- Ты выдержала, Дейзи. Хватит на сегодня. Теперь надо будет научиться стильно вести себя на публике.
Она была жива и невредима; Она ошарашенно посмотрела на Алекса и хрипло прошептала:
- Получилось.
Он улыбнулся и бросил на землю кнут;
- Точно, я горжусь тобой.
Испустив радостный вопль, Дейзи бросилась к нему на шею.
Он принял жену в объятия. Когда он прижал ее к себе, Дейзи почувствовала, как по ее телу разливается жар. Должно быть, ощущение передалось и Алексу, потому что он слегка отстранил ее и поставил на землю.
Дейзи понимала, что Алекс чувствует себя не в своей тарелке из-за того, что она отказывалась спать с ним после того дикого, первобытного совокупления. Сначала она ссылалась на месячные, но они закончились несколько дней назад, а Дейзи не спешила в супружескую постель, говоря, что ей надо многое обдумать. Алекс не торопил, но чувствовал себя несчастным.
- - Есть еще один трюк, - сказал он. - Сейчас мы его отработаем, и на сегодня хватит.
- Может быть, отложим на завтра?
- Это очень легкий трюк - сущий пустяк после того, что ты сегодня сделала. Давай покончим с ним, пока у тебя не сдали нервы. Пойди встань на прежнее место.
- Алекс...
- Иди-иди. Обещаю, тебе не будет больно.
Дейзи неохотно вернулась на место.
Алекс вытащил самый длинный из кнутов и взялся за кнутовище.
- Можешь закрыть глаза.
- Не хочу.
- Доверься мне, солнышко. Ведь ты хочешь закрыть глаза.
Она подчинилась, но правое веко стало непроизвольно подергиваться.
- Подними руки над головой.
- Руки?
- Руки над головой и скрести запястья.
Дейзи открыла глаза.
- Кажется, я забыла сказать Трею, чтобы он сменил рацион Синджуну.
- Все марковские жены делали Этот трюк и не дрейфили.
Покорившись судьбе, Дейзи подняла руки над головой, скрестила запястья и закрыла глаза, говоря себе, что не может быть ничего хуже, чем стояние под кнутом с бумажной трубкой в, зубах, Крак!
Она почти не расслышала щелчок, но мгновенно почувствовала, что кнут кольцом обвил ее скрещенные запястья, связав ей руки.
На этот раз визг был оглушительным - он сотряс все существо Дейзи от кончиков пальцев до-макушки. Девушка опустила руки, ощутив ломоту в плечах. Не веря своим глазам, Дейзи посмотрела на стянутые кнутом кисти.
- Ты меня ударил! Ты сказал, что мне не будет больно, а сам ударил!
- Успокойся, Дейзи, и прекрати кричать. Тебе же не больно.
- - Это точно?
- Точно.
Дейзи взглянула на свои, руки и поняла, что он говорит.
- Но как?
- Я щелкаю кнутом прежде, чем он успевает коснуться тебя, - в этом весь фокус. - Алекс сделал резкое движение кистью - путы ослабли, и он освободил запястья жены. - Это старый трюк, и публика его очень любит. Но после того как я спутаю тебе руки, ты должна улыбаться, чтобы показать людям, что тебе не больно, иначе кто-нибудь вызовет полицию - меня арестуют за избиение.
Она потерла запястья - удивительно, но на них не осталось никаких следов.
,... - А что будет, если кнут щелкнет после того как ударит меня по рукам?
- Этого просто не может быть.
- Но ты ведь тоже можешь ошибиться, Алекс. Ты же не можешь вечно все делать правильно.
- Почему нет? Могу. Я делал это много лет и ни разу не ударил ни одну ассистентку. - Он стал сворачивать кнут, а Дейзи не могла не восхищаться его самоуверенностью, хотя ужасно нервничала.
- Сегодня все получилось гораздо лучше, но я не представляю, как через два дня выйду с тобой на арену, - сказала Дейзи. - Джек говорил, что я должна изображать дикую, своевольную цыганку. Но я не думаю, что своевольные цыганки визжат, как я.
- Ничего, что-нибудь придумаем.
К ее удивлению, он остановился, поцеловал ее в кончик носа и зашагал прочь, потом снова остановился, вернулся к ней и поцеловал в губы.
Дейзи обвила руками его сильную шею. Ум говорил ей, что секс должен освещаться чувством, быть одухотворенным, но тело жаждало Алекса вопреки рассудку. Дейзи не могла насытиться лаской.
- Наконец они оторвались друг, от друга. Алекс посмотрел на Дейзи долгим нежным взглядом.
- Ты похожа на солнышко, - произнес он ласковым шепотом.
Она улыбнулась.
- Я дам тебе несколько дней - понимаю, что такая жизнь для тебя внове, но на большее не рассчитывай.
Дейзи сразу поняла, что он имеет в виду.
- Может быть, мне понадобится больше времени. Мы должны лучше узнать друг друга и научиться взаимному уважению.
- Радость моя, в том, что касается секса, ты заслуживаешь высочайшего уважения.
- Только не притворяйся, что не понимаешь, о чем я говорю.
- Я люблю секс, ты тоже его любишь. Нам нравится заниматься этим друг с другом. Что еще тебе надо?
- Но секс должен быть одухо...
Он не дал ей договорить.
- Перестань болтать ерунду, Дейзи. Если ты еще раз произнесешь это слово, клянусь тебе, я начну всерьез флиртовать со всеми официантками отсюда до Цинциннати.
Дейзи презрительно прищурила глаза.
- Только попробуй! 'Одухотворенный' - не бранное слово. Пошли, Картофелина, у нас много дел.
Она не оборачиваясь прошествовала к зверинцу, сопровождаемая верным слоненком. Если бы она оглянулась, то, верно, была бы немало удивлена: ее твердолобый, лишенный чувства юмора муж скалил зубы в широкой улыбке, как подросток.
Несмотря на протесты Алекса, Дейзи продолжала присматривать за зверинцем, хотя почти всю рутинную работу выполнял Трей. Дейзи приблизилась к клетке с Синджуном, и тигр недовольно воззрился на Картофелину. Слоны и тигры - естественные враги, но в этом недовольстве было что-то личное. Алекс утверждал, что хищник ревнует, но Дейзи не могла себе представить, что старый чудаковатый тигр способен испытывать подобное чувство.
Дейзи удовлетворенно посмотрела на Синджуна. После изменения рациона и ежедневных душей его мех стал выглядеть значительно лучше. Девушка шутливо поклонилась:
- Доброе утро, ваше величество.
Тигр молча обнажил зубы, что, по мнению Дейзи, означало - шути, но в меру.
Моменты мистического взаимопроникновения канули в прошлое, и Дейзи думала теперь, что это было следствием утомления. Сейчас, глядя на зверя, она испытывала нечто похожее на благоговение.
Уходя утром на репетицию к Алексу, Дейзи оставила у тюка сена лакомства для Гленны. Теперь она взяла пластиковый пакет и направилась к клетке гориллы. Обезьяна, прижав морду к прутьям решетки, терпеливо ждала.
Покорность, с какой Гленна переносила неволю, и жажда общения с людьми трогали Дейзи. Она
