез) добиться того, чтобы результаты анализа представлялись не в виде отсчетов по шкалам приборов, а в виде зафиксированных положений потенциометров.
Итак, насколько нам позволяет число доступных элементов и точность современной техники, мы заставили черный ящик неизвестной нам структуры перенести функциональные свойства (образ действия) на комплексный белый ящик, первоначально приспособленный к восприятию любого функционального образа. Это, в сущности, очень похоже на то, что происходит в основополагающем акте воспроизведения живой материи. Здесь тоже субстрат, способный принять множество форм (в данном случае молекулярных структур), заставляют принять какую-то определенную форму благодаря наличию структуры, которая уже обладает данной формой.
Когда я представил результаты своего анализа саморазмножающихся систем на суд философов и биохимиков, то оно было встречено следующим заявлением: «Но ведь эти два процесса совершенно различны! Любая аналогия между живым и неживым будет только поверхностной. В настоящее время процесс биологического размножения раскрыт до мельчайших деталей, и он не имеет ничего общего с процессом, который вы приписываете размножению машин».
С одной стороны, машины сделаны из стали и латуни, тонкая химическая структура которых не имеет ничего общего с их функциями как частей машин. Живая же материя остается живой вплоть до мельчайших частей, которые характеризуют ее как один и тот же тип материи, а именно до молекулы. Кроме того, размножение живой материи происходит хорошо известным путем, в котором цепочка нуклеиновых кислот как матрица определяет расположение аминокислот в синтезируемых молекулах, и эта цепочка двойная, состоящая из пары дополнительных спиралей. Когда они отделяются, то каждая из них вбирает в себя молекулярные остатки, необходимые для восстановления двойной спирали исходной цепочки.
Ясно, что в деталях процесс воспроизведения живого вещества отличается от процесса воспроизведения машин, который я здесь набросал. Габор в работе, упомянутой мною ранее, указал пути воспроизведения машин, которые будут определяться менее жесткими законами, чем тот, который я привел. Они, пожалуй, в большей степени будут схожи с явлением размножения живых существ. Живая материя, безусловно, имеет тонкую структуру, более присущую ее функциям и процессу размножения, чем части неживой машины, хотя это и может не относиться в равной мере к тем новейшим устройствам, в которых используются принципы физики твердого тела.
Однако даже живые системы не являются живыми (по всей вероятности) ниже молекулярного уровня. Кроме того, при всем различии между живыми системами и обычными механическими системами неверно было бы отказываться от мысли, что системы одного типа могут в какой-то мере помочь нам раскрыть сущность организации систем другого типа.
Такой случай вполне возможен, когда пространственная и функциональная структуры, с одной стороны, и сообщения во времени – с другой, взаимообратимы. Шаблонное рассмотрение процесса воспроизведения еще не раскрывает нам полностью всей картины этого сложного процесса. Должен, по-видимому, существовать какой-то обмен информацией между молекулами генов и молекулярными остатками, который нужно искать в питательной жидкости, причем эта связь должна быть динамической. Было бы вполне в духе современной физики предположить, что посредствующим звеном в такой связи должны быть какие-то поля излучения. Неверно было бы категорически утверждать, что между процессом воспроизведения у машин и у живых существ нет ничего общего.
Осторожным и консервативным умам рассуждения подобного рода часто кажутся менее рискованными, чем поспешные высказывания об аналогии живого и неживого. Однако если опасно утверждать без достаточных доказательств, что существует аналогия, в равной мере опасно отвергать аналогию, не доказав ее нелогичность. Интеллектуальная честность – это не то же, что отказ от принятия интеллектуального риска, а отказ даже рассмотреть новую концепцию, вызывающий эмоциональное возбуждение, не имеет особого оправдания с этической точки зрения.
Рассуждения о том, что Бог якобы создал человека и животных, что живые существа порождают себе подобных и что существует возможность воспроизведения машин, – все это суждения одного порядка, вызывающие такое же эмоциональное возбуждение, какое в свое время вызвала теория Дарвина об эволюции и происхождении человека. Если сравнение человека с обезьяной наносило удар по нашему самолюбию и мы теперь уже преодолели этот предрассудок, то еще большим оскорблением ныне считают сравнение человека с машиной. Каждая новая мысль в свой век вызывает некоторую долю того осуждения, которое вызывал в средние века грех колдовства.
Я уже упоминал о возможности наследования свойств в процессе их самовоспроизведения и о дарвиновской теории эволюции, основанной на законе естественного отбора. В «машинной генетике», рассматриваемой в качестве одного из типов эволюции через естественный отбор, мы должны учитывать и изменчивость, и наследование изменчивости. Предполагаемый нами вид генетики машин охватывает оба фактора. Изменчивость возникает из-за неточности осуществления процесса копирования, который был рассмотрен выше, в то время как скопированная машина, в качестве примера которой был приведен белый ящик, сама может служить прототипом для дальнейшего копирования. В действительности, в то время, как в исходном одноступенчатом процессе копирования копия оказывается похожей на оригинал не по внешнему виду, а по функциональному образу, на последующей стадии копирования пространственная структура сохраняется и последующая копия содержит уже и внешние и функциональные признаки оригинала.
Очевидно, что в процессе копирования в качестве нового оригинала может быть использована предыдущая копия. Иными словами, изменения наследуемых свойств сохраняются, хотя они и подвергаются дальнейшим изменениям.
V
Мне приходилось уже говорить о том, что осуждение, которому в прошлые века подвергалось колдовство, теперь в умах многих людей переносится на современную кибернетику. Я вряд ли ошибусь, сказав, что еще лет двести назад ученый, пытавшийся создать машины, способные обучаться играм или размножаться, был бы облачен в «санбенито» – балахон для жертв инквизиции – и предан огню, ибо «пролития крови быть не должно». Избежать костра ему удалось бы разве лишь в том случае, если бы кто- нибудь из его высоких покровителей поверил, будто он владеет магическим искусством превращать простые металлы в золото, как некогда император Рудольф поверил пражскому раввину Лёви, что своими заклинаниями он способен вдохнуть жизнь в глиняного человека – Голема.
Но даже если бы в наше время явился изобретатель, который сумел бы доказать какой-либо компании по производству вычислительных машин, что его магия может ей пригодиться, он мог бы, ничем не рискуя, заниматься своей черной магией до второго пришествия.
Что же такое колдовство и почему оно осуждается как грех? Почему глупый маскарад «черной мессы» вызывал такой гнев?
Ритуал «черной мессы» легче понять, если мы станем на точку зрения ортодоксального верующего. Для остальных это бессмысленная или даже непристойная церемония. Однако те, кто принимает в ней участие, гораздо ближе к ортодоксальной вере, чем большинство из нас думает. Главный элемент «черной мессы» не противоречит обычной христианской догме, по которой священник творит чудо, превращая дух в плоть и
