символизирует подсознание. Конечно -подсознание эмберовской личности, потому не привычно дремучее, но светлое,облагороженное красотой истинного мира и вечного города. Хотя, сны все равно снятся, по преимуществу, страшные: Тир-на-нОг отражает Эмбер.
Или наоборот? Изменчивый (не по воле принцев!) город предчувствий и пророчеств более органичен Хаосу -первопричине мира.
Ребмэ, интеллектуальная сознательная пленочка, представляет лучшее в эмберовских структурах. Тир-на-нОг, подсознание Эмбера или сверхсознание личности -- знак неопределенности, присущей реальному миру в силу факта его происхождения: лишь Хаос причина и источник развития.
Сначала был Хаос. И первое отражение по своему разумению и чувствам создал Дворкин. Варварский эксперимент: воссоздание структуры из бесструктурности...
Вновь автор изящно угодил основным направлениям в философии.
Субъективному идеалисту важно видеть и Эмбер, и его Тени созданием своего разума.
Диалектик может аплодировать творению сущего из ничто и вечной борьбе Хаоса и Эмбера.
Материалисту-системщику должна быть близка мысль о том, что плоды нашего познания и воображения на определенном уровне совершенства разума воссоздадут в материальном мире объекты, отношения, личности, над которыми постигший будет властен и не властен одновременно.
Породившее диполь осталось частью целого и никогда не простит того, что стало теперь частью. Так родители не прощают детям собственного бессилия перед проблемами будущего.
Как хочется вернуться к традициям, не предав свое время! Не получается.
Бранд ищет идеал в прошлом. Он начнет все с нуля. Он будет богом отставших от поезда своей юности, мертвых прислужников Хаоса, первотрадиции.
Бранд обманул и себя, и других. Но время потока событий погубило его, исполняя свой закон: без будущего ты становишься мертвым, даже если значишься живым.
VI. Эмбер: Matrix.
1. Итак, путь к себе приводит в Эмбер. (Все пути ведут туда). Роджер Зилазни красиво обыграл назойливую повторяемость исторических событий в пространствах и временах мира существующего. Закон уродливого самокопирования объясняется существованием в Эмбере ЛАБИРИНТА -- первичной матрицы характеров и отношений. Многократно варьируясь -- отражаясь, эта матрица определяет расстановку фигур на исторической сцене.
Упрощая авторский замысел, можно сказать, что эмберовский цикл -- это прежде всего РОМАН ОТНОШЕНИЙ, 'Сага о Форсайтах', организованная на материале фэнтэзи. Притом, Зилазни пытается очистить отношения от случайного и продемонстрировать чистые или 'эмберовские' типы личности, которые скрыты в нас -- нравится нам это или нет.
'... -- Я дал слово.
-- Возьми его обратно.
-- Не могу.
... Я прекрасно понимал, что почти все наши погибнут, и виновником их гибели буду я...
...такова моя жизнь, потому что принц Эмбера -- частичка вселенной и в какой-то мере виновен во всех мерзостях, которые в ней творятся. Поэтому я говорю 'Ха!', когда речь заходит о моей совести. В зеркалах многих суждений мои руки обагрены кровью...
...я принес сэра Ланселота дю Люка в замок Ганелона, которому я верил, как брату. Иными словами, не верил вовсе...
...по крайней мере, с первым встречным ты можешь чувствовать себя в относительной безопасности...
...Гордость и одиночество -- неизменные спутники принца Эмбера, не способного никому доверять...
...Я являюсь частью зла, которое царит в реальном мире и на отражениях. Иногда мне кажется, что я -- то самое Зло, которое необходимо, чтобы бороться с другим Злом...'
'Ведь они -- это мы, А разрыв между нами Не так уж велик.'
2. Роли распределены. Штатная дурочка -- сестричка Флоримель, штатный самовластительный злодей -- Эрик, мудрец -- Бенедикт, Д'Артаньян -- Корвин, иезуит -- Бранд, куча оборотней -- интриганок-сестер.
Таков предварительный расклад.
Мир вокруг развеселой семейки плачет от их проделок.
Герои Эмбера живут долго и не скучно. Приключения тела сменяют приключения мысли. Статус вынуждает уметь,а это означает сметь использовать проходные миры и их жителей. А что, кто-то из нас поступает не так?
В Эмбере нет обломовых. Тебе предложена жизнь -- живи. Воюй, побеждай, властвуй. Оставь память о себе.
Построй свои придуманные миры так, что они возникнут.
Здесь каждый играет на победителя. Поэтому в почтенном семействе нет вторых. Зато первых хоть отбавляй. Правда, первые они все по-своему. Здесь ключ к тайне соперничества.
'Мои отражения лучше, от них я принесу в Альма-Матер больше (счастья, покоя, благоденствия?), чем остальные. Я -- бог своего творения. Кто еще может, как я?'
Соединив волю с предприимчивостью, обаятельный и блестящий Эрик достигает цели раньше -- забыв вложить в эту цель устойчивый смысл.
