были представлены так или иначе, с большим количеством людей, одетых под Джефферсона, Кромвелла, Робеспьера и Гарибальди — по всей территории Фестиваля.
У Ави заняло некоторое время, чтобы вспомнить о цели, которая привела его сюда.
В информационном киоске он взял карту местности и легко нашел на ней концертный зал под названием Император. Он внимательно изучил толпу, чтобы убедиться, что не выделяется. Нет — кругом было полно людей в обычной одежде. Самые робкие. Смешные. Для целей Ави это подходило.
Он подождет до темна.
Он зашел в Император только один раз, дабы убедиться, что тот, кто ему нужен, там. Ошибиться было невозможно. Черный парень за роялем, в седом парике, голубом камзоле, в чулках и башмаках с пряжками — действительно был Юджин Вилье, тот самый, с которым путалась мать Мелиссы. Некоторое время Ави слушал фортепианную игру. Юджин, вроде бы, знал свое дело. Хвала ему. Ави вышел на воздух.
Он посмотрел короткую пьесу Елизаветинского Периода в одном из театров под открытым небом. Не все понял, но понравилось. Он еще немного поел и выпил пива. Затем он решился зайти в один из магазинчиков и, посомневавшись, выбрал себе парик с буклями и черной лентой. Расплатившись и выйдя из магазина, он тут же его надел. Заметив, что две латиноамериканские женщины смотрят на него, он подмигнул им. Они засмеялись. И он тоже засмеялся.
Какое приятное времяпровождение! Он подумал — а почему люди не устраивают такие вот фестивали каждую неделю, например? Он был бы не прочь — ни одного бы не пропускал.
Он посмотрел номер жонглера (обалдеть! класс!). Затем он послушал комика, и нашел его очень смешным. Он завязал разговор с супружеской парой, одетой под Императора Джозефа и сестру его Мари Антуанетт, на одном из мостиков. Он поспорил с толстым черным мужиком среднего возраста, одетым как британский дворянин девятнадцатого века, о достоинствах наблюдения за совокупляющимися лебедями — два лебедя как раз совокуплялись на поверхности озера в этот момент, очень красиво, растопырив крылья и грациозно вытянув шеи. Становилось темно.
Он послушал струнный квартет, исполнявший один вальс Штрауса за другим и внезапно осознал, что музыка, которую он слушает — красивая. Нет. Больше, чем просто красивая. Она что-то задела в нем, внутри, какие-то струны. Он купил у рыжей маловозрастной девицы в костюме крестьянки малосольный огурец и, жуя его, направился обратно к Императору.
Юджин играл Моцарта. Ави доел огурец и приготовился ждать.
Ему нечем было себя занять, и он решил, что попытается послушать и вникнуть.
Пьеса, которую играл Юджин, была Ави неизвестна. В мыслях Ави Моцарт ассоциировался с первыми тактами Сороковой Симфонии (он понятия не имел, что она так называется); с «Маленькой Ночной Серенадой» (тоже не знал); и с «
Минуты через четыре Юджин поднялся на ноги. Присутствовавшие стали переговариваться. Ави отодвинулся за фанерную дорическую колонну, выкрашенную в белый цвет. Юджин прошел в нескольких дюймах от него, направляясь к выходу. Ави замер. Нет. Он не мог. Нельзя. Кусая нижнюю губу, он запустил руку в карман и провел пальцами по рукоятке перочинного ножа, который принес с собой. Он последовал за Юджином.
Было темно. Тропинки освещены были прожекторами (поддельные масляные фонари не работали). Если сойти с тропы в окружающий лес, ничего не будет видно дальше нескольких футов. Юджин сошел с тропы. Ави подождал, пока пройдут пять секунд, и тоже сошел с тропы.
Остановившись у дуба, Юджин расстегнул ширинку и начал юринировать. Ави, в десяти шагах от него, позволил глазам привыкнуть к темноте, вытащил нож и открыл его. Кончив [непеч. ], Юджин застегнулся и обернулся. Ави был готов прыгнуть вперед и воткнуть нож в живот Юджина — один раз, второй, третий. Он помедлил. Сжал зубы. И бросился вперед.
Хотел броситься. Не успел.
Крепкая рука схватила его за запястье. Удар в голову заставил его покачнуться. Второй удар свалил его на землю.
— Отпусти [непеч. ] нож, — тихо сказал Джульен. — Отпусти, тебе говорят.
Ави попытался подняться.
— Я сломаю тебе шею, Ави, — сказал Джульен. — Отдай нож!
— Ты, — выдохнул Ави.
— Я. Отдай.
Ави отдал нож.
— Эй, — сказал Юджин дрожащим голосом. — Что происходит?
— Тише, — сказал Джульен. — Ави, тебе не нужно этого делать. Какие бы ни были причины, делать этого не нужно. Нужно бежать. Федералы здесь повсюду.
— [непеч. ], — сказал Ави, поднимаясь в сидячее положение и потирая щеку.
— Можешь сам посмотреть. Только без глупостей. Иди вон к тем кустам и смотри.
Ави поднялся на ноги.
— Нож отдай, мужик.
— Нет. Пойди, посмотри. Как наглядишься, возвращайся сюда, и я скажу тебе, как отсюда выбраться.
Ави повернулся к Юджину, парализованному страхом.
— Счастливый ты, мужик, — сказал он. — Если то, что он говорит, правда, то ты ужасно счастливый, [непеч.]. Я против тебя ничего не имею, так и знай. Ничего личного.
Это, конечно же, меняло дело, не так ли.
Ави потащился к кустам, на которые указал Джульен. Вернулся он почти сразу.
— Ты прав, — сказал он. — Это кто же им настучал. Эй!
— Нет, не я, — сказал Джульен. — Я не знаю, кто. Но если ты все-таки хочешь уходить, у меня есть машина… э… где-то вон там. Найдем. Юджин, иди обратно в зал.
— Что? — переспросил Юджин. Язык не желал поворачиваться.
— В Императора. Правило номер один — нельзя уходить, бросив номер на половине. Помнишь? Иди. Иди, мужик!
Юджин послушался. Остановился он только один раз, чтобы посмотреть через плечо. И скрылся.
— Так, — сказал Джульен, глядя на парик, который Ави поднял и теперь мял в руках. — Кто тебя нанял?
— Эй, мужик…
— Обойдемся без [непеч.]. Тебя наняли?
— Да.
— Заплатили хорошо?
— Да. Нет. Как сказать.
— Сколько?
— Он достал мне паспорт.
— Еще что нибудь?
— Он обещал, что как только я тут закончу, он заплатит мне…
— Сколько?
— Пятьдесят тысяч.
— Не [непеч.].
— Клянусь. Кроме того, если бы я назвал тебе настоящую сумму, ты бы не поверил.
— Батюшки. Зачем ему убивать Юджина?
— Он ревнует.
— И это все?
