Он отыскал на карте отель 'Семирамида'. Отель находился недалеко, в северной части Саадун-стрит. Малко решил отправиться туда пешком, чтобы по дороге собраться с мыслями. 'Хвоста' он не боялся; предстоящее свидание никак его не компрометировало.
Амаль пришла раньше. Запахнув черный плащ и беспокойно оглядываясь по сторонам огромными карими глазами, она сидела в баре отеля - неказистом зале, освещенном неоновыми лампами. Увидев Малко, она смущенно опустила голову. Он сел рядом и поцеловал ей руку.
Бар пустовал. 'Семирамида', небольшой чистенький отель с тремя десятками номеров, располагался в тихом переулке рядом с аккуратным садом. В холле не оказалось ни одного наблюдателя. Малко удивился, что девушка назначила ему свидание в таком довольно приметном месте.
- Что будете пить? - спросил он.
- О нет, давайте уйдем отсюда, - прошептала она. - Я боюсь, что меня узнают.
Малко едва сдерживал раздражение. Эта девчонка за свои выкрутасы заслуживала хорошей трепки.
- Куда уйдем?
- Мне не нужно было приходить, - простонала она. - Что вы теперь обо мне подумаете? Я ведь никогда не встречаюсь с мужчинами...
Судя по ее нервозности, с мужчинами она не встречалась потому, что ею, как и всеми остальными, владел страх. Малко не раз слыхал о нелегкой судьбе девушек в мусульманских странах. Им предписывалось сохранять невинность до самого замужества, иначе их могли отвергнуть после первой же брачной ночи. Амаль, без сомнения, строго соблюдала эти правила. Впрочем, некоторым женщинам с помощью понятливого и умелого хирурга удавалось заключить с Аллахом взаимовыгодное соглашение.
После десятиминутных терпеливых расспросов со стороны Малко Амаль, наконец, призналась, что одна из ее подруг живет неподалеку от отеля и оставила ей ключ от своей пустой квартиры. Дескать, при условии сохранения строжайшей тайны, они могли бы поговорить там, но это вовсе не означает, что она согласна выполнять его желания.
Малко пообещал вести себя примерно. В баре была мрачноватая атмосфера, и он видел, что Амаль страшно не по себе. Всякий раз, когда поскрипывала входная дверь, она вздрагивала как ужаленная. Наконец, объяснив ему, как попасть в дом ее подруги (о том, чтобы выйти из бара вдвоем, не могло быть и речи), она встала и удалилась.
Малко не торопясь допил водку и еще немного подождал, чтобы дать ей время спокойно добраться до места.
Дом находился в какой-нибудь сотне метров от отеля. Он был похож на множество других багдадских домов. Его окружал небольшой сад. Свет в окнах не горел, и Малко уже подумал, что Амаль просто-напросто улизнула. Но когда он постучал, дверь немедленно открылась.
Он испытал приятное изумление. Под черным плащом оказалось короткое платье, облегающее ее потрясающую грудь, и облако дорогих духов. Малко встретился с ней глазами и сказал себе, что время объяснений в любви уже прошло. Не дожидаясь возражений, он привлек ее к себе и стал целовать.
Она принялась яростно сопротивляться, отворачиваясь и отталкивая его коленями. Малко мысленно вздохнул: он был уже не в том возрасте, когда девушек завоевывают силой.
Наклонив голову, он припал губами к ее шее. В ту же минуту ему показалось, что Амаль подключили к сети переменного тока. Она мгновенно перестала упираться, ее губы прилипли к его рту, а грудь расплющилась о его пиджак. Она вцепилась в него, словно утопающая в спасителя.
Соединившись в нескончаемом поцелуе, они топтались в прихожей. Амаль, похоже, не собиралась от него отрываться. По ее телу пробегала нервная дрожь, необычайно возбуждавшая Малко. Мышцы девушки были предельно напряжены и словно жили своей независимой жизнью. Прижавшись к Малко и закатив глаза, она лихорадочно целовала его лицо широко раскрытыми губами, и впервые после прибытия в Багдад он на время забыл о своих проблемах.
Шпионаж шпионажем, но природа берет свое...
