флотами мира.
- 'Виктория' впереди, - сказал Харди, передавая Хорнблауэру подзорную трубу. - Сигнальный мичман! 'Триумф' - флагману. Имею на борту...'
Пока Харди диктовал, Хорнблауэр смотрел в подзорную трубу. Длинную-предлинную колонну возглавлял трехпалубник под адмиральским флагом на грот-мачте, широкие полосы по бортам сверкали на солнце. Флагман Джервиса при Сан-Висенти, Худа в Средиземном море, Нельсона при Трафальгаре. Теперь это флагман Тоскливого Джимми - так жестоко шутит судьба.
На сигнальном фале 'Виктории' распустились флажки.
Харди диктовал ответ.
- Адмирал приглашает вас к себе, сэр, - сказал он, закончив и поворачиваясь к Хорнблауэру. - Надеюсь, вы сделаете мне честь, воспользовавшись моей гичкой?
Гичка 'Триумфа' была покрашена лимонно-желтой краской с черной каймой, весла тоже; команда была в лимонных фуфайках с черными шейными платками. Хорнблауэр садился на кормовое сиденье - рука еще ныла от крепкого пожатия Харди - и мрачно думал, что никогда не имел средств наряжать команду своей гички. Это было его больное место. Харди, должно быть, богат - призовые деньги после Трафальгара и пенсион почетного полковника морской пехоты. Лучше не сравнивать. Харди - баронет, богатый, прославленный, он сам нищий, безвестный, в ожидании суда.
На борту 'Виктории' его приветствовали честь по чести - морские пехотинцы взяли на караул, фалрепные в белых перчатках козыряли, боцманские дудки заливались свистом, капитан на шканцах с готовностью протянул руку странно, ведь перед ним человек, которого вскорости будут судить.
- Я - Календер, капитан флота, - сказал он. - Его милость в каюте и ждет вас.
Он повел Хорнблауэр вниз, на удивление приветливый.
- Я был первым на 'Амазонке', - напомнил он, - когда вы служили на 'Неустанном'. Помните меня?
- Да, - ответил Хорнблауэр. Он не сказал этого сам, боясь, что его поставят на место.
- Как сейчас помню - Пелью тогда о вас рассказывал.
Что бы ни говорил о нем Пелью, это могло быть только хорошее. Именно его горячей поддержке Хорнблауэр был обязан своим повышением. Со стороны Календера очень любезно было заговорить об этом в трудную для Хорнблауэра минуту.
Лорд Гамбир, в отличие от Харди, не позаботился о пышном убранстве каюты - самым заметным ее украшением была огромная Библия в окованном медью переплете. Сам Гамбир, насупленный, с отвислыми щеками, сидел под большим кормовым окном и диктовал писарю, который при появлении двух капитанов поспешно ретировался.
- Доложите пока устно, сэр, - велел адмирал. Хорнблауэр набрал в грудь воздуха и начал. Он вкратце обрисовал стратегическую ситуацию на момент, когда повел 'Сатерленд' против французской эскадры у Росаса. Самой битве он уделил лишь одно или два предложения - эти люди сражались сами и легко восполнят пропущенное. Он рассказал, как изувеченные корабли дрейфовали в залив Росас, под пушки, и как подошли на веслах канонерские шлюпки.
- Сто семьдесят человек были убиты, - сказал Хорнблауэр. - Сто сорок пять ранены, из них сорок четыре умерли до того, как я покинул Росас.
- Господи! - воскликнул Календер. Его поразило не число умерших в госпитале - соотношение было вполне обычное - но общее количество потерь. К моменту капитуляции из строя вышло больше половины команды.
- Томсон на 'Леандре' потерял девяносто два человека из трехсот, милорд, - продолжил он. Томсон сдал 'Леандр' французскому линейному кораблю у Крита после обороны, заслужившей восторг всей Англии.
- Мне это известно, - сказал Гамбир. - Пожалуйста, продолжайте, капитан.
Хорнблауэр поведал, как наблюдал за разгромом французской эскадры, как Кайяр повез его в Париж, как он бежал и чуть не утонул. О замке де Грасай и путешествии по Луаре он упомянул вскользь - это не адмиральского ума дело зато похищение 'Аэндорской волшебницы' описал в красках. Тут подробности были важны, потому что британскому флоту в его разносторонней деятельности, возможно, пригодятся детальные сведения о жизни Нантского порта и навигационных трудностях нижнего течения Луары.
