школы. И он не мог не припомнить с насмешкой, что я когда-то утверждал, будто смог преодолеть эту защиту. Все как один засмеялись. Я поглядел исподлобья на мага-охранника.
– Я не лгал тебе, – заметил я.
– В это трудно поверить, – с издевкой произнес учитель. – Чтобы суметь нейтрализовать охранное заклятие, нужно проучиться здесь не менее пяти лет. А ты тогда не проучился и месяца. Только самые талантливые способны на это. Да еще и зависит от происхождения.
Брат напыжился, а я разозлился.
– Неужели?
– Что! – взорвался охранник. – Ты смеешь дерзить мне?
– Вовсе нет, учитель, – я призвал себя к спокойствию.
Братец уставился на меня с ненавистью – с охранной магией у него получалось плоховато, и едва дождался окончания урока.
– Ты знаешь, кто я такой? – поинтересовался он, подойдя ко мне вплотную.
– Тупоумный щенок, сын своей матери, вшивой гиены, – отозвался я.
Наши матери ненавидели друг друга, может, поэтому эта ненависть передалась и нам. Спустя миг мы уже сцепились в драке. Если бы мой брат задумался, с чего это вдруг какой-то выскочка решил оскорблять не только его, но и его родительницу, может, он догадался о нашем нечаянном родстве с ним. Но брат не отличался сообразительностью. Нас с трудом разняли через несколько минут. Брат орал как резанный, прижимая руку к разбитому носу, из которого текла кровь, и, захлебываясь в плаче, приказывал позвать отца. Кое-кто посчитал, что лучше исполнить его слова. И Бэйзел появился на месте происшествия.
– Ваш сын… Мы не могли не позвать вас, – шепнул ему кто-то угодливо. – Волчонок посмел…
Бэйзел отвернулся от всхлипывающего мальчишки к его обидчику, и застыл в изумлении, встретившись взглядом со мной.
– Наказать! – приказал он жестко и уточнил, когда с меня с готовностью сорвали рубашку. – Наказать их обоих! Начните с другого.
На лицах учителей застыло изумление. Однако перечить своему господину они не посмели. Брат орал, как девчонка, когда его хлестали, и умолял перестать его бить. Когда пришел мой черед, я не проронил ни звука.
– Хватит, – Бэйзел остановил порку. – А теперь оставьте меня с моим сыном.
Колдуны ушли. Кое-кто хотел увести и меня, но Бэйзел сделал знак меня оставить. Брат все еще тихо всхлипывал. Отец подошел ко мне, обозрел спину, а после заглянул глубоко в глаза.
– Знаешь, почему ты наказан? Ты дрался с тем, кто младше и слабее тебя, – потом обратился к младшему. – А ты знаешь, за что тебя наказали?
– Нет, – выдавил он из себя.
– За неуважение к старшему брату!
Братец в изумлении вытаращился на Бэйзела на мгновенье позабыв о боли.
– Пока же для меня существует только один сын. Тот, который ведет себя достойно.
Брат, глотая слезы, стрелой вылетел вон. Отец посмотрел на меня.
– Старайся не конфликтовать с ним – и так хватает раздоров между вашими матерями…
Я опустил взор. Пальцы отца ласково прошлись по моим волосам.
– Надо же! Они назвали тебя волчонком… – чуть смеясь, заметил он. – За что же?
Его рука скользнула по щеке, и он чуть вздернул мне подбородок, ища встречного взгляда, и улыбнулся.
– У тебя мои глаза, а они этого не заметили.
А потом обнял и прижал к себе. Я невольно охнул, когда спина отозвалась болью. Однако в следующий миг уже сам обвил руками его шею, когда Бэйзел, поняв, что причинил мне боль, едва не отпустил меня. Слишком уж редка была отцовская ласка – я не видел его больше двух лет.
– Все-таки Ретч тебя избаловал, – заметил он.
– Нет, – запротестовал я.
