Онегин, являющийся в романе рассказчиком, в сельской глуши пишет мемуары в форме поэмы; как возникающие при этом переживания оставляют свой след в виде 'лирических отступлений'. По времени действие основной фабулы романа – о создании Онегиным своего опуса – происходит уже после завершения действия последней, восьмой главы. Все, что мы привыкли считать 'основным' – лишь фон для прорисовки образа Онегина, который попытался написать 'поэму песен в двадцать пять', зло пародируя в ней Пушкина и Баратынского, но не сумел ни прописать характеры, ни закончить повествование и, уже в старости, всеми забытый, приносит свой так и не законченный опус к издателю. И вот этот образ посредственного и злобствующего литератора воссоздан Пушкиным действительно гениально; ничего подобного в мировой литературе не было.
В.К.: Но ведь об этом в романе вроде бы ничего и нет.
А.Б.: Начнем с того, что об этом говорится в эпилоге романа, который был опубликован под одной обложкой вместе с первой главой. Это – 'Разговор книгопродавца с поэтом'. Никто не понял, что это эпилог, все приняли его за самостоятельное стихотворение и так его до сих пор и публикуют. Завершающая 'Разговор' 'презренная проза': 'Вот вам моя рукопись. Условимся.' и есть последние слова романа 'Евгений Онегин'.
В.К.: То есть, публикуя первую главу, Пушкин уже знал, чем кончится роман, а значит – и весь его план? Но тогда вся история его написания и публикации отдельными главами, его 'размышления' (в письмах и стихах) над советами Плетнева продолжать роман – грандиозная пушкинская мистификация!
А.Б.: Именно так! А чего стоит розыгрыш Пушкина, который на балу с 'изумлением' сказал Данзас: вон, мол, 'какую штуку удрала' с ним Татьяна, отказала Онегину – хотя из уже опубликованного к тому времени эпилога-'Разговора' было ясно, что она ему откажет и что старость героя, окрашенная тоской из-за неудавшейся любви, будет протекать в сельской глуши в одиночестве! На самом деле это Пушкин 'удрал' с нами со всеми 'штуку'! Пушкин был гением мистификации и умел хранить свои тайны. Достаточно сказать, что, публикуя первую главу, он не рассказал о своем замысле даже близким друзьям – иначе чем объяснить, что их первые отзывы на 'Онегина' были столь негативными:
Е.БАРАТЫНСКИЙ: 'Евгений Онегин' – произведение 'почти все ученическое, потому что все подражательно… Форма принадлежит Байрону, тон – тоже… Характеры его бедны. Онегин развит не глубоко. Татьяна не имеет особенности, Ленский ничтожен.'
П.ВЯЗЕМСКИЙ: 'Евгений Онегин' в качестве художественного произведения слабо.'
В.КЮХЕЛЬБЕКЕР: '…но неужели это поэзия?'
А.БЕСТУЖЕВ: 'Дал ли ты Онегину поэтические формы, кроме стихов?'
Вот почему на замечание Бестужева Пушкин отвечал: 'Твое письмо очень умно, но все-таки ты неправ, все-таки ты смотришь на 'Онегина' не с той точки…'
В.К.: С какой же 'точки' следует смотреть на 'Онегина'?
А.Б.: Читая этот роман, следует все время помнить, что это текст самого Евгения Онегина (первое издание вышло вообще без фамилии Пушкина на обложке, там стояло только – Евгений Онегин), что это он рассказчик.
В.К.: А почему, собственно, вы решили, что рассказчик – именно Евгений Онегин?
А.Б.: Рассказчик, который пишет об Онегине в третьем лице, в моменты волнения местами 'проговаривается' и не замечает того, что продолжает вести рассказ с позиции Онегина, но уже от первого лица. В каноническом тексте таких мест я выявил четыре, еще одно есть в черновом варианте романа. Плюс к этому идентичность стиля всего повествования стилю письма Онегина к Татьяне. Есть еще один момент – во вступлении (особенно в черновой редакции) Пушкин дает понять, что текст 'Евгения Онегина' принес ему, 'издателю', некий другой 'автор'. Да и в некоторых примечаниях он пишет об 'авторе' в третьем лице.
В.К.: Зная Пушкина хотя бы в той степени, в какой мы его знаем, можно с уверенностью сказать, что если все обстоит так, как вы говорите, то в образе Евгения Онегина, от лица которого и ведется повествование, он вывел какого-то современника. Вы знаете, о ком идет речь?
А.Б.: Да, разумеется. Без понимания того, кто именно выведен в романе, 'Евгений Онегин' останется непонятым – как не понят он до сих пор. Речь идет о 'приятеле' Пушкина П.А.Катенине.