- Фу ты, Господи, - сказал Календер, - как же вы это преспокойно выкладываете. Неужели...
- Капитан Календер, - перебил его Гамбир, - я уже просил вас не богохульствовать. Я буду очень недоволен, если это повторится. Будьте добры, продолжайте, капитан Хорнблауэр.
Оставалось рассказать только о перестрелке с лодками возле Нуармутье. Хорнблауэр продолжил так же официально, однако на этот раз остановил его сам Гамбир.
- Вы упомянули, что открыли огонь из шестифунтовой пушки, - сказал он. - Пленные гребли, и надо было вести корабль. Кто заряжал пушку?
- Я, милорд. Мне помогал французский лоцман.
- М-м. И вы их отпугнули?
Пришлось Хорнблауэру сознаться, что он потопил две из трех посланных в погоню лодок. Календер присвистнул удивленно и восхищенно, Гамбир только сильнее нахмурился.
- Да? - сказал он. - А потом?
- До полуночи мы шли на веслах, милорд, потом задул бриз. На заре мы встретили 'Триумф'.
В каюте наступило молчание, нарушаемое лишь шумом на палубе. Потом Гамбир шевельнулся.
- Полагаю, капитан, - сказал он, - вы не забыли возблагодарить Господа за ваше чудесное избавление. Во всем происшедшем усматривается перст Божий. Я поручу капеллану в сегодняшней вечерней молитве особо выразить вашу благодарность.
- Да, милорд.
- Теперь изложите ваше донесение письменно. Подготовьте его к обеду надеюсь, вы доставите мне удовольствие, отобедав с нами? Тогда я смогу вложить ваш рапорт в пакет, который отправляю Их Сиятельствам.
- Да, милорд.
Гамбир глубоко задумался.
- 'Аэндорская волшебница' может доставить депеши, - сказал он. Подобно любому адмиралу в любой точке земного шара, он был вечно одолеваем проблемой - как поддерживать связь, не ослабляя основную эскадру. Неожиданно свалившийся с неба тендер оказался для него подарком судьбы. Он все еще думал.
- Вашего лейтенанта, Буша, я назначу на нее капитан-лейтенантом, объявил он наконец.
Хорнблауэр даже задохнулся. Если офицера назначают капитан-лейтенантом, это значит, что через год он почти наверняка станет капитаном. Это право повышать в звании и составляло самую ценимую из адмиральских милостей. Буш заслужил эту награду, однако удивительно, что Гамбир решил повысить именно его - у адмирала всегда найдется любимый лейтенант, или племянник, или сын старого друга, который ждет первой вакансии. Можно представить, как обрадуется Буш. Вот и он на пути к адмиральскому чину - теперь до собственного флага надо только дожить.
Однако это не все, далеко не все. Произвести первого лейтенанта в следующее звание значит поощрить его капитана. Своим решением Гамбир публично - а не просто в личной беседе - признал действия Хорнблауэра правильными.
- Спасибо, милорд, спасибо, - сказал Хорнблауэр.
- Конечно, она - ваш трофей, - продолжил Гамбир. - Правительство купит ее по возвращении в Англию.
Об этом Хорнблауэр не подумал. Еще не меньше тысячи фунтов в его кармане.
- Вот вашему старшине привалило, - хохотнул Календер. - Вся доля нижней палубы достанется ему.
Это тоже было верно. Браун получит четвертую часть платы за 'Аэндорскую волшебницу'. Он сможет купить домик с землей или открыть свое дело.
- 'Аэндорская волшебница' подождет, пока вы приготовите донесение, объявил Гамбир. - Я пришлю вам своего секретаря. Капитан Календер предоставит вам каюту и все необходимое. Надеюсь, вы пока погостите у меня - я отплываю в Портсмут на следующей неделе. Так, я полагаю, будет удобнее всего.
Последние слова тактично намекали на то, что занимало мысли Хорнблауэра с самого его прибытия на флагман, и чего разговор еще ни разу не коснулся - на предстоящий трибунал по делу о капитуляции
