Затем таксист провез Малко чуть южнее - к золотым узорам мечети Кадум. Эта мечеть, да еще, пожалуй, базар у Рашид-стрит, были единственными настоящими достопримечательностями Багдада. Успокоив свою совесть этой короткой прогулкой, Малко остановил свой выбор на 'Казино-Гардения', убогой харчевне на берегу реки, где подавали баранину, поджаренную, судя по запаху, на мазуте.
Ему было уже некогда ехать к развалинам Ниневии, и он прошелся по Саадун-стрит до площади Аль- Тарир. Прогулка вселила в него смертную тоску. Самым светлым пятном на всей улице была витрина агентства 'Аэрофлот', по соседству с которым располагался пункт регистрации добровольцев палестинской группировки 'Эль-фатах'. Тротуары были безнадежно разбиты и нередко сменялись участками грунтовой дороги.
Вернувшись в отель, он насчитал в холле не меньше шести агентов тайной полиции...
Устроитель вечеринки - высокий мужчина с кукольным липом и усами а-ля Кларк Гейбл - встретил Малко льстивым и многозначительным рукопожатием.
Хозяин дома питал настолько заметную склонность к гомосексуализму, что даже смешил этим окружающих. Будучи культурным атташе одной из великих держав, он устраивал ежемесячные приемы для иракских чиновников, дипломатов и представителей багдадской аристократии. Злые языки поговаривали, что его страна была многим обязана теплым чувствам атташе к иракским друзьям.
Едва успев отойти от хозяина, Малко очутился в объятиях молодого иракца с изнеженными чертами лица, которому для полноты картины недоставало только кружевной юбочки. Он томно посмотрел в глаза Малко и одарил его еще более ласковым рукопожатием, а затем, к великой досаде хозяина, который был его любовником, повел Малко к столу. Болтая без умолку, он поведал, что сегодня вечером даст маленький сольный концерт, а затем пригласил Малко посмотреть его японские эстампы. Воспользовавшись появлением голландского посла, Малко затерялся среди гостей.
Его одолевала злость. Джемаль, как и обещал, заехал за ним в отель, но по дороге сюда ни словом не обмолвился об их вчерашнем разговоре. Он вел себя так, словно Малко не интересовался ничем другим, кроме светской жизни Багдада. Малко угрюмо пододвинул к себе бокал теплого шампанского и сел в укромном уголке.
Гости все прибывали. В трех крохотных комнатках толпилось уже около сотни человек. Иракский ансамбль время от времени наигрывал народные мелодии. Приглашенные, стоя почти вплотную друг к другу, обменивались ничем не значащими репликами. Наверняка не обошлось и без сыщиков, которым не обязательно было дожидаться приглашения.
Вдруг рядом с Малко появился его иракский ухажер. Он с заметным отвращением держал за руку девушку.
- Я хочу познакомить вас с Амаль, - проворковал он. - Она обожает говорить по-английски.
Малко посмотрел на Амаль. Прежде всего ему бросилась в глаза ее огромная грудь, совершенно непропорциональная росту. На ее плечи спадали длинные черные волосы, большой рот улыбался, открывая блестящие зубы. Она заметила, что Малко слишком пристально смотрит на ее сиреневый пуловер, и покраснела. Карие глаза девушки на мгновение встретили его взгляд, и Малко почувствовал себя так, словно ему доверили какую-то тайну.
Он поклонился, представился и принес ей шампанского. Оказалось, что из нее вовсе не приходится вытягивать слова. Амаль работала диктором багдадского радио, хорошо говорила по-английски и обладала более совершенными 'европейскими' манерами, чем остальные присутствующие здесь женщины. Но когда Малко спросил, ходит ли она в рестораны и на танцы, на лице девушки появилось испуганное выражение, и она ответила:
- Что вы, я ведь незамужняя и бываю только на официальных приемах.
Малко был уверен, что она лжет: в ее глазах мелькали слишком красноречивые искорки. Однако у него в Багдаде было не так много связей, чтобы пренебрегать и таким знакомством. К тому же у Амаль была великолепная фигура и стройные ноги.