– Нет? – он внимательно посмотрел на меня. – Он много рассказывал о тебе. Говорил, что ты весьма талантлив в обучении. Однако за прошедшее время мало что изменилось. В чем дело?
Я высвободился.
– Мне здесь не нравится.
– Что именно?
– Все. Почему я не могу жить вне этих стен? Почему не могу видеть тебя и маму, когда этого захочется? Почему я не могу заниматься тем, чем нравится?
Бэйзела явно озадачили мои слова.
– Наверное, сейчас ты не поймешь, но есть закон обители, и мой наследник должен воспитываться по этому закону. Чем тебе не разрешают заниматься?
– Мне нравится рисовать.
В его взоре отразился легкий укор.
– А рисуешь ты на занятиях по совершенно другим предметам, в то время, когда должен слушать учителя. За это, я слышал, тебя отправляют на конюшню.
Я потупился. Выходит, Бэйзел был в курсе происходящего. Кто-то, старательно докладывал ему. И он знал, что мне здесь не сладко, но не пошел против своих принципов…
– Впрочем, у вас сейчас и нет свободного времени, – раздумчиво произнес он. – Ладно. Возможно несколько свободных часов у тебя появится. Похоже, придется тебя самому кое-чему научить. Так что захвати свои рисунки, когда придешь ко мне завтра ближе к вечеру. Если магическая защита на школе для тебя и вправду не преграда.
Я в радостном изумлении поднял на него глаза, не веря своим ушам. И следующим вечером уже находился у него. Бэйзел долго разглядывал мои рисунки. Я принес всего около десятка, но самые лучшие. Наша обитель с высоты птичьего полета. Далекий берег моря, движение волн. Заснеженные вершины гор за цветущими холмами, и ветер колышет высокую траву. Звездная ночь – на рисунке такая чернота и глубина, что небо кажется настоящим, а звезды чуть мерцают. На этом рисунке отец остановился и провел рукой над ним.
– Талант и немного визуальной магии? Как ты все-таки преодолел защиту?
– Просто выпрыгнул во внутренний двор из окна библиотеки. Там невысоко.
– Выпрыгнул? А как же магический заслон?
– Не знаю, как объяснить… просто немного отодвинул его.
Бэйзел уставился на меня.
– Ты можешь управлять мировой энергией – высшей магией и даже не знаешь как!
С этого дня отец стал обучать меня магии управления энергией. Как и говорил Ретч, я схватывал на лету. Бэйзел начал с теории. На практике у меня что-то получалось и так, но я должен был знать основы. Он рассказал мне о магической энергии, которую мы могли черпать отовсюду – из окружающих предметов, любого вещества. Кроме того, можно было использовать свои внутренние запасы, удерживать и накапливать в себе. Однако, используя только свои ресурсы, можно дойти до полного истощения, так что подобное практиковалось редко. Но самым мощным, концентрированным источником являлась мировая энергия, та, что проходит по границам миров. Самая тонкая энергия, которой могут воспользоваться только наиболее талантливые и чувствительные маги.
Сама же магия делилась на материальную, полуматериальную и нематериальную или, по-другому, иллюзорную. Материальная магия позволяла изменять свойства вещества, то есть превращать один предмет в другой или, как более сложное, материализовывать новый, используя одну лишь чистую энергию. Полуматериальная делилась на магию управления стихиями ветра, воды, огня, земли и природы; магию присутствия, которая позволяла ощущать внутреннюю энергию колдунов, других живых существ и предметов; магию перемещения, которая, используя мировую энергию, позволяла открывать порталы в другие миры; магию присваивания или наделение магическими свойствами – к ней относилась почти вся охранная магия. Нематериальная магия являлась магией иллюзий, когда из колдовской энергии создавались видимые, но не ощутимые предметы.
Гипномагия же, хотя и считалась высшей форма иллюзорной магии, имела с ней мало чего общего.
