Ударили по брусчатке копыта. Черная тень, темнее окружающей ночи, зависла над колдуном и с гневным храпом обрушилась ему на голову. Та проломилась, как гнилой орех, и из нее на меня брызнуло что-то отвратительное…
Я вскочил, прижимая к себе книгу и распахнув глаза от ужаса. За спиной грохнулась о пол опрокинувшаяся скамья. Передо мной стоял стол, за которым я уснул, догорали на кованых подставках свечи, и тени чуть двигались в углах библиотеки, когда неверное пламя свечей колебал легкий сквознячок. Я ощутил, как по спине текут холодные и неприятные струйки пота. Это случилось опять! Я глянул на раскрытую книгу и увидел на страницах багровые, совсем еще свежие, но уже впитавшиеся в бумагу капельки. Я невольно провел рукой по лицу, куда, несомненно, попали брызги крови учителя. Но их не было. Как не было и ободранной кожи на локтях и коленях, и не было разбившегося под неловкой ногой колдуна цветочного горшка. И только книга являлась подтверждением, что случилось худшее. Я пересилил в себе желание немедленно броситься наружу и узнать стоит ли над мертвецом Шэд. Захлопнул книгу, поставил ее на место и, поникший, поплелся в спальню.
Тейма нашли через час рядом с входом в конюшню. Голова его превратилась в кровавое месиво. А жерди, огораживающие денник Шэдоу оказались сломлены. Жеребец раздраженно похрапывал, когда явились посмотреть на него, но из стойла выходить не думал. Меня позвали к отцу. Он был не один. За мной пристально наблюдал Ретч.
– Действительно странный конь, – пробормотал Бэйзел. – Почему же он не тронул тебя?
– Мне удалось несколько раз увернуться, прежде чем получилось подружиться с ним.
– Тебе не снятся иногда странные сны? – осведомился Ретч, не отрывая от меня холодного взгляда.
Я какой-то миг с испугом взирал на него и тут же спешно отвернулся. Ретч одним движеньем оказался рядом, вздернул мне подбородок и заставил вновь посмотреть на него.
– Я так и знал, – проговорил он негромко. – Все пятеро, не так ли?
– Что это значит, Ретч? – в голосе Бэйзела послышалось недовольство.
– Мерлинда взяла с меня обещание не рассказывать об этом, – нахмурился он. – Но я больше не могу молчать… Это становится закономерностью…
– О чем ты?
– О том его даре, о котором ты еще не знаешь. О гипномагии.
Повисло молчание. Бэйзел в неверии воззрился на Ретча.
– Ты шутить? Тебе известно, сколько веков в обители не было ни одного мага, обладающего даром гипномагии?
– Знаю. Но это не повод думать, что он и не появится.
Бэйзел побледнел и обернулся ко мне.
– Сын?
– Я не хотел… – выдавил я из себя, не смея смотреть на него.
– Не хотел?! Давай-ка по порядку.
– Начни с Брингольда, – подсказал Ретч.
Когда я умолк, лицо Бэйзела, мертвенно бледное, отражало непонимание и растерянность. Ретч выглядел не лучше. А мне показалось, что вместе с этой историей я утратил нечто важное.
– Шесть магов, – прошептал Бэйзел, словно говорил сам с собой. – Насколько эти смерти могут оказаться неумышленными?
– Разве закон касается твоего наследника? – заметил Ретч.
– Дело не в законе, – и Бэйзел обратился ко мне. – Ты дерзишь своим учителям, зная, что в любой момент можешь отомстить за их наказание?
– Нет! – я задохнулся от волнения и того, что у меня возникло чувство, будто я лгу. – Нет. Я не хотел… я заставлял себя не думать об этом… но… я ничего не могу поделать с этим во сне!
Выкрикнув под конец это признание, я развернулся и помчался прочь. Позади меня раздались окрики с приказом остановиться, но я, глотая слезы, которые не смог удержать, нырнул на полутемную лестницу, проскользнул мимо дремавшей стражи и растворился во тьме двора.