В.К.: Зачем Пушкину понадобилось писать целый роман с этим посредственным литератором в качестве главного героя – литератором, игравшим явно второстепенную роль в нашей литературе? Стоило ли тратить на него столько сил и времени?
А.Б.: Ну, гению не прикажешь. Кроме того, в культурной жизни России начала ХIX века Катенин – фигура далеко не второстепенная. Это был известный драматург, поэт, критик, языковед, в члены Российской Академии, которая занималась вопросами приведения русского языка в норму, Катенин был избран одновременно с Пушкиным. С другой стороны, он пользовался авторитетом в обществе: участник войны 1812 года, Катенин играл руководящую роль в подготовке Декабрьского восстания, его стихи стали гимном декабристов. Он избежал каторги и ссылки только потому, что в 1822 году за скандал в театре был выслан из Петербурга без права появления в обеих столицах. Александра I он ненавидел (даже вынашивал планы убить его), и когда тот в октябре 1824 года проезжал недалеко от его имения, Катенин уехал из дома, чтобы исключить возможность встречи (а царь о нем спрашивал).
Так или иначе, он пользовался авторитетом в широких кругах – и причины, по которым Пушкин 'истратил' на него целый роман, были серьезны. Катенин принадлежал к 'архаистам', находившимся в оппозиции к сторонникам романтизма (так тогда называли то, что мы сейчас зовем реализмом), а это был пушкинский круг единомышленников, весь 'Арзамас'. При этом Катенин был весьма самолюбив и агрессивен, и его оппозиция 'Арзамасу' вылилась в настоящую вражду. Еще будучи пятнадцатилетним лицеистом, Пушкин написал первую антикатенинскую пародию, за нею последовали другие. В двадцать лет, отбывая в Южную ссылку, Пушкин оставил Жуковскому для издания 'Руслана и Людмилу', и нужно было быть очень недогадливым человеком, чтобы не заметить, что в этой сатирической эпиграмме 'крупной формы' в образе импотента Карлы, похитившего Людмилу (с легкой руки Жуковского имя 'Людмила' олицетворяло русский романтизм, и, следовательно, подразумевалась импотенция литературная), изображен Катенин (в современных массовых изданиях самая острая строфа с описанием импотенции не приводится даже в комментариях – начиная со второго издания поэмы, Пушкин изъял ее).
В.К.: Да за это Катенин должен был возненавидеть Пушкина!
А.Б.: Так оно и было: возненавидел на всю жизнь, всю жизнь злобствовал по его поводу – и всю жизнь прикидывался пушкинским приятелем. Через год после издания 'Руслана и Людмилы' в Петербурге была издана отдельной книжкой и с аншлагами пошла на сцене пьеса Катенина 'Сплетни', в которой он изобразил Пушкина как подлого Татртюфа. Было бы очень странным, если бы Пушкин, с его темпераментом бретера, отнесся к этому как к 'Божьей росе'. Поскольку вызывать на дуэль авторов эпиграмм было не принято, он ответил сатирической эпиграммой 'крупной формы' – 'Евгением Онегиным'.
Характерно, что Онегин-Катенин показан именно как архаист, и в романе не содержится 'оскорбительной личности' (выпадов) в его адрес, о чем Пушкин предупредил в предисловии, – то есть сатира Пушкина построена предельно этично.
В.К.: Ну, хорошо, допустим, что это именно так и что 'Онегин' – сатира на Катенина. Что это меняет в нашем отношении к героям романа? В принципе Онегин не вызывал симпатии и без понимания, что повествование ведется от его лица. Здесь к его облику добавляется лишь то, что он еще попытался стать литератором – и оказался литератором посредственным; хотел написать 'поэму песен в двадцать пять', а не потянул и на десять. Знание же, что в этом образе выведен Катенин, должно подкрепляться каким-то биографическим созвучием. Уж если Пушкин писал сатирическую эпиграмму, мог ли он упустить такую возможность?
А.Б.: А он и не упустил. Подход к роману с пушкинской 'точки' сразу же позволяет это созвучие выявить.
Считается, что действие романа начинается в 1819, а заканчивается весной 1825 года, что 'Путешествие Онегина' имело место после дуэли с Ленским, но перед встречей Онегина с Татьяной в Петербурге. При этом утверждается, что путешествие это было единственным, причем не дальше Одессы, а пребывание Онегина за пределами России категорически отрицается всеми пушкинистами.
Такая интерпретация, основанная на психологической ошибке (которую мистификатор Пушкин, кстати, тонко спровоцировал), противоречит реалиям романа. Действие фабулы происходит в преддверии не Декабря 1825 года (в сюжете нет даже намека на соответствующую обстановку), а Отечественной войны.
