завтра будет самый прекрасный день во всей твоей жизни.
21
Ты просыпаешься в Скай Харбор Интернэшнл.
Переведи часы на два часа назад.
Шатл отвозит меня в Феникс, в центр города, и в каждом баре, в который я захожу, сидят ребята со швами где-нибудь возле глаза, где хороший удар распорол мясо прямо об острый край кости. Там ребята с ломаными носами, и эти ребята за стойкой видят меня с этой долбаной дырой в щеке и мы как одна счастливая семья.
Тайлера не было дома какое-то время. Я делаю свою скромную работу. Я путешествую из аэропорта в аэропорт в поисках машин, в которых погибли люди. Магия путешествия. Малюсенькая жизнь. Малюсенькое мыло. Малюсенькие сиденья в самолётах.
Везде, где я езжу, я спрашиваю про Тайлера.
На случай, если я его найду, водительские права двенадцати человеческих жертв лежат у меня в кармане.
В каждом баре, в который я захожу, в каждом ёбаном баре, я вижу побитых ребят. В каждом баре они начинают вокруг меня суетиться и хотят угостить меня пивом. Как будто я заранее знаю, в каких барах открывается бойцовский клуб.
Я спрашиваю, не видели ли они парня по имени Тайлер Дарден.
Глупо спрашивать у них, знают ли они о бойцовском клубе.
Первое правило — ты не говоришь о бойцовском клубе.
Но видели ли они Тайлера Дардена?
Они говорят, что слышат это имя в первые, сэр.
Но может быть вы найдёте его в Чикаго, сэр.
Это наверное из-за дыры у меня в щеке все называют меня «сэр».
И они мне подмигивают.
Ты просыпаешься в О'Хара и едешь на Шатле в Чикаго.
Ты переводишь свои часы на час вперёд.
Ты можешь проснуться в другом месте.
Ты можешь проснуться в другом времени.
Почему ты не можешь проснуться другим человеком?
В каждом баре, в который ты заходишь, избитые ребята хотят угостить тебя пивом.
И нет, сэр, они никогда не встречались с Тайлером Дарденом.
И они мне подмигивают.
Они слышат это имя впервые. Сэр.
Я спрашиваю о бойцовском клубе. Открывается ли сегодня ночью где-нибудь по близости бойцовский клуб?
Нет, сэр.
Второе правило бойцовского клуба — ты не говоришь о бойцовском клубе.
Избитые ребята в баре жмут тебе руку.
Впервые слышу о нём. Сэр. Но возможно вы найдёте бойцовский клуб, который вы ищете, в Сиэтле, сэр.
Ты просыпаешься на Мэйс Филд и звонишь Марле, чтобы узнать, что происходит на Пейпер Стрит. Марла говорит, что все космические обезьянки сейчас бреются наголо. Электробритва раскалилась и теперь весь дом пахнет палёным волосом. Космические обезьянки с помощью щёлока выжигают свои отпечатки пальцев.
Ты просыпаешься в СииТэк.
Переводишь часы на два часа назад.
Шатл отвозит тебя в Сиэтл, в центр города, и в первом же баре, в который ты заходишь, бармен одет в шейные скобы, которые держат его голову настолько отклонённой, что он должен смотреть вниз, под сияющий расквашенный баклажан своего носа, чтобы улыбнуться тебе.
Бар пуст, и бармен говорит:
— Добро пожаловать назад, сэр.
Я никогда не был в этом баре раньше, никогда-никогда.
Я спрашиваю, знакомо ли ему имя Тайлера Дардена.
Бармен скалит зубы, со своим подбородком, торчащим над вершиной белых шейных скоб, и спрашивает: — Это проверка?
Да, говорю я, это проверка. Видел ли он когда-нибудь Тайлера Дардена?
— Вы были здесь на прошлой неделе, господин Дарден, — говорит он. — Вы не помните?
Тайлер был здесь.
— Вы были здесь, сэр.
«Я никогда не был здесь до сегодняшнего вечера».
— Ну, если вы так говорите, сэр, — говорит бармен, — но в четверг ночью вы заходили, чтобы спросить, когда полиция собирается нас прикрыть.
В прошлый четверг ночью я не спал всю ночь со своей бессонницей, думая, бодрствую я или сплю. Я проснулся поздно в пятницу утром, весь разбитый и с ощущением, что мои глаза никогда не закрывались.
— Да, сэр, — говорит бармен, — в четверг ночью вы стояли в точности там, где вы сейчас, вы спрашивали меня про полицейские облавы, и вы спрашивали, сколько ребят нам надо перевести из бойцовского клуба в среду вечером.
Бармен поворачивает плечи и заскобленую шею, чтобы осмотреть пустой бар, и говорит: — Здесь некому подслушивать, господин Дарден, сэр. Мы предупредили двадцать семь человек вчера ночью. Здесь всегда пусто на следующий день после бойцовского клуба.
В каждом баре, в который я заходил на этой неделе, все называли меня «сэр».
В каждом баре, в который я заходил, избитые ребята из бойцовского клуба становились похожи друг на друга. Откуда незнакомый человек может знать, кто я такой?
— У вас родимое пятно, господин Дарден, — говорит бармен, — на ноге. Похожее на тёмную красную Австралию и Новую Зеландию рядом с ней.
Об этом знала только Марла. Марла и мой отец. А вот Тайлер об этом не знал. Когда я иду на пляж, я сажусь, подкладывая эту ногу под себя.
Рак, которого у меня нет, теперь повсюду.
— Каждый в Проекте «Вывих» знает, господин Дарден. — Бармен поднимает руку и показывает мне тыльную сторону ладони, поцелуй, выжженный на тыльной стороне его ладони.
«Мой поцелуй?»
Поцелуй Тайлера.
— Каждый знает о родимом пятне, — говорит бармен. — Это часть легенды. Ты превращаешься в ёбаную легенду, мужик.
Я позвонил Марле из гостиничной комнаты в Сиэтле, чтобы спросить, делали ли мы это.
Ну, вы знаете.
Далеко отсюда Марла говорит:
— Что?
Спали вместе.
— Что!
Я когда-нибудь занимался с ней, ну, вы знаете, сексом.
— Господи!
«Ну?»
— Ну? — говорит она.
«Мы когда-нибудь занимались сексом?» — Ты просто кусок дерьма.
