– Ты, Саня, за кого меня принимаешь? И когда я дал тебе повод считать себя подонком?
– О чем ты, Крым?
– Все о том же! Короче! Ты согласовал со мной изменения в плане, касаемые ликвидации Исмаил- Хана.
– Почему ты не согласовал их с Феофановым?
– Не мог выйти на связь. Самая лучшая отмазка. Попробуй, проверь!
– Я понял тебя, Крым! Впрочем, иного от тебя и не ожидал.
Крымов сказал:
– И еще! Предлагаю при отработке задачи по заложникам использовать следующий вариант. Сначала одному бойцу спуститься на крышу дома, уничтожив во время спуска пулеметчика, а потом уже провести спуск еще троих, тех, кто под прикрытием не только ребят Соловьева с перевала, но и пулемета пойдет в бункер.
– Откуда ты набрал столько людей? Спуститься могут двое, я и Шепель, Гарин должен работать с лебедкой!
– На лебедке встану я с Гариным! На пулеметчика можно пустить Ахмада Сакара, в бункер тебя и Шепеля. Афганец с удовольствием пойдет с вами, потому что убитый при захвате журналистов – один из встречающих бойцов Абдула, Хусейн, являлся его двоюродным братом. И Ахмад так и рвется, чтобы отомстить за родственника. Такие у них, мирных чабанов, национальные традиции и обычаи. Что скажешь по поводу предложения?
– Подумать надо! И все вновь просчитать. Мастер все же ты, Крым, подкидывать вводные. Представляю, что будет с боевой группировкой, если тебя определят в заместители генерала. А уж если займешь место генерала, тогда вообще...
– Что вообще?
– Вилы тогда будут! Но ладно, ладно, шучу я, тебя генералом не назначат, да и Потапов на пенсию не собирается.
– Все сказал?
– Все! А сейчас мне надо обмозговать твое предложение, признаюсь, весьма привлекательное с первого взгляда, и предупредить Соловьева о времени начала акции. И поговорить еще у нас с тобой до утра времени навалом.
– Ну давай, думай, мыслитель. А я пока понаблюдаю за местностью.
– Хоп! Наблюдай!
Тимохин, оставив Крымова на своей позиции, отполз вниз по склону, где на камнях расстелил схему крепости. Задумался, покусывая карандаш.
Вскоре командир группы спецназа «Орион» вернулся к полковнику Крымову. Спросил:
– Ну и что там внизу?
– Ничего, все спокойно! А ты чего надумал?
– Согласен привлечь к освобождению заложников твоего проводника. Только ты, Крым, лично его проинструктируй, никакой самодеятельности. Без команды огня не открывать. Кстати, у него есть станция, настроенная на нашу частоту?
– Есть!
– Хорошо. Короче, проинструктируй Сакара, а то, увидев бандитов, начнет без приказа палить из РПК, чтобы удовлетворить жажду своей мести.
– Ладно, проинструктирую, хотя в этом нет никакой необходимости.
В 22:00 очередная смена из шести караульных и разводящего вышла из помещения казармы. Разводящий прошел с караульными до ворот, дальше последние пошли на посты самостоятельно. Чуть позже еще один душман занял пост на входе в крепость. Ворота по-прежнему оставались открытыми. Дождавшись бандитов, вернувшихся с постов в караулку, Крымов сказал Тимохину:
– Теперь можешь довести время акции до Соловьева.
Александр вызвал командира второй группы:
– Мираж! Ответь Ориону!
– Мираж на связи!
– Начинаем в 5:00 с действий твоих подчиненных по снятию постов. Все-таки попробуем провести акцию «тихо».
– В бункере двое духов плюс комендант крепости!
– Я знаю!
– Пулеметчик твой?
– Мой!
– Хорошо, а то мне не совсем удобно с перевала достать его!
– Он на мне, Мираж. До 4:00 продолжение пассивного наблюдения. В 4:20 подразделению полная боевая готовность!
– Принял!
– Да, у меня гости! Крым с проводником-афганцем.
Соловьев удивился:
– Откуда здесь взялся полковник?
– Пришел! Ты передай своим, чтобы нашего духа не завалил. Он будет работать по пулеметчику и в дальнейшем находиться на огневой точке.
– Принял!
– У меня все! Следующий сеанс связи в 4:55.
Тимохин отключил станцию. Повернулся к Крымову:
– Ну вот пока все! Ты шел бы тоже отдохнул!
– Да, вопрос где?
– На склоне места много. Да вон хотя бы в канаве, что ниже и справа от нас. По-моему, место ничего!
– Сойдет. Разбудишь меня в 4:30.
– Непременно, Вадим Петрович! Об этом не беспокойтесь.
Начальник отдела спецмероприятий Главного управления по борьбе с терроризмом устроился на отдых в канаве. Тимохин продолжил наблюдение, ожидая, когда его в 23:00 сменит Гарин. Того в два часа должен был сменить Шепель.
В подвале бункера этой ночью не спали. Валентина не ожидала, что вернут Сергинского. Но тот около семи часов спустился в камеру по веревочной лестнице. С опаской взглянул на Туркину. Та отвернулась от руководителя съемочной группы. Сергинский присел на корточки у противоположной от женщины стены. Ему выдали сигареты, и он закурил. В восемь часов в проем заглянул комендант крепости:
– Госпожа Туркина, сегодня для вас приготовлен прекрасный ужин. Мясо, зелень, вино, фрукты. Когда прикажете подать кушанья и напитки?
Валентина, не поднимая головы, ответила:
– Своего лизоблюда Сергинского кормите. Он выслужил у вас это право.
Натанджар сказал:
– Мы позаботимся о вашем коллеге, но особый ужин сегодня приготовлен только для вас.
– И с чего бы это, господин бандит?
– Приказ Исмаил-Хана!
– Пошел ты к чертовой матери со своим Исмаил-Ханом и с праздничным ужином. Я ничего есть не буду!
– Как грубо! Женщины подобным образом не должны разговаривать с мужчинами. Вы плохо воспитаны, даже для европейки. А насчет отказа принять пищу и вино? Что ж! Не хотите, упрашивать не стану. Спокойно ночи, госпожа Туркина!
