5
Некоторое время они — крупный мужчина и маленький — просто кружили один вокруг другого, пытаясь отыскать место в обороне противника. Ла Флокке, казалось, достиг предела напряжения. Мышцы на его челюстях вздрагивали при каждом взгляде на Торнхилла.
— Бросьте нож, — предложил Торнхилл. — Откройте предохраиительный клапан, не то взорветесь. Разве можно убить кого-нибудь в этой Долине? Бессмысленное занятие.
— Возможно, я и не могу убить, зато вполне могу ранить.
— Что я вообще сделал вам такое, чтобы…
— То, что вы тоже попали в эту Долину. Не будь вас, я мог бы верховодить всем остальным! Именно вы вынудили меня полезть на эту гору. Именно вы отобрали у меня Маргу.
— Я никого у вас не отбирал. Вы же видели, что я не выкручивал ей руки. Она предпочла вас мне, и я искренне опечален этим.
— Сейчас вы будете более опечалены, Торнхилл! Торнхилл заставил себя ухмыльнуться. Этот маленький убийственный танец продолжался уже слишком долго. Он чувствовал, что Марга где-то здесь, совсем рядом, и с ужасом наблюдает за там, как разворачиваются события.
— Почему бы вам, мелкому убийце-маньяку, не отдать мне этот кусок камня прежде, чем вы сами себя зарежете? Сделав молниеносный выпад, Торнхилл поймал Ла Флокке за запястье. Глаза коротышки сверкнули убийственной ненавистыо. Отпрыгнув назад, он совершкл пируэт, и, изрыгая на какомто незнакомом языке проклятья в адрес Торнхилла, пригнул нож вниз. Раздался его хриплый торжествующий клич. Торнхилл успел отклониться в сторону, но тем не менее зазубронкое лезвие распороло его руку на три дюйма выше локтя, глубоко войдя в мягкую ткань, не задев бицепс. После этого Ла Флокке быстро отдернул руку, освободившись от захвата Торнхилла и совершил кровавый надрез всей руки; почти до самого запястья. Острая вспышка боли пронизала руку Торнхилла, и вся она, от предплечья до ладони, обагрилась теплой струей крови. Послышался пронзительный крик Марги. В ответ на это Торнхилл, не обращая внимания на боль, метнулся вперед и снова схватился за руку Ла Флокке прежде, чем тот успел занести ей для следующего удара. Торнхилл вовремя пригнулся, что-то хрустнуло внутри руки Ла Флокке, и тот застонал от боли. Плохо контролируемые пальцы выпустили осколок, и он упал на камни. Торнхилл тотчас же наступив на него ногой, навалился всем свомм весом, чтобы раздробить этот каменный нож, которым так ловко орудовал Ла Флокке. Теперь каждый из них практически лишился возможности пользоваться правой рукой. Ла Флокке быстро сделал несколька шагов назад, после чего с разгона, как одержимый, набросился на Торнхилла, выставив голову вперед, будто бы намереваясь боднуть его, но в последнее мгновение выпрямился и нанес своей здоровой рукой сильный удар в челюсть Торнхилла. Голова его дернулась назад, однако он устоял на ногах и, в свою очередь сбрушившись на Ла Флокке, услышал хруст зубов. Ему вдруг почему-то захотелось узнать, покажется ли Страж до окончания схватки, и станут ли исцеляться полученные в ней раны. Пока что было слышно только хриплое дыхание Ла Флокке. Он ошаленно тряс головой, стараясь рассеять туман, которым заволокло его помутившееся сознание. Он готовил себя к новому нападению. Торнхилл, в свою очередь, надеялся на то, что боль в руко не лишит его сознания. Поэтому не мешкая ои бросился вперед и так ударил Ла Флокке, что того развернуло на полоборота, а затем своею распоротой рукой заехал коротышке в солнечное сплетение. И хотя кулак его уткнулся в щит из твердых как камень мышц, у Ла Флокке вышибло дух. Он зашатался, у него побледнело лыцо, перестали слушаться ноги. Затем он весь скорчился и, упав на землю, затих. Только теперь Торнхилл смог обратить внимание на свою раненную руку. Порез был глубокий и широкий, хотя, каэалоаь, и не затронул ни одной важной артерии или вены. Кровь из раны текла довольно быстро, не без обычной пульсацик, характерной при повреждении артерии.
