Оператор посмотрел на часы:
– 13:28 местного времени. Если у тебя, Валюша, сутки на размышления, то и нас наверняка до часу завтрашнего дня духи не побеспокоят. Ну разве что жратву передадут. Выспимся. Хоть и хреноватенько в этом подвале, но он имеет одно существенное преимущество перед помещениями наверху. Здесь, по крайней мере, не жарко!
– Это точно!
Валентина легла с края топчана, глубоко задумавшись.
Глава 6
Время для пленников в подвале тянулось медленно. От ужина и завтрака журналисты отказались. Попросили воды умыться. Охранник спустил им на веревке кувшин. Заложники немного привели себя в порядок. Все ждали вызова Валентины к главарю банды, но в 9:00 решетка колодца, ведущего в подвал, отъехала в сторону, и к пленникам упала веревочная лестница. В проеме показалась физиономия коменданта крепости, Назима Натанджара:
– Эй, кроты, вы еще живы?
Дольский ответил:
– Твоими молитвами! Лоб о пол не разбил?
Комендант, видимо, находился в хорошем настроении. Он рассмеялся:
– За тебя, неверный, пусть твоя мать в Москве молится. Так, почему не ужинали и не завтракали? Решили объявить голодовку? Не советую. Откажетесь от обеда – пищу больше предлагать не будем, затем прекратим давать воду. Посмотрю я, как вы запоете через пару суток. Ладно, не хотите жрать, шайтан с вами. А ты, оператор, поднимайся-ка наверх!
– Чего я там забыл? – спросил Дольский. Мне и здесь неплохо!
– Ты плохо понял? Исмаил-Хан желает тебя видеть.
– Сам Исмаил-Хан? И чем это я заслужил подобную честь?
– Вылезай, сказал, или я прикажу своим людям вытащить тебя из подвала. Но когда тебе сломают пару ребер и выбьют зубы, будешь пенять на свою ослиную тупость!
– Зачем же обижать животных? Они поумнее любого из вас будут!
– Так ты поднимаешься?
Дольский вздохнул:
– Поднимаюсь. Что-то не хочется остаться без зубов со сломанными ребрами.
– Давай! Быстро!
Оператор повернулся к Валентине:
– Если не вернусь, Валя, матери скажи, что погиб случайно. Придумай что-нибудь, ладно?
– Ты вернешься, Володя!
– Да? Ну если ты сказала, то вернусь.
Дольский зацепился за лестницу и вскоре скрылся в проеме колодца. Решетка вновь встала на место, и наступила гнетущая, тревожная тишина. Из угла подал голос Сергинский:
– Зачем Дольский понадобился Исмаил-Хану? Может, он с ними заодно?
– Не пори ерунды, Антон. Вова свой в доску, а вот ты, кажется, совсем голову от страха потерял.
Сергинский вскричал:
– Да, я боюсь, я очень боюсь. И это... нормально. Я не хочу умирать, мне всего тридцать один год, у меня хорошие перспективы, квартира в Москве. Какой же я идиот, что согласился, более того – напросился в эту командировку.
Валентина осадила руководителя съемочной группы:
– Да не ной ты! Безвыходных положений не бывает.
– Не бывает? Это тебе хорошо говорить. Тебя папаша выкупит, а за нас с Дольским кто заплатит? Телеканал? Жди! Ненашев наверняка уже подыскивает на наши места новых людей.
– Заткнись, Антон. Без тебя тошно! Помолчи и успокойся, все будет хорошо. Нас вытащат отсюда! Обязательно вытащат!
– Кто?
– Кто бы то ни был. Тебе какая разница?
– Нет, Валя, не нужны мы никому.
Туркина услышала, как Сергинский заплакал, тихо, как ребенок, забившийся в угол.
Валентина отвернулась. Пусть поплачет. Иногда это помогает. Но зачем Исмаил-Хан вызвал Володю? Тот никак не может повлиять на ее общение с отцом. Значит, у душманов имеется другой повод. Какой?
...Оператора ввели в комнату-кабинет главаря банды моджахедов. Дольский сразу обратил внимание на свою камеру, лежавшую на столе, а рядом с ней коробки с кассетами.
Исмаил-Хан спросил:
– Как провели ночь, молодой человек?
– Нормально. Бывало и хуже.
– Первую ночь я дал вам провести спокойно. Интересно будет посмотреть, как вы выспитесь в предстоящую ночь, когда вам в подвал сбросят с десяток ядовитых змей.
– Вы не сделаете этого!
– Почему?
– Вам нужны заложники или трупы? Заложники, так что если вы и сбросите в подвал змей, то совершенно безвредных. На психику это, конечно, подействует, но не более того.
– Ты слишком умный, да?
– Да вроде глупым еще никто не называл.
– Хоп! – Исмаил-Хан подошел к столу, взял камеру. Скажи мне, оператор, сколько кадров ты сделал в Афганистане и где именно?
Дольский ответил:
– Несколько кадров в Кабуле, снимал горы.
Главарь банды положил камеру на место:
– Хорошо! Вашу группу из Ташкента сопровождал мой человек, и он видел, как ты снимал окрестности Кабула. Но почему-то пленки с этой съемкой среди кассет я не нашел. Получается, ты где-то спрятал ее?
Дольский вздохнул:
– Понятно, мне сразу не понравился тот афганец, что летел с нами. А насчет пленки, то вы и не могли ее найти. Съемка не удалась, и я стер запись. Мне, знаете ли, приходится экономить на кассетах. Никогда не знаешь, сколько реально придется снимать.
Исмаил-Хан нахмурился:
– И опять ты лжешь! Все кассеты проверил мой эксперт. Да, да, не удивляйся и не думай, если мы живем в горах, то оторваны от цивилизации. У меня здесь установлена такая аппаратура, что ей позавидовал бы любой телевизионный канал или оператор связи. Так вот, мой эксперт проверил все кассеты. И они оказались «чисты». В том плане, что на их пленках никогда ничего не записывалось, а следовательно, и не стиралось. Поэтому я повторяю вопрос: что, кроме окрестностей Кабула, ты снимал и куда дел пленку?
Главарь банды блефовал. У него не было ни эксперта, ни тем более аппаратуры, способной провести экспертизу.
Дольский каким-то особым чутьем почуял это, поэтому спокойно ответил:
– И я повторяю, снимал только в Кабуле, горы. Очень красивые, кстати, горы. Но подвела автоматика, не настроился фокус, изображение получилось смазанным. Такое в материал не вставишь. Поэтому я стер запись. А эксперт у тебя хреновый, если на хорошей аппаратуре не смог проверить пленку и выдал неверную информацию. Впрочем, если хочешь, я при тебе покажу, как проверяются кассеты, при условии, что аппаратура у тебя, действительно высокочувствительная и фирменная. И ты убедишься, что я не лгу! И потом, где, кроме Кабула, я мог еще снимать? Когда налетели твои коршуны, мне было не до съемок, живым бы остаться.
Исмаил-Хан недоверчиво посмотрел на оператора:
