вышел.
Наемники повскакивали, увидев своего предводителя. Он жестом приказал подбросить в костер больше хвороста.
Ральф сбросил плащ и встал на колени перед будущим сюзереном. По древней традиции им следовало обменяться подарками и произнести торжественные речи, но Вернон решил подсократить ритуал.
— Ральф из клана Коэн добровольно становится моим вассалом, — громко обьявил он.
Ральф чуть скривился при слове «добровольно», но в неверном свете костра этого никто не заметил. Притихшие наемники смотрели, как Вернон опускает свой меч, и Ральф сжимает ладонями клинок, сильно, до крови. Было бы достаточно и пары капель, но досада и злость заставили его отчаянно вцепиться в сталь, не чувствуя боли. Багровый ручеек бежал по лезвию и стекал вниз, на обугленную землю у костра.
Наконец, Ральф разжал ладони. Вернон поднял меч, вытянул вперед левую руку и резанул по предплечью. Кровь вассала и сюзерена смешалась на клинке.
Ральф упрямо смотрел вниз, на грязные сапоги Вернона, на его одеяло, спавшее с плеч при резком движении. Он чувствовал себя так, будто совершил что-то жуткое — и непоправимое. Капли крови Вернона падали на голову Ральфа. По правилам, кровью сюзерена нужно было помазать лоб вассала, но Ральфу она капала на затылок.
— Ну что, все готово, — сказал наконец Вернон. — Можно нажраться на радостях…
Наемники радостно поддержали его. Мгновенно были вскрыты запасы с хэнковым самогоном и вином. Пили за Оскера и Вернона, за новых людей в отряде. Ральф глотал крепкое пойло, надеясь как можно быстрей напиться и забыть о проклятой церемонии. Наемники относились к нему настороженно, но Вернон с улыбкой трепал вассала по плечу, давал ему пить из своей фляжки и даже заставил перебинтовать ладони.
Костры полыхали ярко, наемники горланили песни и рассказывали хвастливые истории, а в стороне мирно спало озеро Снежное. Над черной поверхностью воды стлался туман, по заболоченным берегам к воде подходили звери, на небольшом острове чуть заметно мигал маленький костерок. Робкое пламя высвечивало согбенные фигуры людей и стены храма. Ральф опознал бы в вырезанных над арками орнаментах руку Фенгара. Мастер создал храм в таком же стиле, как и часовни — только тут он использовал не белый мрамор, а полированный камень, черный, будто омуты Снежного.
Глава 18
Развилка Проснувшись, Ральф долго с недоумением смотрел на выгоревшее полотно над головой.
За время их путешествия он привык спать под открытым небом, и ему понадобилось время осознать, что теперь они в лагере Вернона. Чем закончилась вчерашняя попойка, Ральф не помнил, но было ясно, что он перебрал: болела голова и сильно хотелось пить.
— Проснулся?
Ральф приподнялся на локте и увидел Кронта, который на пороге щепкой счищал грязь с сапог.
— Есть… воды? — незнакомым хриплым голосом спросил Ральф.
Кронт бросил ему фляжку:
— Что-то ты бледноват, высокородный. Даже зеленоват, я б сказал.
— Да, как-то дурно… Я сильно напился вчера. Не помню даже, чем все закончилось. Надеюсь, я ничего про Вернона не сморозил?
— Не. Ты ж живым проснулся! А Вернону ты, кажется, понравился. И ребятам.
Особенно после того, как выпил одним махом полбутылки на спор.
— Полбутылки? Самогона?
— Ага. Причем спокойно так, будто сок. Правда, потом выблевал все в костер.
— Какой кошмар!
Кронт засмеялся:
— Да ладно тебе. Главное — мы живы, и мы в банде. Дерьмо, я вчера был уверен, что Вернон тебя прирежет. Он, конечно, никогда высокородных не любил, но тогда у него прям руки чесались кишки тебе выпустить. Ты молодец, упираться не стал.
Ничего, наплюешь на эту дурацкую клятву.
— Тогда меня выгонят из клана и из рода.
— Если узнают… Ну, нас еще и поединок ждет, забыл? Хотя, глупо из-за этого дурака Иеронима драться.
— Я обещал Велене.
— Да-а… Все эти форпостовцы такие мстительные… Впрочем, неважно. — Кронт придвинулся ближе и зашептал. — Слушай, а как твой нож? Еще спрятан?
Ральф ощупал сапоги — он спал не разуваясь:
— Да, здесь, — также тихо ответил он.
— Хорошо. Пусть там и будет.
Ральф, слегка пошатываясь, вышел из палатки. В лагере было тихо: многие еще отсыпались после вчерашнего. Парочка наемников суетилась у костра, кто-то пошел за дровами — из леса доносился звук мерных ударов топора.
Оглядевшись, Ральф побрел к озеру — туда вело множество узеньких тропинок, которые петляли между кочками, щуплыми деревцами и кустами можжевельника. Топкий берег был укреплен березовыми бревнами. Осторожно ступая по гати, Ральф подошел к кромке воды, присел на корточки. Озеро казалось сонным, оно не сразу отразило склонившегося к нему человека.
Ральф плеснул в лицо водой — она была рыжеватой, с частичками ила, но приятно холодной. Бинты на ладонях намокли, раны зажгло, но Ральф почувствовал себя взбодренным. «Надо будет перевязать», — подумал он и, кивнув на прощание Снежному, вернулся в лагерь.
Проходя мимо коновязи, он потрепал по холке своего вороного, который выглядел очень довольным — в его кормушку щедро насыпали овса.
— Ральф Коэн!
Вернон, улыбаясь, шел навстречу. Теперь он гораздо больше походил на благородного господина, чем вчера вечером: чуть влажные волосы были тщательно расчесаны, вместо старого одеяла с плеч свисал черный плащ дорогого сукна, грудь прикрывала искусно сплетенная кольчуга, а пояс сверкал серебром и аметистами.
Ральф с раздражением подумал, что сам он выглядит оборванцем, которому самое место на паперти. Сюзерен легкой улыбкой приветствовал его и стал задумчиво гладить вороного, не торопясь начать разговор.
— Что вам угодно? — спросил Ральф, склонив голову — ему не хотелось, чтобы Вернон прочел в его глазах ненависть.
— Пока — ничего. Просто хотел узнать, как ты себя чувствуешь после вчерашнего вечера.
— Неплохо, благодарю вас.
Вернон усмехнулся:
— Насколько я знаю, в Империи принято добавлять «мой господин», когда говоришь с сюзереном.
Ральф едва не зарычал, как злобный пес, но заставил себя сдержаться и спокойно сказал:
— Простите, мой господин, я ни в коем случае не хотел быть невежливым.
Вернон положил ему на плечо руку в кольчужной перчатке:
— Я всегда презирал традиции, Ральф. Традиции благородных кланов, — он фыркнул.
— Самая бесполезная и глупая вещь! Можешь называть меня просто «Вернон», и на «ты».
Ладно?
— Как скажешь.
