завтра -- ненавижу, сейчас презираю, тогда одобрял, и лицемерно приплетающий к сим временным страстям заботу о благе королевства.
А в чем оно, это благо? Ведь и Корвин уверен, что только он -- постигший. Зато Каин -- искусный дипломат, и узоры его союзов всегда изысканнее, чем хотелось бы Корвину: воюя с ним в одиночку, сражаешься с войском, управляемым неведомыми логику нитями.
Красавица Фиона знает об ожидающих Эмбер превратностях ровно столько же, сколько и Корвин. Но она не только не становится под знамена воинствующего принца, а спокойно и твердо ведет свою игру. Наверное, это внутренний протест против темных сил, превращенных Корвином в средство к достижению своей судьбы.
Кстати, средства Фиона выбирает не хуже Каина. Там, где логика и сила не поможет, придут на помощь пророчества и чувства. Фиона знает, с кем идти в новые лабиринты, и кем пришедшие станут в них. Корвин знает, как дойти быстро и без 'этических' затей впечатлительной сестрички. Им есть что делить.
Флоримель все используют за то, что она 'лишена воображения': повторяется акцент в авторской системе приоритетов. Трудно представить, что не найдется миров, где ее прелести будут воспеты поэтами и возвеличены художниками. В судьбе она ищет законы и правила, и не решается включить себя в число ее превратностей.
В восхитительную Дейдру автор вольно или невольно включает черты любимого героя. Силясь создать ему некий смягченный и 'положительный' антипод, он лишь усложняет себе игру. Дейдра -- предмет обожания и, как может быть хотелось бы автору, подражания Корвина -- исчезает, трансформируясь в Дару, королеву Хаоса, достойную главного героя виртуозностью своих поединков.
Дейдра оказалась отражением. Жанр произведения допускает подобное удвоение образа: мало ли в жизни недостроенных судеб, не состоявшихся в творчестве, мелькнувших (пусть даже и прекрасной) тенью в кругу своих.
(Подобно тому, как Дара отняла у Дейдры назначенную той роль, Вуаль -- этакий полномочный посол мира чувств -заполняет собой Ребмэ, превращая обеих принцесс -- Льювиллу и Мойру -- в бледное подобие своего совершенства.)
Блейз. Как пленительно нужно оформить предательство, чтобы принц Корвин, уставший быть в их сети центральной фигурой, оценил его,как достижение! Все меняется со временем, но если ты властен над ним, то и меняться будет по твоему желанию, и останется только внушить кружающим, что некая заданность твоих измен -- всего лишь свойство объективного мира.
'Блейз, ты мне нравишься. Я должен плохо к тебе относиться, хоть и не помню, по какой причине, но ты мне нравишься. Я это знаю.'
Заключив договор с Фионой и Брандом, Блейз сначала наказывает Бранда. Затем, не расторгнув любви с бывшими союзниками, сближается со своим врагом Корвином и предает его спокойно и естественно на склонах Колвира.
У принцев и принцесс различные жизненные пути. Благородны и привлекательны они, или насквозь порочны -- ни один не превращен автором в беговую дорожку к безжизненным вершинам чужого самолюбия. В Эмбере, в любви и во власти каждый старается для себя.
'Никого нельзя щадить, Ни в полете, ни в паденьи, -Беспощадней снисхожденья Ничего не может быть.'
3. По воле автора движение сюжета развивается в зависимости от распределения ролей в Эмбере. Но если посмотреть глубже, исполнение ролей предопределено психологическими особенностями личностей, сотворенных живыми, зримыми, запоминающимися.
Противоположности: цели и средства, пыл и рассудочность, войны и пророчества.
Бранд, Рэндом и Жерар хотят построить в Эмбере процветающий дом. Рэндом знает 'как', Жерар -- 'во имя чего', Бранд ищет дом в себе. Хозяева.
Корвин, Бенедикт, Джулиан и Эрик живут войной, а на коротких привалах размышляют о сущностях. Эрик добивается цели и погибает: зачем дальше жить? Бенедикт -- вечный тайный управляющий всех войн, и во все времена: 'Если не я, то кто же?'
Корвин добъется поражений и побед. Война -- его жизнь, его любовь, его судьба. Сил прибавляется от войны.Наступит мир, и он растеряет власть и влияние, станет неумелым кавалером или сказочным героем истории.
Джулиан, лишенный фантазии - полководец, охотник, творец красоты, дисциплины, формы. Он лучше всех знает 'как', но совсем не представляет 'во имя чего'.
Флоримель, Фиона, Каин извлекают свои преимущества из противоречий между строящими и разрушающими.
Флоримель последовательно создает цепь союзов, устраиваясь в пространстве, исходя из критерия собственной безопасности в данный конкретный момент. Будущего она не предвидит, людей не понимает.
Фиона предчувствует события и поступки. Душа ее часто обращается к Ребмэ и бывает встречена там благосклонно. Критериев у Фионы просто нет, поэтому она не избегает риска.
Политик возвышенных пожеланий Каин живет то торжествуя, то уступая. 'Цель есть мое сегодняшнее 'я', его капризы и его подвиги.'
