У нас кадиллак.
Бензин всё ещё был на моих руках.
Механик бойцовского клуба спросил: «что бы ты хотел сделать перед тем, как умрёшь?» Я хотел уйти с работы. Я давал Тайлеру разрешение. Чувствуй себя как дома. Убей моего шефа.
Я продолжал ехать на автобусе от взорвавшегося офиса до точки разворота в конце линии. Там, где начинаются перепаханные поля и свободные места для парковки. Водитель достал упакованный обед с термосом и посмотрел на меня в зеркальце заднего вида.
Я пытаюсь представить себе, куда я мог бы скрыться, чтобы полиция меня не нашла. С заднего сидения автобуса я вижу может быть двадцать мест между мной и водителем. Я считаю обратные стороны двадцати голов.
Двадцати бритых голов.
Водитель поворачивается на своём месте и обращается ко мне на заднем сидении: — Господин Дарден, сэр, я на самом деле восхищаюсь тем, что вы делаете.
Я вижу его впервые.
— Вам придётся простить меня за это, — говорит водитель. — В Комитете сказали, что это ваша собственная идея, сэр.
Бритые головы поворачиваются одна за другой. Затем один за другим они поднимаются. У одного в руках тряпка и ты слышишь запах эфира. У ближайшего ко мне охотничий нож. Тот, который с ножом — это механик бойцовского клуба.
— Вы храбрый человек, — говорит водитель, — надо же — сделать самого себя домашним заданием.
Механик говорит водителю:
— Заткнись,
и
— Стоящий на шухере не пиздит.
Ты знаешь, что у одной из космических обезьянок резиновая лента, чтобы затянуть её вокруг твоих орехов. Они наполняют переднюю часть автобуса.
Механик говорит:
— Вы знаете условие, господин Дарден. Вы сами его поставили. Вы сказали, что если кто-нибудь попытается закрыть бойцовский клуб, даже вы, мы должны взять его за орехи.
Гранаты.
Камни.
Шары.
Коконы.
Представьте лучшую часть самого себя, замороженную в бутербродном пакете в «Пейпер Стрит Соуп Кампани».
— Вы знаете, что с нами бесполезно драться, — говорит механик.
Водитель автобуса жуёт свой бутерброд и смотрит на нас в зеркальце заднего вида.
Полицейские сирены возникают и потихоньку приближаются. Где-то вдалеке в поле тарахтит трактор. Птицы. Заднее окно автобуса открыто наполовину. Облака. У разворота дороги растут сорняки. Вокруг них жужжат пчёлы и мухи.
— Мы здесь, чтобы сделать небольшую ампутацию, — говорит механик бойцовского клуба, — на этот раз это не просто угроза, господин Дарден. На этот раз мы должны их отрезать.
Водитель автобуса говорит:
— Менты.
Сирены выезжают откуда-то прямо к автобусу.
Так с чем я должен драться?
Полицейские машины подруливают вплотную к автобусу, мигая попеременно красным и синим огнями сквозь лобовое стекло автобуса, и кто-то снаружи автобуса кричит: — Эй, там, внутри, держитесь.
И я спасён.
Ну что-то вроде того.
Я могу рассказать ментам о Тайлере. Я расскажу им всё о бойцовском клубе, и может быть я пойду в тюрьму, и тогда Проект «Вывих» станет их проблемой, а я не буду смотреть сверху вниз на приближающийся нож.
Менты подходят к ступенькам автобуса, и первый из них говорит: — Ну, вы его уже обрезали?
Второй мент говорит:
— Давайте быстрее, у нас тут ордер не его арест.
Затем он снимает шляпу и говорит, обращаясь ко мне: — Ничего личного, господин Дарден. Я очень рад в конце концов познакомится с вами.
Я говорю: «вы все делаете большую ошибку».
Механик говорит:
— Вы говорили, что наверное вы это скажете.
«Я — не Тайлер Дарден».
— Вы говорили нам, что и это вы скажете.
«Я меняю правила. Вы всё ещё можете посещать бойцовский клуб, но мы больше не кастрируем никого и никогда».
— Да, да, да, — говорит механик. Он уже прошёл половину пути, держа перед собой нож, — вы сказали, что это вы определённо скажете.
«Ладно, значит я — Тайлер Дарден. Это я. Я — Тайлер Дарден, и я устанавливаю правила, и я говорю: опусти нож».
Механик говорит через плечо:
— Какой у нас на сегодня лучший результат для обрежь-и-беги?
Кто-то кричит:
— Четыре минуты.
Механик кричит:
— Кто-нибудь засёк время?
Оба мента сейчас забрались в автобус и один смотрит на часы и говорит: — Секунду. Следите за второй рукой, отмашка на двенадцать.
Мент говорит:
— Девять.
— Восемь.
— Семь.
Я ныряю в открытое окно.
Мой живот бьётся о тонкую металлическую раму, и позади меня механик из бойцовского клуба кричит: — Господин Дарден! Вы нам нахуй испортите время.
Наполовину свешиваясь из окна, я хватаюсь за резиновый боковой выступ задней шины. Я крепко хватаю колесо и подтягиваюсь. Кто-то хватает мои ступни и тянет назад. Я кричу маленькому трактору на расстоянии: «Эй!» И «Эй!» Моё лицо раздуто и горячо от прилива крови, я вишу головой вниз. Я немножко вытягиваюсь наружу. Руки вокруг моих лодыжек затягивают меня обратно. Мой галстук болтается у меня на лице. Пряжка моего ремня зацепилась за оконную раму. Пчёлки и мушки летают в дюймах от моего лица и я кричу: — Эй!
Руки крепко схватили зад моих штанов, заволакивают меня назад, стягивают мои штаны и мой ремень вниз с моей задницы.
Кто-то внутри автобуса кричит:
— Одна минута!
Мои туфли соскальзывают с ног.
Пряжка моего ремня соскальзывает с рамы.
Руки соединяют мои ноги. Горячая от солнца оконная рама врезается мне в живот. Моя белая рубашка освобождается и падает вниз вокруг моей головы и плеч, мои руки всё ещё держатся за резину колеса, а я
