видимость усердного труда — по всему замку на видных местах были разложены инструменты, бойцы слонялись из комнаты в комнату, изредка с глубокомысленным видом попинывая стены.
Сам барон, однако, почти перестал вылезать из своей комнаты. То ли очень серьезно взялся за изучение свойств местных растений и камней, то ли просто не хотел покидать теплое уютное помещение. В любом случае, наемники этим быстро воспользовались. Стены в небольшой кураулке у ворот были тщательно законопачены, дымоход отлажен, и теперь весь отряд, включая Оскера и Велену, теснился в жарко натопленной комнатенке, коротая время за игрой в карты. Как правило, проигравший шел искать дрова — старые шкафы, стулья и буфеты из замка.
Велена сидела, одним боком прислонившись к камину, на плечи она набросила старый, латанный- перелатанный, но все еще теплый плащ из выдровых шкурок, ноги в чужих, опять-таки старых, сапогах поставила на оградку очага — от подошв валил дым.
Дождь оглушительно колотил по крыше, а девушке было так тепло и хорошо, что она чувствовала себя почти живой. Души мертвецов покинули ее, и искать их Велена не собиралась. После ее возвращения из Форпоста, девушкой охватило абсолютное безразличие к собственной судьбе. Она апатично согласилась помогать Вернону, не думая, куда это может ее привести. Барон отчего-то стал относится к ней со странной заботой, поначалу лично следил, чтобы она вовремя ела и чтобы ей было тепло. Наемники, кажется, ее побаивались — или побаивались Вернона. Во всяком случае, сальных шуток себе не позволяли и угрожать не пытались.
Караулку Велена обнаружила почти случайно, когда, выбравшись из-под поросшего мхом одеяла в комнате Кронта, отправилась на поиски более теплого помещения. Она бродила по сырым залам, стараясь не прикасаться к заплесневевшим стенам, когда вдруг почувствовала легкий запах дыма. Выглянула в окошко и сквозь завесу дождя увидела свет в окнах караулки.
Наемники ее не ждали. Выгонять не стали, но посмотрели довольно неприязненно. «Плевала я», — подумала Велена и прошла к камину. Она тихонько сидела у огня и слушала их разговоры, вполглаза наблюдая за игрой.
Засаленные карты ложились на старый табурет, служивший карточным столом, наемники пустили по кругу флягу. Оскер, глотнув, задумчиво взболтнул содержимое и подался вперед, протягивая Велене:
— Будешь?
Она взяла, пригубила крепкий, но неожиданно приятный на вкус, пахнущий травами напиток. Сразу же по всему тело разлилось приятное тепло и она с улыбкой вернула фляжку Оскеру. Тот подмигнул ей и передал спиртное дальше. «Не так уж все и плохо», — подумала Велена, — «и не такие уж мерзавцы эти верноновские солдаты»…
Дверь в караулку с грохотом распахнулась.
— Что за?! — вскричал Оскер, и едва не был сбит конем, ворвавшимся в комнату.
Под лошадиными копытами отчаянно заскрипели половицы, когда всадник осадил скакуна и заставил его остановиться. С длинной серой гривы струились потоки воды, как и с темного плаща наездника. Человек тяжело соскочил с седла и откинул капюшон. Это был Кронт. Усталый, мокрый и ужасно злой.
— Ну, ублюдки, — процедил он. — Развлекаетесь?
— Да, — Оскер резко захлопнул дверь. — А ты я вижу, явился, не запылился… Пока тебя по Долине мотало, мы, кстати, делом занимались.
— Оно и видно… Аж побледнели все, исхудали от трудов тяжких, — пробормотал Кронт, сбрасывая промокший до нитки плащ.
Оскер холодно взглянул на него:
— А что ты тут, собственно…
Кронт, почти не глядя, ударил его в лицо.
Ральф оказался почти в полной темноте. Только пятно зеленоватой плесени на дальней стене слабо фосфорецировало.
Сидеть Ральф не мог.
Он иследовал дверь на ощупь — тяжелая из окованного железом дуба, без ручки со внутренней стороны. Попытки выбить ее ногой успехом не увенчались.
