Он ловит меня, я – его.
КОЛОДЕЦ
Жажду воды.
Но возле колодца сидит сторож и не дает напиться.
– Посмотри!.. – говорит он, заглянув в колодец.
Колодец глубокий-глубокий, и светлая в нем вода, и мне кажется, что она трепещет, словно живое сердце, и поднимается кверху.
– В ней – твоя жажда, – говорит мне сторож. – Как только она у тебя дойдет до самого края, все на глазах переменится: вода через верх перельется, и ты тогда сможешь напиться вволю. Но до тех пор – нет…
Я верю сторожу,
я верю колодцу,
я верю своему скрытому предназначению -
и готов терпеть, сколько надо терпеть,
и готов гореть на невидимом костре жажды, сколько требуется гореть, чтобы исполнить, что должен и что могу…
Над колодцем стою, и сам я подобен невиданному колодцу, что всем своим нутром жаждет воды, а глубиною последнею – жажды…
ДАЛЬ
Даль подступает и отступает, и повсюду я вместо нее нахожу сумрачную землю, молчаливую воду, корявые деревья.
Я у них допытываюсь про даль.
Говорит земля: это – мой слух.
Говорит вода: это – мое зренье.
Говорят деревья: это – наше дыханье.
Я поворачиваюсь вокруг себя.
Я могу быть в эту минуту только тут, где стою, где я есть.
Даль – мой утраченный рай: он запоминается снами и миражами.
Я пустил во все стороны дали стрелы, а стрелы обратно летят, целясь в меня.
ДО КОНЦА
В левую руку вложили мне пораженье, но успел я в правую взять победу.
Тогда в правую руку мне отмеряют радость, но я протягиваю левую и черпаю печаль.
У меня спрашивают: кто ты? – и хотят остановить.
Я не останавливаюсь и не отвечаю.
Сосредоточенною душою я нащупываю мерцающую нить смысла, по которой должен идти до конца.
ПОСЛЕДНИЙ ЧАС
Звезды опрокидываются и выливают на наши нивы смолу и серу,
грозы проносятся над нашими городами,
колеблется солнце…
Нам тревожно,
нам страшно,
мы прижимаемся еще сильнее к земле,
еще упорней цепляемся за наши занятья и вещи
и не отваживаемся взглянуть выше себя
и понять, что противодействуем спасенью…
А солнце расшатывает наши дни,
а звезды врываются в наши сужденья,
а грозы глушат наши речи,
и все настает, и все никак не настанет тот час, тот единственный час, что для нас существует взаправду, – последний.
ИНЕЙ
Я слышу тьму слов.
Вижу множество людей.
Все они твердят, что надо уметь отличать ложь от правды, намеренье от исполненья, заботу лишь об