Все трое играют в жизнь, в Эмбер, в Отражения. Назовем их авантюристами за то, что их поступки -- цель компромиссов, убеждения -- функция настроения, манипулирование людьми -зона творчества.
Подобием эмберовских дворцовых страстей являются отношения во всех отражениях.
Тот, кто предоставит воину очаг и кров на привале, вызовет в нем благодарность и получит помощь в бою. (Рэндом -- Корвин)
Тот, кто играет с жизнью в рулетку, не прощает подобного другим. (Флора -- Фиона)
Тот, кто борется за трон, не простит другому снисходительно упущенной возможности добиться его. (Корвин -- Бенедикт)
Тот, кто подчиняет чувства внешним проявлениям, не простит манипулирования ими ради внутренних страстей. (Каин -Фиона)
Тот, кто построил дом себе, создав пустыню вокруг, не простит возделывающего в ней оазис. (Бранд -- Рэндом)
Тот, кто рожден диктатором и воспитал себя полководцем, не простит гениальному выскочке полета интуиции в решающей войне. (Джулиан -- Корвин)
Тот, кто выстроил логическую цепь прегрешений,ожидая укоров совести, не простит тем, кто обходится без этих укоров, хотя и идет тем же самым путем. (Корвин -- Фиона)
'Никому нельзя прощать, Ни за слово, ни за дело, Что хоть раз тебя задело, То прорежется опять...'
VII. Эмбер и отражения.
Представьте себе ребенка, которому с детства доступны все утехи, развлечения, труды и опасности, накопленные миром. Его информационная среда изначально обогащена до предела, выплеск в мир пройдет по оптимальному сценарию.
А сверстник -- астеническая тень героя, заброшенная на отражение -- будет лишь грезить о предначертанном будущем. Сценарий заботливо исказят социальные институты; материальные проблемы породят комплексы, а с ними -помутнение разума жаждой мстить всем без разбора.
Люди из отражений всегда слабы. Они подавлены властью жесткого Супер-Эго, неодолимой преграды на пути от 'хочу' к 'могу'.
Человек рождается в Эмбере. Он изначально силен, умел и асоциален. Существуя на отражении, он подчиняет свою природу общественным атрибутам, которые, якобы, способны обеспечить ему покой и достаток, любовь, творчество, просветление.
Зависимость -- это не всегда плохо. Корвин находит на отражении 'Земля' не только автоматические винтовки, он обретает там умение доверять другу. Потом -- в Лорене, в Эмбере, при сотворении нового лабиринта -- Корвин будет остро чувствовать связь с людьми, столь непохожими на него и братьев, и человечность придаст ему силу защитить Вселенную.
Оказывается,повелитель отражений может зависеть от людей, и принц Эмбера не обречен на ВЕЧНОЕ одиночество. Беда в том, что мы, жители теневых миров, в отличие от Корвина связаны не людьми, а обществом, что не одно и тоже.
Человек может помочь, общество не может не мешать. Поэтому отражения -- это Эмбер, попавший в условия худшей свободы, Эмбер с ограничениями на реализацию силы, творчества, чувства, характера (но и властолюбия, жестокости, насилия и т.п.). Свойства цензуры налицо: если твое 'хочу' презреет 'нельзя' данного отражения, останется один путь. В Тир-на-нОг, в калейдоскоп снов, которые постараются тебя уничтожить.
И если ты выживешь, строить тебе новый лабиринт в своем отражении,потому что нет иного способа добавить свободы этому миру.
В Эмбере отвечают за свои поступки, потому что их совершают. Отсутствие чувства, равно как и понятия, карается конкурентами.
Отдайся борьбе!
'Я взращен сам собою, Я силен сам собою (...) И мне больше не надо Ни родства и ни братства, Ни руки и ни взгляда. ...Там на краешке света, Враг мой ждет меня где-то: Лишь в лучах его злобы Я достигну расцвета.'
Не честнее ли воевать за трон, презирая слабых и не доверяя равным, чем скрывать свои эгоистические цели (от себя прежде всего) в идеологическом или религиозном тумане?
Не нравится Эмбер, не привлекает путь Корвина?
Останься тенью, откажись от себя, подчинись столь гуманистической этике 'своей' социальной системе -- сны откроют тебе свою сущность. И ты не выиграешь ничего, поскольку нет разницы -- убить или желать убить. Я слабее Бранда, но не лучше его.
Даже если тебя не отправят защищать демократию (оказывать интернациональную помощь) куда-нибудь на юго-восток, ты все равно будешь драться за тень королевской власти и подаришь миру тень проклятия, отразив своей слабостью неистовство Корвина. Наверное, без его раскаяния.
Таковы правила игры. Не нравится и это? Дерзни встать выше Эмбера, построй лабиринт лабиринтов, пересоздай вселенную новой матрицей отношений. Если у тебя есть совесть, так поступай по совести и иди до конца.
Только не путай совесть со слабостью: свобода может быть аморальной, отказ от нее моральным быть не может.
