— Да. Сейчас я работаю на него.
Ральф присвистнул.
— Это лучший выход для меня, высокородный. Возможно, для тебя тоже.
— Не знаю. Я связался тут с мечеными… странные люди. Они ненавидят Вернона за то, что он занял их крепость. Поэтому и послали меня за языком. Но не собираюсь задерживать тебя, Кронт. Когда представится случай, я помогу тебе сбежать.
— Спасибо. Теперь лучше не сиди со мной. Нечего давать им повод для подозрений.
Кивнув, Ральф вернулся на свое старое место. Без плаща было холодно, сквозняк, гулявший между скалами, продувал до костей. Тем не менее, изгнанник чувствовал себя очень спокойно и умиротворенно. Неясная тревога ушла, история с мечеными уже перестала казаться такой запутанной и зловещей.
Он смотрел на падающий снег и вдруг подумал, что бесплодная пустошь у крепости будет выглядеть очень красиво под белым покрывалом. Почти как бескрайние поля возле замка Коэн.
Время тянулось удивительно медленно. Когда снегопад, наконец, прекратился, и разошлись тучи, стало ясно, что багровый диск Луны Убийц все еще ни на йоту не сдивинулся к горизонту. Вернулся Рыцарь, на его доспехах, покрытых коркой льда, сверкали крававо-красные блики.
— Ну, хватит рассиживаться, — проскрипел он из-за забрала. — Поднимайте этого ублюдка на ноги и пойдем.
— Да, пожалуй, пора, — Ральф с трудом поднялся на замерзшие, одеревеневшие ноги.
Тряпичник молча подхватил свой мешок и забросил за спину, одновременно поправляя многочисленные одежды.
— Эй ты! Вставай, мразь!
Рыцарь пнул ничком лежавшего Кронта в бок.
— Ты что?.. — начал Ральф, но осекся.
Наемник медленно поднялся, его глаза горячечно блестели, как в лихорадке, лицо было едва ли не белее снега.
— Вот так, — мрачно кивнул Рыцарь. — А почему вы ему руки не связали? Что, совсем с ума сошли?
— Да ты посмотри на него! Он болен. Он и идти-то едва сможет.
— Пойдет, как миленький. А болезнь его мне известна. Что поделаешь, за все приходится платить, особенно таким отбросам, как он.
Тряпичник молча протянул Рыцарю обрывок бечевки, и меченый связал руки пленника впереди, тщательно затянув узлы. Ральф хотел возразить, но потом решил, что это будет слишком уж подозрительно.
— Просто удивительно, как такое дерьмо умудряется попасть в долину и жить тут веками! — Рыцарь подтолкнул наемника вперед. — Мало того, что в своей жизни все что можно испоганили, так еще и после смерти продолжают.
— Не твое собачье дело, чем я тут занимаюсь, — прошипел Кронт, неуверенно ступая по занесенной снегом тропе.
— Ну да, конечно. Вы значит, придете, займете наш замок, будете готовиться к атаке на нас, и это все не наше дело?
Наемник хрипло рассмеялся:
— С чего ты взял, будто мы собираемся на вас нападать?
— А, вы тут так просто, отдыхаете и природой любуетесь?
Рыцарь с силой ткнул Кронта в спину, так, что тот упал на колени.
— Прекрати это! — Ральф обнажил меч. — Немедленно прекрати!
— Не нравится, как обращаются с твоим приятелем?
Глаз меченого не было видно за забралом, но изгнанник знал, что взгляд Рыцаря полон ненависти, той ненависти, причин которой он до сих пор не понимал.
Ральф стоял и смотрел, как Кронт неуклюже поднимается, помогая себе связанными руками. Тряпичник, проходя мимо, тихо сказал:
— Ну его, не боись за него. И жалеть его неча. Бандюга.
Ральф только покачал головой:
— Он ведь вам еще ничего не сделал.
— О, ну я ничуть не сомневаюсь, что хотел бы, — Рыцарь потрепал его по плечу. — Путь не близкий, давайте уж топать быстрей.
Идти было тяжело — снег скрыл неровности и впадины на дороге, словно специально устроив ловушки для Ральфа, чья нога отзывалась резкой болью, стоило оступиться или споткнуться. Правда, ходьба немного согрела изгнанника, и дышалось вроде бы полегче, невзирая на тяжесть в затылке. Казалось, лучи багровой луны невидимыми стрелами прошивают мозг, заставляя склонить голову — лишь бы не смотреть вверх, на небо, где упрямо застыл красноватый диск.
— Что это за проклятая луна? Почему она так странно действует? — не выдержал Ральф и спросил вслух.
К его удивлению, Рыцарь охотно заговорил, не сбавляя, впрочем, темпа:
— Это Луна Убийц, чистенький. Говорят, луны этого места отражают жизнь человека, правда, обрывочно и несколько искаженно. Это, — он ткнул железным пальцем в небо, — зеркало смерти, насилия и всего такого. Оно возвращает каждому убийце часть отчаяния и страданий его жертв.
— Возмездие?
— Это уж как посмотреть. Простой солдат, который защищал свою страну на поле боя, будет чувствовать то же самое, что и грабитель, резавший глотки за пригоршню монет, — Рыцарь недвусмысленно кивнул в сторону Кронта.
— Я тоже чувствую, что луна влияет на меня… Хотя я никогда никого не убивал.
— Да? Ты имеешь в виду, не убивал людей? А всякие там олени, лисы, даже мерзкое комарье — все ведь живые твари. Нет такого существа на земле, которое бы не отняло жизни у другого… Но ты не волнуйся, это в первый раз луна чувствуется так остро. Потом привыкнешь. Даже он, — Рыцарь опять указал на наемника, — привыкнет.
Кронт обернулся, и прошептал чуть слышно, глядя на Ральфа с непривычно жалобным выражением в глазах:
— Мне нужно отдохнуть.
Рыцарь презрительно хмыкнул и подтолкнул наемника, но тот просто сел на заметенную снегом землю, точнее, рухнул, как подрубленное дерево.
— Вставай! — заорал меченый.
— Послушай, ему правда необходимо отдохнуть, — вмешался Ральф.
Рыцарь зло пнул наемника железным ботинком в бок.
— Я сказал, прекрати это!
Ральф выхватил меч, чувствуя что готов зарубить меченого. Такой ярости он не испытывал даже у подножия башни дождевых.
— Ооо, — медленно и глухо протянул Рыцарь. — Ну конечно, бедняжка бандит. Да, тебе-то с этим проще договориться, чем с нами… одного поля ягоды, я чую. Я так и знал, так и знал…
— Что ты знал?!
— Может, пойдемте уже? — Тряпичник встал между спорщиками. — До границы пустоши всего ничего осталось, там и отдохнем, а?
Рыцарь пробормотал нечто невнятное, ухватил Кронта за плечи и рывком поставил на ноги. Наемник, не сопротивляясь, побрел по дороге, лишь обронив сквозь зубы:
— Ты еще пожалеешь об этом…
Меченый расхохотался.
Путь назад оказался куда более длинным и утомительным, чем дорога к башне.
Правда, неприятностей, вроде падения со скал или блуждания в лабиринтах удалось избежать. Ральф почти жалел об этом: в опасные моменты их разношерстная компания все-таки становилась одной слаженно действующей командой. А теперь все брели, думая о своем, вынашивая планы и вспоминая обиды.