- А если я приглашу вас пообедать? - спросил он с улыбкой.
Амаль покачала головой:
- Я не могу согласиться, так как никуда с мужчинами не хожу.
И это в ее-то двадцать три года! Малко чувствовал, что заинтересовал ее и в то же время слегка испугал. Ее черные чулки и короткая юбка говорили о том, что она может пренебречь некоторыми правилами поведения мусульманок... Он снова невольно посмотрел на ее грудь. Она перехватила его взгляд и сердито сказала:
- Я знаю - у меня слишком большая грудь. Это ужасно, правда?
Малко поспешил разуверить ее, но она втянула голову в плечи и погрузилась в горестное молчание. Обстановку разрядил внезапно появившийся Джемаль, однако теперь девушка вела себя куда более официально и вскоре, извинившись, удалилась. Малко проводил ее разочарованным взглядом.
Джемаль насмешливо улыбнулся.
- Здесь не слишком весело, да? - сказал он и с таинственным видом добавил: - Но прийти все-таки следовало. Мы здесь не задержимся надолго. Кстати, видите вон того типа? Он работает на 'них'. Бывает на каждом приеме, и все слушает, слушает...
Малко посмотрел в указанном направлении и увидел сутулого старичка в темных очках, совершенно безобидного на вид. Ответить Джемалю он не успел: перед ним снова возник его неутомимый поклонник. На этот раз он вел сразу двух женщин.
Последовала новая церемония знакомства. Выяснилось, что женщины дают в Багдаде гастроли в составе французского струнного квартета. Первая - Мишель - была дирижером, вторая играла на контрабасе. Мишель была довольно красива, хотя красота ее носила налет увядания и какой-то меланхоличности. Она робко заговорила с Малко по-французски. Он быстро обнаружил, что контрабасистка, подобно церберу, охраняла ее невинность, ставя превыше всего священные интересы великого музыкального искусства. Уже через пять минут эта растрепанная толстощекая мегера схватила свою спутницу за руку:
- Идем, Мишель, я должна познакомить тебя с культурным атташе Восточной Германии.
Она явно опасалась, что Малко может заставить ее дирижера позабыть о музыке... Но он был далек от подобных мыслей. Малко даже пожалел о том, что пообещал показать француженке руины Ниневии, раз уж они остановились в одном и том же отеле...
Джемаль снова куда-то пропал. Малко отправился на поиски грудастой дикторши и нашел ее среди слушателей певца-гомосексуалиста. Устроитель вечеринки стоял в первых рядах и внимал пению своего любовника, повизгивая от восторга.
Малко встал позади Амаль и слегка коснулся ее спины. Она обернулась. Рука Малко незаметно для окружающих легла на бедро девушки. Она не отстранилась. Но когда он наклонился к ее уху, Амаль приложила палец к его губам.
Малко терпеливо дождался окончания песни, исполнявшейся под аккомпанемент тамбуринов. Слушатели начали расходиться; Амаль шла одной из первых. Малко демонстративно направился в сад и краем глаза увидел, что Амаль замедлила шаг. Наконец она решилась и двинулась за ним.
В пустынном саду тускло горели два фонаря. Малко прислонился к стене дома и посмотрел в звездное небо. Амаль он скорее не увидел, а почувствовал, уловив запах ее духов. То, что она все же пришла сюда, было хорошим предзнаменованием.
- Я очень хочу встретиться с вами снова, - прошептал он.
Амаль молча опустила голову, и ему показалось, что она сейчас вернется в дом.
- Зачем?
- Вы мне очень нравитесь. Вы самая красивая девушка на этом вечере...
Даже подобные банальности женщинам всегда приятно слышать... Смягчившись, она очень быстро ответила:
- Завтра в шесть в отеле 'Семирамида'. Только никому не говорите. Обещаете?
- Обещаю, - горячо отозвался Малко.
Он быстро нашел в темноте ее руку и поцеловал. Она вздрогнула, словно он позволил себе неслыханно дерзкую ласку, и поспешно скрылась.
Малко с минуту подождал, допил шампанское и возвратился в шумное помещение. Теперь делать здесь
