далеко неглубокие познания в этом языке:
- Вы из Турции?
Несмотря на свою европейскую внешность, тот действительно оказался турком и ответил длинной непонятной фразой, решив, что повстречал соотечественника. Малко пояснил, что это не совсем так, и новые знакомые продолжили беседу по-английски.
- Они состряпали телевизионное шоу с повешенными, - объяснил турок, для тех, кто не смог или не захотел пойти на площадь Аль-Тарир. Показывают его четыре раза в день. Видите - музыкальные номера чередуются с показом виселицы.
Действительно, танцовщицу теперь сменила группа детей, которые смирно проходили перед виселицей в колонну по двое. Группа на несколько секунд остановилась у эшафота, и женщина-'экскурсовод' стала что-то рассказывать детям - видимо, разъясняла, за какие преступления были казнены 'шпионы'.
- Это учащиеся школ, - прошептал турок.
Камера медленно обвела все четыре виселицы, задерживаясь на табличках, висевших на груди у казненных и содержавших список их преступных деяний. Затем вдруг появилась очаровательная дикторша и представила ансамбль барабанщиков, который специально приехал из Басры, чтобы полюбоваться работой столичного правосудия.
И снова крупным планом - повешенные. На этот раз иракский журналист брал интервью у одного из прохожих.
- Он говорит, что Революционны и трибунал вынес справедливое решение, - перевел турок, - и что в назидание шпионам трупы следует оставить здесь до тех пор, пока они не рассыплются в прах.
Снова музыка, и снова интервью. Великолепный крупный план мертвого лица, идущий сразу за выступлением местной певицы. Площадь Аль-Тарир, битком набитая демонстрантами; на фоне виселицы - транспаранты и громкоговорители. Шоу продолжалось. Иракское телевидение обрело второе дыхание. Ему больше не было нужды покупать за рубежом дорогостоящие фильмы.
Малко с отвращением встал. Его сосед поднялся тоже, печально улыбаясь.
- Невероятная убогость, и после этого нас, турок, еще обвиняют в примитивизме...
Он представился: Исмет Ванли, турецкий журналист. Малко оживился:
- Я тоже репортер. Австриец из Вены. Турок взял его под руку:
- Идемте чего-нибудь выпьем. Кроме как в 'Али-Бабу' и 'Эмбасси-клуб', вечером в Багдаде пойти некуда...
Полчаса спустя они уже болтали как закадычные друзья в пустынном баре, попивая долларовое пиво 'Ферида'. Турок вздохнул:
- Хорошо все-таки, когда можно говорить то, что думаешь... Я здесь уже десять дней. Завтра уезжаю, слава Аллаху! Тут с ума можно сойти. Они повсюду...
- Кто - они?
Турок наклонился над столом.
- Баасистские агенты. Помните тех троих, что играли в таро в холле отеля до двух часов ночи? Вот-вот. Им приказано слушать, о чем говорят иностранцы. Иракцам запрещено общаться с приезжими из других стран. Портье - тот парень в белой чалме, что открывает дверцы машин, - тоже 'оттуда'. Он подслушивает адреса, которые пассажиры называют таксистам. На этажах также полно агентов. Они обыскивают багаж, просматривают ваши книги. Не особенно доверяйте таксистам: половина водителей работает на баасистскую контрразведку. И вообще: как только увидите уверенного в себе молодого человека с усами и в темных очках, знайте - это сыщик. Они опасны, потому что Баас вербует их из числа уголовных преступников. Никто не знает, где расположен их штаб и кто ими руководит. Всякий, попадающий им в лапы, исчезает бесследно. В лучшем случае родственникам могут когда-нибудь возвратить тело умершего. И ни один врач не согласится делать вскрытие.
Турок отхлебнул пива. Он все распалялся, и Малко слушал его с предельным вниманием. Все, что он узнал, было очень важно, но совершенно не радовало.