Ральф вытянул руки, как слепой, решился пересечь камеру. Он шел на слабое сияние плесени и едва не упал, споткнувшись о непонятный предмет на полу. Присел на корточки, коснулся каменного пола пальцами, потом нащупалось нечто холодное, шершавое. Ральф ощупал каждую неровность, но восприятие отказывалось сложить все в одну картинку, слишком уж непривычноым было изучать мир на ощупь. Наконец, он коснулся чего-то холодного, металлического, круглого… через мгновение Ральф отпрянул, догадавшись, что касается кольца не руке человека. Сердце подскочило вверх, отчаянно затрепыхалось в горле, не давая дышать. Пленник рванулся к стене.
Сапогами, он, кажется, прошелся по телу, но, к счастью, удержался на ногах.
Сипло дыша, прижался к хлолдной стене напротив плесневелого пятна. Свет был очень слабым, но когда Ральф прикоснулся к пятну дрожащей рукой — его ладонь покрылась тонким липким слоем, словно он наделсветящуюся перчатку. Недолго поколебавшись, Ральф вымазал плесенью и вторую руку. Теперь он мог худо-бедно видеть на полшага вокруг. Пригнувшись и выставив руки вперед, он направился к центру камеры. Прошлый раз, когда он шел в темноте камера показалась огромной.
Сейчас же он только шагнул от стены — и в неровном круге зеленоватого света вырисовалась фигура лежащего навзничь человека. Скоро Ральф разглядел, что фигур — три, двое мужчин и одна женщина. Все тела со сморщенной посеревшей кожей, кое-как прикрытой лохмотьями. Сглотнув, Ральф опустился на колени возле мертвецов. Он ни на миг не усомнился в том, что души давным давно покинули эти тела.
«У них могут оказаться полезные вещи… надо посмотреть…» Ральф медленно провел светящимися ладонями над мертвецами, но у тех ничего не было, даже колец. На шее одного из мужчин болталась петля, сделанная из его же пояса.
«Он пытался убить себя, чтобы вырваться из тюрьмы. Но не смог. Почему?» Ральф внимательнее всмотрелся в лица пленников. Женщина и мужчина с петлей выглядели усталыми и покорными своей участи, третий же сохранял на лице выражение отчаянного упорства., его пальцы были исцарапаны чуть ли не до костей.
В правой руке он зажал небольшой острый камень, почти правильной треугольной формы. Разжав пальцы мертвеца, ральф взял камушек и бросился к двери. При свете стало видно, что железная пластина у замка вся исцарапана.
«Нет, это дело безнадежное», — подумал Ральф, но все-таки поковырял замок.
Естественно, безрезультатно.
— Ну, и что теперь делать? — громко спросил он, обращаясь к безжизненным телам.
О будущем гадать не приходилось. Этих бедняг, видимо, точно также оставили тут, в темноте, предоставив им медленносойти с ума от холода, голода и одиночества. «Лучше бы меня бросили в озеро», мрачно подумал Ральф, усаживаясь на пол у стены.
Скоро выяснилось, что сидеть очень неудобно, жестко и холодно. Когда ноги вконец закоченели, пришлось вскакивать и наматывать круги по камере, пока усталость не заставила снова сесть. В отчаянии Ральф предпринял еще одну попытку выломать замок камнем, но только изранил пальцы. Он вернулся к трупам и снова придирчиво осмотрел их, теперь уже не гнушаясь прикоснуться, даже перевернул каждый — и ничего не нашел.
Ральф уже стал подумывать о том, а снять ли с шеи метвеца пятлю, как вдруг тяжелая дверь заскрежетала.
Тонкий луч света метнулся по стенке, темная фигура с потайным фонарем в руке проскользнула в камеру и поспешно прикрыла дверь.
— Ты кто?.. — начал Ральф и тут же осекся, почувствовав терпкий, такой знакомый запах духов.
Сибилла поставила фонарь на землю и прошептала на ухо пленнику:
— Это я…
Ральф ощутил прилив нежности и огромной, всепоглощающей благодарности. Сибилла не бросила его. Поцелуй, которым она одарила пленника, показался ему самым страстным в жизни и смерти.
Мягко отстранив его, женщина сняла заслонку с фонаря. Ральф, смахнув с глз выступившие от резкого света слезы, смог разглядеть, что Сибилла оделась к нему в тюрьму, как на императорский бал — в