Коснувшись рукой ее груди через тонкое шелковое платье, он не на шутку испугался, что она вот-вот сдерет с него скальп. Несмотря на чудовищные размеры, грудь ее прекрасно сохранила форму. Сначала она отталкивала его руку, но потом покорилась, прислонившись к стене и оцепенев. Либо она была врожденной истеричкой, либо ни один мужчина не прикасался к ней в течение целого года.
В конце концов они плюхнулись на продавленный диван, с трудом переводя дух. Глаза Амаль буквально сыпали искрами. Малко провел рукой по ее бедру, обтянутому черным чулком. Она застонала и снова прильнула к нему губами, извиваясь, как обезумевшая кошка.
Малко попытался расстегнуть 'молнию' на ее платье, но Амаль возмущенно отпрянула.
- Я вам не потаскуха, - выдохнула она.
Это были первые слова, прозвучавшие в этой квартире. Малко не стал спрашивать, что она под этим подразумевает после столь бурного начала.
Словно желая извиниться, Амаль снова бросилась в атаку. Очередным необдуманным движением она полностью обнажила бедра до того места, где чулок пристегивался к резинке, и Малко положил руку чуть выше, чем позволяли приличия. У него на это были законные основания: Амаль содрогалась так, будто испытывала оргазм. Вдруг она больно укусила его за губу, и он резко оттолкнул ее. Это была не женщина, а настоящая тигрица. А что же произошло бы, займись он ею по-настоящему?..
- Не надо, - шепотом взмолилась она. - Вы меня сводите сума...
Действительно, при таком темпераменте ей до этого было уже недалеко. Ее напряженные соски, казалось, вот-вот проткнут платье. Малко решил включиться в игру; он пощекотал ей грудь и слегка куснул в шею. Снова обнявшись, они повалились на диван. Когда она почувствовала, как сильно Малко желает ее, глаза девушки готовы были выскочить из орбит. Что было сил она притиснула его к себе и стала так яростно извиваться, что результат превзошел все ее ожидания. Зажмурившись, она словно прислушивалась к бушевавшему в нем наслаждению.
Однако сразу вслед за этим она отстранилась окончательно, одернула платье и села на диван. Глаза ее сверкнули, щеки раскраснелись.
- Я еще девушка, - призналась она, - и не могу 'делать с вами любовь'. Могу только флиртовать...
Что ж... По крайней мере, у нее было довольно широкое понятие о флирте.
Только сейчас Малко почувствовал, что на затылке у него выступила кровь. Амаль разодрала ему ногтями кожу, - яркий пример бурного самозабвения необъезженной лошадки.
Немного успокоившись, она угостила его мятным чаем и завела оживленный разговор. Ей хотелось побольше узнать о Европе, услышать, как тамошние женщины одеваются, с какими мужчинами они предпочитают ложиться в постель и что при этом делают. Малко осторожно перевел разговор на интересующую его тему, а именно - на ее работу.
- Я мечтаю стать знаменитой актрисой, - с гордостью объявила она, - но здесь это очень нелегко. Так что пока я прокручиваю пластинки на 'Радио-Багдад' каждый день с шести утра и до двух.
- Я к вам зайду, - пошутил Малко.
Она подскочила, словно он нецензурно выругался.
- Нет-нет, не надо! К тому же вас все равно не пустят. Иностранцам для этого требуется специальное разрешение. И потом, никто не должен знать, что мы с вами встречаемся. Я, кстати, делаю это только потому, что вы иностранец и никого здесь не знаете. Мне ведь директор каждый день предлагает с ним поужинать, но я отказываюсь.
- Это большая честь, - с иронией признал Малко. Она сделала испуганные глаза:
- Я его боюсь. В прошлом году он изнасиловал девушку, а когда она пожаловалась, упрятал ее в тюрьму. Он пользуется большим влиянием среди руководителей партии Баас...
Дабы усыпить ее подозрение, Малко снова поцеловал ее, и коррида началась заново. Однако она наотрез отказалась раздеваться даже наполовину. В конце концов все это начало его порядком раздражать, и он решил, что даже таких, не доведенных до финала отношений она боится, пожалуй, не зря. Именно при подобных обстоятельствах полудевственницы становятся вполне женщинами.
Словно прочтя его мысли, Амаль порывисто встала.
- Мне нужно уходить, - объявила она, но видя, в каком состоянии находится Малко, снова сочувственно и покорно прижалась к нему.
