Он посчитал, что некоторое время он будет в безопасности. Он нанял комнату в обшарпаном отеле, оставил в ней чемодан, и весь день пил пиво и вино и ел деликатесы, а потом полночи танцевал в греческих ресторанах на примыкающей к Пляс Сен Мишель узкой улочке, бил вместе с посетителями и хозяевами тарелки, и снова пил, и громко смеялся, и флиртовал со странными пьяными женщинами. Утром он обнаружил, что лежит в незнакомой постели рядом с очень странной пьяной женщиной, лет на тридцать пять старше его. Не будя ее, он оделся и вышел.
Утро было солнечное. Некоторые кафе уже открыты. Ави решил что выпьет кофе. Станция метро, у которой располагалось кафе, называлась «Пармантье», но это Ави ничего ровно не говорило.
Парижские официанты и бармены работают эффективно только когда они в настроении. Также, иностранным клиентам вменяется обращаться к ним сперва по-французски. Ави подошел к стойке, махнул бармену, посмотрел ему в глаза, и заказал кофе и сандвич. Бармен, жестоко преступного вида парень, сразу понял, что дело имеет не с простым туристом. Кофе материализовался перед Ави через несколько секунд, а сандвич прибыл через две минуты. Что-то в общем облике Ави дало бармену понять, что медлить с выполнением заказа небезопасно. Сандвич прибыл бы через две минуты даже если бы им пришлось сперва убить для этого нормандскую корову, из которых делают мясо для сандвичей.
Ави пожевал сандвич, глотнул кофе, и, посмотрев по сторонам, заприметил забавную миниатюрную блондинку с мечтательным выражением лица, у одного из столиков. Время от времени она оглядывала улицу (столик ее находился возле французского, от пола до потолка, окна) так, будто ждала кого-то. Ави решил, что, может, именно его она и ждет.
Он подошел к ней и сел рядом с деловым видом.
— Привет, — сказал он по-английски. — Имя у тебя есть?
— Простите? — переспросила она по-французски.
— Имя. Есть у тебя имя?
— О, сожалею. Мой английский есть очень нехорош.
— Меня зовут Джованни, — сказал Ави.
— О! Италиен?
— Американец. А тебя как зовут?
— Простите, — сказала она, опять по-французски.
Она встала, положила купюру под блюдце, и быстро ушла. Ави прикинул, не та ли это женщина, о которой ему вкратце рассказал Джульен во время путешествия через лес к станции (и закончил рассказ, когда они, продрогшие до костей, сели в нью-йоркский экспресс).
Бетти дошла до угла, закурила, прислонилась к стене, и в двадцатый раз за столько же дней вынула из сумки мятый лист бумаги со стихами, написанными поспешными каракулями:
Она подумала — это первое четверостишие незаконченных стихов специально так написано, чтобы было смешно, или чего. Кто такой Ави она, естественно, не имела ни малейшего понятия. Она могла бы попросить у него номер телефона Джульена. Он бы скорее всего номер этот ей дал.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ОТЪЕЗД
— Ей лучше. Побочных явлений нет, — сказал мужчина.
— Да, — сказала женщина. — Я ее навестила сегодня утром.
— Ты что-то собираешься делать по поводу дня рождения сына?
— Э… Да. Нужно устроить вечеринку, наверное.
— Ему восемнадцать будет.
— Да.
— Десять лет.
— Что?
— Десять лет прошло.
— Да.
— Самое время.
Женщина закрыла лицо руками.
— Это ужасно.
— Да, — сказал мужчина. — Но это правда. Все, что я тебе сказал. К несчастью. Это…
— Да, — сказала женщина. — Я знаю. Это то, что случается, когда близко…
Он подождал пока она уберет руки от лица и посмотрел ей в глаза.
— … когда близко общаешься с представителями другого класса, — сказал он, имея в виду, что несчастья начались не когда она встретила Юджина, но гораздо раньше — когда ее мать позволила богатому вульгарному Уолшу думать, что он имеет право сделать ей предложение.
Женщина тихо плакала.
— Ну ладно, — сказал мужчина. — Не плачь. Пожалуйста. Если бы ты знала, через что я прошел. Через что ты меня заставила пройти. Что мне пришлось вытерпеть. Я так устал, любовь моя. Но наконец все это кончилось. Кончилось, не так ли?
— Да.
— И мы наконец-то можем… наконец-то… это совершить.
— Мне так страшно, — сказала женщина. — Так все грустно. Ты уверен?
Сев на корточки возле ее кресла, он взял ее руки в свои.
— Ты же видишь, как я люблю тебя, — сказал он. — Неужели не видишь? Я ждал десять лет. Какие еще тебе нужны доказательства? Я очень устал. Я опустошен. Выдохся. Пожалуйста. Не мучай меня больше. Мы за все заплатили. Мы дорого заплатили, и мы искупили все, и мы заслужили наконец счастье.
— Да, — сказала женщина слабым голосом. — Наверное это так. Но мы не сможем быть счастливыми здесь. И никогда не будем.
— Именно по этой причине я и купил виллу на юге Франции.
— О! — сказала женщина. — О! Да, так лучше. Так намного лучше. А что дети?
— Они больше не дети. Но, конечно же, они могут жить с нами, если захотят. На вилле очень много места.
— А что же… твои… дела?
— Делами можно управлять из Франции, — сказал мужчина. — Ничего страшного.
— Но ты все время будешь в разъездах.
— Вовсе нет. Мне даже из дому не нужно выходить. Кто хочет меня видеть — пусть сам приезжает.
— Но ты всегда говорил…
— Да, — сказал мужчина. — Когда нужно сделать что-то конструктивное, мне нужно быть на месте самому. Ну и что? Ну так дела не будут идти так эффективно, как раньше. Не разорюсь же я, в конце концов. Я должен банкам что-то около двух миллиардов. Если я утону, они тоже утонут. Они такого не допустят.
— Ты такой же отчаянный, каким был всегда.
— Выйдешь за меня?
— Да. Но ты должен мне кое-что пообещать.
— Да. Все, что угодно.