Скрещиваются шпаги внутреннего и внешнего. Побеждает форма. Надолго ли? Украшенная пустота обрушивает своды, и самонадеянный властитель платит за Драгоценный Камень Правосудия жизнью. Перед теми, кто выбрал разных союзников, встает проблема перемен.
Как смел побежденный воскреснуть? Бранд всегда кажется себе тоньше и глубже этого вечно регенерирующего Корвина. С детства Бранду приходит понимание -- предчувствие того, чем Корвин с такой легкостью разбрасывается во имя конкретных и невзрачных целей. Уязвленная гордость толкает Бранда на путь Иуды. 'В Эмбере никто не оценит меня, все кругом негодяи. Я буду властвовать в другом дворце!'
Слава пришла к Д'Артаньяну вместе со смертью. Маршальский жезл выпал из его рук, символизируя опоздавшее признание людей.
Героя ценили друзья и уважали враги. Многие его поступки диктовались долгом -- не только перед теми, кто был с ним на Королевской площади, но и перед случайными привязанностями, а еще чаще -- требованиями стереотипа.
Д'Артаньян был связан, был счастлив и не победил, хотя прожил длинную жизнь. Корвин не доверял, презирал, интриговал и выиграл.
Вряд ли это мораль.
Проваливаясь в поиски смысла сущего, он шел медленно, один. Мыслил, действовал, совершал ошибки. Созерцающие завистники отомстили ему за гордыню.
Снисходителен к чужим победам Жерар. Его поиск спокоен, путь осторожен. Он не жаждет власти, словно бы предостерегая от нее первым -- себя.
Головокружительные скачки Корвина и обожающего его автора делают Жерара глупее, чем он есть. Каков он, и автор, и Корвин знают, но что-то мешает оценить. Пусть их.
Бенедикт, грезящий о мире, воюет всю жизнь. Он всегда благородно ни причем, -- всему виной проделки брата Корвина. Но кто, как не Бенедикт так диалектически близок ко двору антикоролевства Хаоса в мыслях -- и поступках, таких незначительных на общем фоне событий?
Никогда не простит углубленный в свое мировоздание Бенедикт неразборчивого в средствах Корвина. 'Как смеешь ты, наглец...' Сколько подвигов пришлось совершить бесстрашному принцу, чтобы не снять, а слегка сдвинуть навешенный ярлык гарцующего между опасностями нахала...
Люди не интересуют Бенедикта -- лишь связи и целостность задуманной им Вселенной, лишь благоденствие Эмбера.
Не прощает ему рассудочный Корвин незатейливого личного вклада в порочный союз с Хаосом.
(Дара, принцесса Хаоса. Живая связь двух королевств.
Не потому ли яростно бьется с темными силами Бенедикт, что впустил их гораздо раньше в свои чувства?)
Как легко было признанному в своей вотчине Бенедикту объявить преступником растерявшегося Корвина!
'-- Убийца! -- повторил он.
-- Я не понимаю, о чем ты говоришь.
-- Лжец!'
По логике: раз вор, значит украл.
Так и будет между ними всегда вооруженный нейтралитет, недоверие, и помощь только если уж в одной лодке.
А вот Джулиан не прощает Корвину воображения. Он ценит красоту, порядок, а значит, величие и власть. Но автор -фантазер, и достоинства Джулиана меркнут рядом с вероломством Эрика, многозначительностью Бенедикта, Лабиринтами Корвина. Вряд ли Джулиан (который, кстати, закрывал глаза на благородного лорда Рейна, последнего утешителя незадачливого претендента на престол) в этом виноват.
Бедняжка Рэндом! Немного ироничное отношение Корвина -изящная бирка, прикрепленная автором лукавому предпринима телю своей и чужой судеб.
Ему не доверяют за то, что он хитер и тащит нажитое в игре в свое отражение, а иначе в свой дом. Он бы с удовольствием расширил этот дом до размеров королевства!
И трудно представить, будет ли это хуже, чем притязания остальных братьев...
Тоскующая в тисках израненного самолюбия Бранда мечта о совершенстве дома вызывает печальное недоумение у Рэндома, который способен выстроить дом там, куда его заносят дороги. Рэндом не только создаст уют другому, он даже в состоянии представить, что кому нужно, чтобы силы вернулись, пробудились чувства, активизировался ум. Пустыми, надуманными, если не амбициозными и опасными, бреднями кажутся Рэндому душевные метания Бранда.
Трудно пережить Бранду ловкость и простоту, с которой оформляет пространство Рэндом. Ведь он 'глупый пустозвон'!
Еще бы.
Очарованный собою Каин...
Символ знамени предков -- зеленый камзол.
'-- Что ж, я могу извиниться...' Удивительная мягкость к себе за задуманное и с трудом не совершенное убийство!
Всегда следующий в русле чужих побед Каин украшает этот путь интригами против всех, кто не верит в его, Каина, значительность. 'Мы препирались около часа', и, конечно, не пришли к соглашению. Последовательного Корвина раздражает этот человек, живущий по законам отношений: сегодня -люблю,