- Полгода назад так случилось с местным директором компании 'Кока-Кола', - продолжал турок. - Ему было тридцать шесть лет. Как-то раз он наорал на двух баасистов, и однажды вечером его похитили. Через месяц жене привезли его труп и сказали, что он покончил с собой в тюремной камере. На самом деле они подвесили его к вентилятору и вертели, пока он не потерял рассудок. А потом задушили.
Малко, в свою очередь, рассказал о судьбе еврейского врача. Исмет кивнул:
- Ничего удивительного. Месяц назад они заставили здешнего Верховного раввина принять иностранных журналистов и заявить им, что иракские евреи живут как в раю. Бедняга не мог поступить иначе: его сына держат в тюрьме заложником.
Вдруг Исмет встал и сделал знак Малко: за соседним столиком расположились двое иракцев. Малко и его спутник вышли и пешком направились к Саадун-стрит.
- Это были сыщики, - пояснил Исмет. - На улице нам будет спокойнее.
Малко инстинктивно почувствовал, что турку можно доверять. Чтобы не остаться перед ним в долгу, он рассказал об Элько Крисе, правда, чуть приврал, сообщив, что нашел ему работу в Австрии. Исмет подпрыгнул от радости:
- Элько? Да я же его знаю! Мы познакомились в Корее, когда я был там военным корреспондентом. Рад слышать, что он жив и здоров!
Беседуя о своем общем знакомом, они дошли до памятника погибшим на площади Аби-Новас.
Вдруг на противоположном берегу Тигра, где-то в районе Мирия, раздалась автоматная очередь. Потом послышалось еще несколько одиночных выстрелов, и наступила тишина. Через минуту мимо них на полной скорости промчались два такси; вдогонку машинам залаяли собаки.
- В чем дело? - спросил Малко.
Исмет Ванли пожал плечами:
- Трудно сказать. Может быть, агенты безопасности пытались убить коммуниста. С тех пор, как у правительства установились теплые отношения с Москвой, оно официально не преследует красных, но время от времени уничтожает их втихомолку. Каждый вечер на кого-нибудь да нападают. А может быть, это курды решили покарать иракца, который слишком налегал на пытки. Но в таком случае это произошло бы в северной части города, в офицерском квартале. Курды - люди жесткие. В январе прошлого года они приговорили к смерти полковника Бадредцина, который выжег напалмом несколько деревень курдов. Их посланцы приехали в Багдад, убили его прямо в офицерском квартале и вернулись к себе на север.
Малко уже слыхал о курдах, но прежде не придавал никакого значения их выступлениям. Теперь же перед ним забрезжила удача - возможность выпутаться из создавшегося положения.
- В этой дерьмовой стране, - заключил турок, - они одни чего-то стоят...
- Хотелось бы мне их повидать, - осторожно сказал Малко.
Исмет рассмеялся.
- Я вас, конечно, понимаю, но это не так-то просто. Их в Ираке около миллиона, и они прочно удерживают горы на севере страны - от Сулеймание и дальше. За тридцать лет иракцам так и не удалось их покорить. Несмотря на используемые против них напалм и 'МИГ-21', курды занимают почти весь Курдистан, и их поддерживают собратья из Ирана и России.
Они незаметно дошли до 'Али-Бабы', крупнейшего в городе ночного клуба, расположенного в километре от 'Багдад-отеля'. Когда они пересекали площадь, Малко спросил:
- А как попасть на север?
Исмет покачал головой:
- Это практически невозможно. Нужен специальный пропуск, который иностранцу не дадут. Официально курдской проблемы здесь не существует. Никто не должен видеть разоренные деревни и знать, что центр не может контролировать север страны. К тому же и курды могут встретить вас ружейными залпами.
- Но ведь должен существовать способ попасть туда тайно? - настаивал Малко.
Исмет улыбнулся:
- По-моему, вы забыли, где находитесь. Через каждые двадцать пять километров на дорогах установлены армейские контрольные пункты. Впрочем, дорога туда только одна: через Киркук. Но ни один местный житель не отважится вас сопровождать.
Они вошли в клуб. Вход охраняли шестеро полицейских в опасных кепи и с чехословацкими автоматами.
