знаменитости.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что желаешь занять место в моей жизни? В это трудно поверить, профессор, учитывая, что во мне тебе решительно ничего не нравится.
— Ты сознательно передергиваешь. Я просто говорю, что отказываюсь проводить с тобой ночь, зная, что не нравлюсь тебе. Тем более что днем ты хочешь держать меня взаперти. Не отрицай, ты повел бы себя по-другому, если бы одна из твоих шлюшек сделала то же, что и я.
— Ни у кого из моих шлюшек на такое не хватило бы ума! Да и нет у меня никаких шлюшек!
Джейн изогнула бровь.
— Такой мужчина, как ты, предпочитает, чтобы жена была его зеркальным отражением. Ты хочешь, чтобы твоя вторая половина была молода и красива, потому что именно таким все должны видеть тебя — молодым и красивым, идеалом мужчины и спортсмена, у которого нет никаких забот и который точно знает, что Кевин Такер не займет его место.
Он перебросил ноги через край кровати, встал.
— Не могу я вести такие занудные разговоры.
— И это еще один признак нашей несовместимости, потому что мне этот разговор представляется очень увлекательным. Что ты собираешься делать, Кэл, когда уйдешь с поля?
— Мне еще долго не придется думать об этом.
— А я видела, как ты хромаешь, вылезая из автомобиля, если просидишь в нем достаточно долго. И у меня такое ощущение, что по утрам ты тридцать минут стоишь под душем не потому, что смываешь грязь. Твоему телу досталось на полную катушку, и едва ли оно и дальше сможет выдерживать такие нагрузки.
— Я вижу, ты еще и специалист по возможностям человеческого организма.
— Я знаю, о чем говорю.
— Я не собираюсь покупать тебе машину. — Он направился к двери.
— Я тебя об этом и не просила. Машину я куплю сама.
— Не купишь. — Он обернулся. — И я уложу-таки тебя в постель.
Джейн поднялась, оправила ночную рубашку.
— Я не собираюсь спать с мужчиной, который меня не любит.
— Мы что-нибудь придумаем.
— Ты никогда не приглашал меня на свидание.
— Мы уже дважды трахались!
— Я рассматриваю сие как медицинскую процедуру. Он прищурился.
— Мы даже не целовались, — привела она еще один веский аргумент.
— Ну, вот это очень легко исправить. — Кэл надвинулся на нее, и его взгляд не оставлял сомнений в его намерениях.
Кэл, я не… — продолжить Джейн не смогла. Она хотела, чтобы он поцеловал ее.
Его руки сжали ее запястья. Спиной она уперлась в спинку кровати.
— Полагай сие научным экспериментом, профессор.
Он наклонился вперед, одновременно заводя ее руки за кроватную спинку. Она чувствовала себя привязанной к столбу, только веревки заменяли его неожиданно ставшие нежными пальцы.
Он смотрел на нее сверху вниз, и сердце Джейн гулко билось о ребра.
— Давай поглядим, какая ты на вкус.
Голова опустилась, его губы прошлись по ее. Мягкие и теплые, чуть раскрытые, едва касающиеся. Глаза ее закрылись. Джейн казалось, что по ее губам прошлись перышком, и ей оставалось только удивляться, что такой здоровяк способен на столь воздушный поцелуй.
Кэл продолжал дразнить ее. То же перышко, может, мягчайшая кисточка. Кровь у нее закипела. Ей хотелось большего. Джейн приподнялась, прижалась губами к его губам.
Он подался назад. Вновь коснулся ее губ, пристально посмотрел.
Она подалась вперед и вверх, и он чуть куснул ее нижнюю губу. Предупреждение, что только куортербек может быть ведущим в любовной игре? По телу пробежала дрожь.
Он вознаградил ее покорность, обхватив ее губы своими, пройдясь по нижней своим языком. Она застонала. Если он уделял столько внимания одному поцелую, что же он будет делать, если она предоставит в его распоряжение не только рот?
Вновь она не выдержала и подалась к нему. На этот раз он не возражал. Пытка прекратилась: он взял предложенное. Его руки по-прежнему сжимали ее запястья, так что в распоряжении Кэла оставался лишь рот, но он умело использовал его: язык нырнул между ее губ, а сам он прижался к Джейн, дабы она почувствовала его страсть.
И она всем телом придвинулась к нему, с головой уйдя в поцелуй, куда более эротический, чем весь тот секс, что она успела в жизни испытать. Она могла быть мужчиной и женщиной, владыкой и покорным подданным. Она извивалась всем телом, словно превратилась в змею, втираясь в него грудью, животом, бедрами. И все тело загорелось. Она подумала о том, что упустила, и в порыве страсти, однако, не преминула отметить, как все могло бы обернуться, если бы их связывали не только физические, но и духовные узы.
Она услышала стон, да только на этот раз он вырвался не из ее груди. Грубый, сдавленный, жаждущий. Ее запястья освободились, а его руки легли на ее бедра, скользнули под ночную рубашку.
О да, она этого хотела. Поторопись. Коснись самого нежного моего местечка. Самого сладкого. Тело жаждало его решительности, а мозг и сердце требовали не отдаваться так задешево. Она хотела, чтобы за ней ухаживали, чтобы ее завоевывали и побеждали, даже ради одного только ее тела. Хоть раз в жизни она должна была прочувствовать все то, что испытывают другие женщины, когда за ними ухаживают мужчины.
Его пальцы добрались по мягких завитков.
— Хватит! — В восклицании слышались и приказ, и страх.
— Нет.
— Я серьезно, Кэл. — У нее перехватило дыхание, она продолжала бороться с собой. — Убери руки из- под моей ночной рубашки.
— Ты же хочешь, чтобы они там остались. Я знаю, что хочешь.
Его «молодец» все еще прижимался к ней, и она пожалела о том, что не прикоснулась к нему, прежде чем поставить точку. Одно короткое прикосновение, чтобы понять, каково это — подержать в руке мужскую гордость.
— Я хочу, чтобы ты это прекратил.
Кэл подался назад.
— Глупо же! Так глупо, что я не могу в это поверить! Мы оба в сетях этой вонючей женитьбы. Мы не переносим друг друга, и единственное утешение мы можем найти в постели, но ты слишком упряма, чтобы сделать шаг навстречу.
Его отношение не изменилось, и она проглотила боль.
— Я чувствовала, что ты меня не любишь.
— Что ты такое говоришь?
— Ты сам сказал об этом. Только что сказал, что мы не переносим друг друга, хотя я говорила, что у меня к тебе неприязни нет. Значит, остаешься ты. Ты только что признал, какие испытываешь ко мне чувства.
— Я этого не говорил.
— Сказал, и более чем убедительно.
— Это не так.
— Ха!
— Розибад…
— Не называй меня так, негодяй! Секс для тебя еще один вид спорта, не так ли? Занятие, которому можно уделить время, когда ты не играешь в футбол и не пьешь пиво с дружками. А у меня к этому отношение другое. Хочешь заниматься со мной сексом, отлично! Я не возражаю! Но на моих условиях!
— И что же это за условия?
