- Мне это все равно, лишь бы уйти, - махнув рукой, заметил секретарь.
- Вот как? - сказал мистер Боффин. - А мне не все равно, позвольте вам сказать. Дать человеку, которого разоблачили, уйти самому, это одно, а уволить его за дерзость и самомнение, да еще за то, что он покушался на хозяйские деньги, - это другое. Один да один будет два, а не один. (Старушка, ты не вмешивайся. Сиди смирно.)
- Вы уже сказали мне все, что хотели? - спросил секретарь.
- Не знаю еще, все или нет, - ответил мистер Боффин. - Это как посмотреть.
- Быть может, вы подумаете, не найдется ли у вас еще каких-нибудь сильных выражений на мой счет?
- Подумаю, когда мне будет угодно, а не по вашей указке, - упрямо ответил мистер Боффин. - Вы хотите, чтоб последнее слово было за вами. А мне, может, нежелательно вам его предоставить.
- Нодди! Милый мой Нодди! Что же ты с ним так сурово? - воскликнула неукротимая миссис Боффин.
- Старушка, - сказал ее муж, отнюдь не сурово, - если ты будешь вмешиваться, когда тебя не просят, я возьму подушку, посажу тебя на нее и вынесу из комнаты. Ну, Роксмит, вы что-то хотите сказать?
- Вам, мистер Боффин, ровно ничего. Но мисс Уилфер и вашей милой, доброй жене я хотел бы сказать два слова.
- Валяйте говорите, - отвечал мистер Боффин, - да поживей, а то вы нам уже надоели.
- Я мирился, - начал тихим голосом секретарь, - с моим ложным положением у вас в доме, чтобы не разлучаться с мисс Уилфер. Быть рядом с ней - вот что изо дня в день служило мне наградой за те незаслуженные оскорбления, которые мне приходилось терпеть, за унижения, которым я подвергался при ней. После того как мисс Уилфер отвергла меня, я ни словом, ни взглядом не намекал на свои чувства к ней. Однако моя привязанность осталась неизменной, если не сделалась еще глубже н серьезней, - пусть мисс Уилфер простит мне эти слова.
- Обратите внимание, этот молодчик говорит 'мисс Уилфер', а имеет в виду фунты, шиллинги и пенсы! - воскликнул мистер Боффин, лукаво подмигнув. - Обратите внимание, говорит 'мисс Уилфер' вместо 'фунты, шиллинги и пенсы!'.
- Мне нечего стыдиться моих чувств к мисс Уилфер, - продолжал секретарь, не обращая на него внимания. - Я признаюсь в них. Я люблю ее. Куда бы я ни уехал, оставив этот дом, моя жизнь всегда будет пуста без нее.
- Без фунтов, шиллингов и пенсов, - пояснил мистер Боффин, опять подмигнув.
- Если я не способен строить корыстные планы, - продолжал секретарь, все так же не обращая на него внимания, - в отношении мисс Уилфер, то в этом нет моей заслуги; какую бы я ни вообразил себе награду, все это меркнет и теряет всякую цену по сравнению с ней. Если б она обладала несметным богатством или самым высоким положением в свете, на мой взгляд, это имело бы только то значение, что, возможно, еще больше отдалило бы ее от меня и лишило бы меня последней надежды. Если бы, - закончил секретарь, глядя в лицо своему бывшему хозяину, - если бы одним только словом она могла лишить мистера Боффина его богатства и завладеть им сама, она не стала бы выше в моих глазах.
- Что ты теперь думаешь, старушка? - спросил мистер Боффин шутливым тоном, обращаясь к жене, - как тебе покажется этот Роксмит со своей заботой о правде? Незачем тебе говорить, что ты думаешь, я не хочу, чтобы ты вмешивалась, думать ты можешь и про себя. А насчет завладения моим капиталом, я тебе ручаюсь, что он бы этого не сделал, если бы мог.
- Нет, не сделал бы, - возразил секретарь, опять взглянув ему в лицо.
- Ха-ха-ха! - рассмеялся мистер Боффин. - В некоторых случаях ничего не может быть лучше хорошей шутки.
- Я на минуту отвлекся от того немногого, что хотел сказать, продолжал секретарь, отворачиваясь от мистера Боффина и возвращаясь к прежнему своему тону. - Я начал интересоваться мисс Уилфер, как только впервые увидел ее; даже раньше, как только я о ней услышал. В сущности, это меня и заставило искать знакомства с мистером Боффином и поступить к нему на службу. До сих пор мисс Уилфер этого не знала. Я говорю об этом теперь только в подтверждение того (хотя надеюсь, что это излишне), что я чужд корыстным помышлениям, которые мне приписывают.
- Ну и ловко же закручено, - с хитрым взглядом произнес мистер Боффин. - Я и не думал, что он такой интриган. Смотрите, как он терпеливо и последовательно берется за дело. Он узнает обо мне, и о моем состоянии, и об этой молодой особе, об ее участии в истории молодого Джона, соображает, что к чему, и говорит себе: 'Познакомлюсь-ка я поближе с этим Боффином и с этой девицей, обработаю их обоих, вот мое дело и выгорит'. Так и слышу, как он это себе говорит, ей-богу! Вот гляжу на него сейчас и вижу!
Мистер Боффин указал пальцем на виновного, словно поймав его с поличным, и поздравил себя с такой проницательностью.
- Но, к счастью, милая моя Белла, он не на тех напал! - сказал мистер Боффин. - Нет! К счастью, ему пришлось иметь дело с вами и со мной, с Дэниелем и мисс Дансер, с Элвсом и Стервятником-Гопкинсом, с Блюбери Джонсом и со всеми нами, не с одним, так с другим. И мы его осилили, да еще как осилили. Надеялся выжать из нас денежки, а вместо того себя подвел, милая моя Белла!
Милая Белла ничего не ответила и ничем не выказала своего согласия. Она не шевельнулась ни разу с той самой минуты, как опустилась на стул, закрыв лицо обеими рунами. На некоторое время наступило молчание, и миссис Боффин поднялась тихонько, собираясь подойти к ней, по мистер Боффин остановил ее жестом, и она послушно села опять на свое место.
- Вот ваше жалованье, мистер Роксмит, - сказал Золотой Мусорщик, бросая своему бывшему секретарю завернутые в бумажку деньги. - Для вас, я думаю, не унизительно будет поднять их после всего, до чего вы унизились в этом доме.
- Кроме этого, я ни в чем не унизился, - сказал Роксмит, поднимая сверток с пола, - а это мои кровные деньги, заработанные самым тяжелым трудом.
- Надеюсь, вы скоро уложитесь, - сказал мистер Боффин, - потому что, чем скорее вы уберетесь со всеми пожитками, тем лучше будет для всех нас.
- Вам нечего бояться, я не задержусь.
- Впрочем, прежде чем мы с вами окончательно разделаемся, я хотел бы задать вам еще один вопрос, хотя бы для того только, чтобы показать этой молодой особе, насколько вы, интриганы, бываете самонадеянны, в расчете на то, что никто не заметит, как вы сами себе противоречите.
- Спрашивайте о чем угодно, - возразил Роксмит, - но только поскорее, как рекомендуете сами.
- Вы притворяетесь, будто так сильно влюблены в эту молодую особу, сказал мистер Боффин, покровительственно кладя руку на голову Беллы, но не глядя на нее.
- Я не притворяюсь.
- Ах так! Отлично. Значит, вы сильно влюблены в эту молодую особу, если уж так придираетесь к слову?
- Да.
- Как же ваше чувство примиряется с тем, что эта молодая особа расточительница, легкомысленная дурочка, которая не умеет себя держать, бросает деньги на ветер и так и норовит попасть в работный дом?
- Я вас не понимаю.
- Не понимаете? Или не хотите понять? За кого же еще вы считали эту молодую особу и что вы думали о ней, если она принимала ваши ухаживания?
- Я ничего не думал, я был бы счастлив добиться ее взаимности и завладеть ее сердцем.
- Добиться взаимности, завладеть сердцем! - передразнил его мистер Боффин с невыразимым презрением. - Мяу-мяу, говорит кошка, кряк-кряк, говорит утка, гав-гав, лает собака! Добиться ее взаимности и завладеть ее сердцем! Мяу-мяу, кряк-кряк, гав-гав!
Джон Роксмит воззрился на мистера Боффина при этой выходке, словно усомнившись, не лишился ли он рассудка.
- Что полагается сей молодой особе, так это деньги, - сказал мистер Боффин, - и она отлично это знает.
- Вы на нее клевещете.