Ранним утром Бэйзел подошел к стойлу Шэда. Конь лежал на соломенной подстилке в дальнем углу и даже не подумал шевельнуться, когда повелитель темных колдунов положил руку на новую перекладину, спешно установленную на месте сломанной.
– Я знаю, что ты здесь, – позвал отец. – Мы не окончили разговор. Он слишком серьезен, чтобы его откладывать. Пойдем.
Я выбрался из-за спины Шэда, отряхивая соломинки с одежды, и, не смея смотреть на отца, последовал за ним.
– Все действительно слишком серьезно… Ты будешь официально представлен Совету – я должен знать их мнение. Ступай к матери, она подготовит тебя.
Мерлинда, явно уже бывшая в курсе происходящего, заметно встревоженная, молча проследила, чтобы я вымылся и надел чистую одежду. На мне впервые оказалась серая рубашка из тонкого батиста. Она чуть поправила пару прядей, непокорно падающих на глаза, внимательно оглядела со всех сторон.
– Чтобы ни происходило, чтобы ни говорилось на Совете – молчи, – предостерегла она. – А теперь запомни всех, кто составляет Совет. По правую руку от Бэйзела Ретч, дальше твое и мое места, Лич – лекарь, Бейл – маг воды, Тиквит – маг изучения миров, Балахир – обладающий магией присутствия, Нордек – маг присваивания и материализации и один из главных оппонентов твоего отца. По левую руку – Дарт – маг-охранник, Дейра, Глиб – маг земли, Фотивир и Вард – маги архитектурной материализации, Окьюл – маг визуализации и… Укротитель животных, Тейм, теперь мертв…
– Я не знал, что он в входил в Совет… – прошептал я и отважился спросить Мерлинду. – Что ты думаешь?
Она обняла и прижала к себе.
– Надеюсь, они не пожелают смерти двенадцатилетнему мальчишке… – через силу отозвалась она.
Спустя пару часов Мерлинда подтолкнула меня в дверях просторного светлого зала – зала колдовского Совета. Судя по выражениям лиц, собравшиеся уже успели что-то обсудить. Колдуны как один воззрились на меня. Мерлинда подвела меня к пустым креслам, и я сел между ней и Ретчем. Напротив сидела Дейра, увидевшая меня впервые, как и остальные собравшиеся здесь.
– Вам следовало дождаться нас, – заметила моя мать. – Прежде чем приступить к обсуждению…
– А что здесь обсуждать? – прервал ее Нордек. – Ты знаешь закон.
– Почему бы не отправить его к Ментеперу? – заметил Балахир. – Он единственный, кто обладает даром гипномагии. Пусть научит, как сдерживать дар…
– Нет! – Мерлинда и Бэйзел произнесли это одновременно и чуть удивленно переглянулись.
– Не каждый взрослый маг переживает ученичество у него, а ты хочешь, чтобы мы послали туда мальчишку? – это высказался вместо них Ретч.
– Тогда я не вижу другого выхода… – Балахир передернул плечами.
– У тебя есть еще один сын, – заметил Нордек.
Дейра открыла рот, но, увидев выражение лица Бэйзела, не решилась ничего произносить.
– Мы все знаем закон, – вымолвил отец. – Но способности, которыми он обладает, слишком редко появляются среди нас.
Теперь все поняли, куда он клонит.
– Ты хочешь, чтобы Совет простил его? – поинтересовался Нордек. – Невиновным мы признать его не можем. Как ты тогда собираешься оградить остальных учителей от его дара?
– Он пообещает Совету, что подобное больше не повторится…
Нордек фыркнул, а по моему лицу разлилась бледность.
– Я не могу этого обещать, – слова вырвались, прежде чем я вспомнил, что мать запретила мне открывать рот на Совете.
– Тогда ты пообещаешь это мне! – Бэйзел вперил в меня потяжелевший и мрачный взгляд. – И ненадолго оставишь школу. Я сам пока позанимаюсь с тобой. Но потом ты вернешься. И к этому времени ты должен научиться управлять своими способностями!
Так Бэйзел произнес свое окончательное слово. Возражающих не нашлось. Даже Нордек хмурился, но ничего сказал. Совет разошелся.