Было нечто притягательное в зрелище собственной вытекающей из тела крови. Густая багровая пелена настолько заволокла глаза, что он едва различал лицо Марги. Он понял, что потерял гораздо больше крови, чем ему думалось, и что он вот-вот потеряет сознание. Ла Флокке по-прежнему не приходит в себя. Не давал о себе знать Страж.
— Сэм…
— Всего лишь царапина, верно? — рассмеялся он, ощутив тепло ее лица.
— Нужно как-то перевязать рану. Возможна мнфекция…
— Нет, в этом нет необходимости. Сейчас все будет в порядке. Мы же ведь находимся в Долине. Его раненную руку охватил страйный зуд, он едва сдерживал желание впиться ногтями в рану и расчесать ее.
— Она… она заживает! — воскликнула Марга. Торнхилл кивнул — рана на самом деле начала затягиваться. Сначала прекратилось кровотечение из-за того, что поврежденные вены сомкнули свои зияющие края, затем по ним Бозобновилась циркуляция крови. Рваные края раны поползли друг другу навстречу и в конце концов сцепились. Над порезом стала форммроваться соединительная ткань — теплая, податливая, реальная. Пошевелился Ла Флокке. Странное, согнутое в результате схватки его правое предплечье распрямилось. Приподняв туловище, он присел, стал раскачиваться из стороны в сторону, едва соображая. На всякий случай Торнхилл приготовился к отражению еще одной атаки, но в Ла Флокке, по- видимому, бойцовский пыл уже иссяк.
— Страж выполнил весь необходимый ремонт, — заметил Торнхилл. — У нас все целое, если не считать тут и там шрамов. Поднимайтесь, старый вы дуралей! Он встряхнул Ла Флокке, поставил его на ноги.
— Впервые за всю мою жизнь кто-либо превзошел меня в драке, — с горечью признался Ла Флокке. В глазах его уже не было прежнего огня. Казалось, поражение его уничтожило, как личность. А ведь вы были безоружны, а я имел нож.
— Давайте лучше позабудем об этом, — предложил Торнхийл.
— Как я могу забыть! Ну и мерзкая эта Долина… бежать из нее невозможно, даже с помощыо самоубийства… и к тому же я еще и без женщины. Торнхилл, всю свою жизнь вы были бизнесменом и только. Вы даже представить себе не можете, что это такое — установить для себя определенную манеру поведения, еесь образ жизни, а затем не быть в состоянии жить в соответствии с избранным имиджем. — Ла Флокке грустно покачал головой. — Многие в Галактике возрадовались бы, увидев, каким унижениям подвергла меня… эта Долина. Делать нечего, я покидаю вас, а женщина пусть останется с вами. Он повернулся и зашагал прочь — маленькая, даже жалкая, фигурка бойцового петуха с оборванным гребнем и ощипанным хвостом. Торнхилл сопоставил этот нынешний его вид с образом невысокого, но кипучего непоседы, каким он был тогда, когда Торнхилл впервые его увидел на поднимающейся на вершину обрыва тропинке. Контраст оказался разительным. Сейчас он ссутулился, опустив плечи в знак поражения.
— Задержитесь, Ла Флокке!
— Вы одержали надо мной верх — да и еще на глазах у женщины. Что вам еще нужно от меня, Торнхилл?
— Вы очень сильно хотите выбраться из этой Долины? спросил напрямик Торнхилл.
— Что!
— Настолько сильно, что еще раз полезли бы в горы? Лицо Ла Флокке и без того бледное, стало, несмотря на загар, почти похоже на лицо призрака.
— Я прошу не насмехаться надо мной, Торнхилл, — не очень-то твердо произнес он.
— Я серьезно. Мне наплевать, какая там фобия погнала вас вниз в ту злополучную ночь. Я считаю, что эти горы можно преодолеть. Но только не одному или двоим. Только если мы все предпримем такую попытку, мли хотя бы большая часть из нас… Ла Флокке выдавил из себя некое подобие улыбки.
— И вы пойдете тоже? И Марга?
— Если вы имеете ввиду уход из Долины, то — да. Возможно, нам придется оставить здесь Мак-Кэя и Лону Хардин, но все же нас будет семеро. Не исключено, что за пределами этой Долины есть какой-то город, откуда мы могли бы установить связь и попросить, чтобы нас выручили. Нахмурившись, Ла Флокке спросил:
