об обещанном послании.
В этом месте рассказа генерал остановил нефтемагната:
– Вы точно помните, что Исмаил-Хан назвал время – 22:30?
– Да, точно! Я еще подумал, как в такой довольно поздний час он сможет мне передать этот сюрприз.
– Понятно!
– Знать бы еще, что за сюрприз ждет меня? Но наверняка неприятный!
Офицеры переглянулись, Феофанов сказал:
– Скорей всего, вы получите копию кассеты или диска с кадрами казни одного из заложников.
Глаза нефтяного магната округлились:
– Что?!! Какой казни? Какого заложника? О чем вы говорите?
Генерал ответил:
– Мы получили информацию из Афганистана о казни Исмаил-Ханом оператора съемочной группы, в которую входит и ваша дочь, Владимира Алексеевича Дольского, молодого человека двадцати восьми лет. Единственного сына у одинокой матери!
Туркин схватился за голову:
– Господи! Но зачем? Почему? Какой смысл в подобной жестокости?
– Дольского бандиты убили с одной-единственной целью – оказать на вас дополнительно давление. Видимо, Исмаил-Хан посчитал, что вы не должным образом воспринимаете серьезность положения дочери.
Нефтемагнат поднял глаза на генерала:
– Вы правы. Он так и говорил, я, мол, не понимаю всей серьезности положения, и еще... что-то типа он вынужден пойти на какие-то меры, но... я и предположить не мог, что этот бандит решится на убийство. Господи, как же так?
– Вы, Борис Анатольевич, не знаете методов, к которым прибегают террористы для достижения поставленных целей. Поэтому во время переговоров, видимо, не сумели убедить Исмаил-Хана в том, что вас действительно на время лишили возможности распоряжаться финансами. Собственными средствами в том числе. Бандит не поверил вам. Черт побери, ну почему вы сразу же не обратились к нам? По крайней мере, вас проинструктировали бы, как вести переговоры. И канал перечисления денег открыли бы. Каких денег, вопрос второй. Но с вами вместе работали бы профессионалы. Они сумели бы отсрочить перевод выкупа, а мы бы за это время успели подготовить собственные мероприятия. И Дольский бы остался жив. Но... что об этом сейчас говорить?
Туркин поник:
– Вы правы. Это я виноват в смерти оператора. Никогда не прощу себе этого!
Крымов покачал головой:
– Меня просто удивляют некоторые представители нашего общества. Террористов, которые ради бабок готовы уничтожить все и вся, они слушают, а в спецслужбы, что реально могут помочь, не обращаются. Потому что так террористы велят! У меня слов нет! Ведь себе же хуже делают. Но себе хуже делают, черт с ними, а вот нам-то как усложняют работу! Ведь все равно, в конце концов, не они, а мы решаем их проблемы. Ну и народ.
Феофанов повернулся к Крымову:
– Прекрати, полковник!
Но тут прорвало Тимохина:
– А почему прекратить, товарищ генерал? Если такие господа, как Туркин, считают, что сами в состоянии разрулить ситуацию, то пусть и разруливают. Мы-то какого черта из-за их тупости под пули лезть должны?
Генерал прикрикнул на подчиненных:
– А ну отставить разговоры. Вы офицеры и будете исполнять приказы. Или погоны снимайте к чертовой матери. Вот тогда говорите сколько влезет. А пока на службе, то извольте выполнять свои обязанности и держать себя в руках!
Туркин обратился к Феофанову:
– Не ругайте своих подчиненных, генерал. Они правы. Во всем правы. И смерть Дольского на моей совести.
– Ладно! Все, закончили эмоциональную разрядку. Кто и на чьей совести, разберемся позже. А сейчас продолжаем работу! – Генерал повернулся к нефтемагнату: – Каким образом курьеру Исмаил-Хана легче всего передать вам посылку? Возможно, всего лишь обычный конверт. Передать, не привлекая особого внимания к себе?
– Наверное, через охрану поселка.
– На КПП?
– Да! Подъехал, сказал, что привез посылку для меня. Охрана сообщит о посылке мне. Я пошлю своего человека забрать ее, предварительно проверив на взрывоопасность. Курьер спокойно уедет. И никто особенно рассматривать, а уж тем более требовать документы не станет.
– Да если и посмотрят паспорт, то это ничего не даст. Документ наверняка будет поддельным! Ладно. – Генерал повернулся к Крымову и Тимохину: – Поезжайте в городок. С утра работа над планом.
Крымов спросил:
– А вы остаетесь?
– Сейчас Потапов подъедет! Мы еще поработаем здесь. Но вы, исходя из полученной информации, полностью переключайтесь на план. Вся поступающая информация по делу заложников будет немедленно переадресовываться вам! Я и Потапов постоянно на связи! Свободны!
Крымов и Тимохин вышли вначале из кабинета, затем во двор. Спустя пять минут их машина покинула территорию закрытого, элитного поселка и направилась в сторону МКАД. Сегодня у офицеров вечер был свободен. А вот завтра, в четверг 14 июля, по сути начинался первый, подготовительный этап боевой операции «Афганский рейд»!
Глава 2
В 9:00 полковник Крымов и подполковник Тимохин находились в кабинете Управления при штабе военного городка. С этого момента основная группа спецназа «Орион» и резервная «Мираж» были переведены в состояние боевой готовности «повышенная». Крымов раскрыл папку, переданную генералом Феофановым:
– Так, посмотрим, что подкинул нам генерал. Фотографии членов съемочной группы. Вот Дольский. Симпатичный парень, волевой, видимо, спортсмен, взгляд сосредоточенный.
Тимохин добавил:
– Был! И симпатичным, и волевым, и спортсменом. Мастером по дзюдо. Смелым человеком. Но уже – был.
Крымов вздохнул:
– Да! Сука этот Исмаил-Хан. Зачем казнил парня? Ведь мог же обойтись и без убийства.
– Нет, Крым, эти падлы без крови как без воздуха. Но ничего, даст бог, ответит подонок за Дольского и не только за него, а за все дела свои паскудные.
– Тебе, Саня, и придется спрашивать с него.
– Спрошу, лишь бы выйти на этого Исмаил-Хана.
– А куда ж мы денемся, ну ладно, фото посмотрели, досье читать будем?
– Оно нам нужно? О Валентине, главной фигуре предстоящей игры, мы знаем достаточно, а Сергинский? Лично мне он не интересен.
Крымов отложил в сторону фотографии и досье журналистов, расстелил карту района Хандарского ущелья и барриярского лесного массива. Поставил крест слева.
– Здесь у нас Баррияр, вотчина Абдула Асадани, кишлак в начале ущелья. А здесь, – полковник поставил крестик справа, – примерно на пятьдесят километров дальше по тому же ущелью старая крепость Хандар – убежище Исмаил-Хана. Крепость под скалой. Скала – часть перевала Большой Саят, южнее
