Гэльский Е
Режиссеры обстоятельств
Е.Гэльский
РЕЖИССЕРЫ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ
СНОСКА: Зилазни Р. Девять принцев Эмбера. Л.: 'Худ.лит'. 1990г. (перевод с английского М.Гилинского)
Зилязни Р. Ружья Авалона. Л.: 'Худ.лит'. 1990г. (перевод с английского М.Гилинского)
'Сколько чудес за туманами кроется! Не подойти, не увидеть, не взять...'
I. Отражение 'Земля'.
'Там', наверное, торчал бы сейчас на корте, оформляя имидж представителя среднего класса. 'Здесь' стоишь в очереди за справкой на получение пособия. Меньше очередей любишь только теннис.
Среди дел, расписанных на ближайшие дни, хочется делать не больше трети -- ими и будешь заниматься, когда освободишься. И тебя называют счастливым, потому что живешь через силу только 67% своего времени.
Мир незыблем. Испокон веку: 'Российская империя -- тюрьма, а за границей тоже -- кутерьма'.
Интересно: если ты отыскал тайное сплетение нитей, которые управляют движением миллиардных капиталов, игрой масок в правительственных кабинетах, перемещением войск по кривизне глобуса -- что же тебе мешает использовать знание (или иллюзию знания, что, в общем, эквивалентно)?
Стереотип.
'Почему я? Кто я такой? Какое право имею?'
В глубину души вжилась уверенность -- не получится. Потому что великие дела -- прерогатива титанов (и тиранов), а ты лишь тень у их ног.
Тень. Отражение. Во сне даровано тебе увидеть зеленые, золотые купола и узор лабиринта.
II. Эмбер.
У каждого свой Эмбер, и у всех он один. Символика более, чем проста: магическое знамя Оберона царит над ПРАВИЛЬНЫМ миром.
Для принцев отражения -- тени, которые отбрасывает единственная реальность янтарного города. Для нас Эмбер -воображаемый ИДЕАЛ обыденного мира (Земли, Авалона, Лорен и иже с ними).
Идеал в понимании математиков, а не утопистов. Уберите с Земли-отражения реалии, чье существование или несуществование определяется броском игральных костей судьбы. Добавьте истины, которые необходимы миру: они должны быть,но их нет, давно исчезли они, поглощенные Хаосом -- призраки, сохранившиеся на отражении отражения.
Вы увидите мир, который при всех мыслимых преобразованиях останется собой.
Родившиеся в Эмбере. Заключенные в янтарь.
Этот 'Эмбер' хуже или лучше своих отражений? Хочешь ли ты жить в Эмбере, отстраненный наблюдатель?
Да? Но тогда найдется отражение, которое сохранит Эмбер, но не тебя в нем. То есть, ты снова оказываешься на отражении -- в данном случае на отражении Эмбера истинного.
Правильно спросить: хочешь ли ты стать частью Эмбера, породниться с ним кровью, которой рисуют Лабиринт. Можешь ли?
'Трон тому, кто говорит: Возьму и не отдам!'
Единственной реальностью Вcеленной (воображаемой реальностью) является Эмбер. Единственные обитатели Эмбера -- принцы королевской крови. Они вольны брать с собой всех, кого пожелают (поскольку, где знать, там и двор), и эти: гвардейцы, шуты, дворяне и поэты -- получают вид на жительство в вечном городе, но отнюдь не права гражданства.
Итак, готовы ли Вы стать принцем Эмбера?
III. Онтология отражений.
Различить отражения и истинный мир может лишь потомок Оберона. Для него Тени вариабельны, Эмбер же неизменен. Утративший власть над отражениями Корвин считал Землю единственной реальностью.
Обитатели отражений -- тени эмберовской королевской семьи, поскольку никого иного в реальном мире нет. Сотворенные 'по образу и подобию' сильных этой вселенной, они, несомненно, обладают теми же возможностями. Говоря точнее, эти возможности в них ЗАКЛЮЧЕНЫ.
Роджер Зилазни тщательно продумал правила игры. Он создал произведение, более тонкое и глубокое, чем представляется поверхностному читателю.
Кстати, это общее свойство так называемой развлекательной литературы.
Простым нагромождением приключений (драк, секса, насилия и т.п.) нельзя занять воображение даже самого невзыскательного читателя. То есть, самый невзыскательный, вероятно, подобную книжку сумеет дочитать до конца. Но и у него она не задержится в памяти -- просто потому, что память не в состоянии долго хранить сведения, лишенные внутренней связности и не нужные в повседневной жизни. Она не окажет влияния на общество и в конце концов канет в Лету. Примеров тому нет числа.
Но остается Александр Дюма. В сотый раз перечитывается Гилберт Честертон и Артур Конан Дойль, Гарри Гаррисон и Роджер Зилазни. Не нужно рыться в памяти, чтобы вспомнить имена героев, сюжет, мораль. Значит?
Значит, либо развлекательный жанр является литературой, либо он не развлекает. Мысль, в общем, до очевидности простая, но попробуйте сказать в компании, претендующей на интеллигентность, что вы предпочитаете Гашека Ремарку и не считаете Айзека Азимова глупее Макса Фриша!
Сила Александра Дюма заключалась в замечательном чувстве истории. (Это, разумеется, не предполагает знания истории, хотя и здесь, как мне кажется, Дюма лучше своей репутации.) Артур Конан Дойль знаменит введением в литературу формальной логики Аристотеля. Айзек Азимов -- исследованием вариантов развития социальных систем ('Стальные пещеры' с примыкающими произведениями, 'Основание', 'Конец вечности'). Заслуга Роджера Зилазни -- в глубине психологического фундамента его романов и -- поскольку это взаимонеобходимо -- в фундаменте философском.
Принято говорить о социальных, гносеологических, исторических корнях философии. Между тем, 'самая абстрактная', 'самая общая', 'самая объективная' и т.п. наука насквозь личностна. Тем, кто понимает, например, Юма и Энгельса, трудно принять Канта. Не потому, что он сложнее или умнее Юма -- просто его взгляд на мир для них органически неприемлем.
Герои Зилазни постоянно сталкиваются с основным вопросом философии. Для Эмбера это проблема объективности или рукотворности отражений.
Корвин решает его, как истинный материалист: отражения существуют реально, принцы лишь движутся от одного к другому. Почему? Потому что мозг Корвина не в состоянии породить те мрачные и алогичные миры, сквозь которые он идет, пробираясь ко двору Хаоса. 'Я не могу и никогда не смогу такое представить, но оно есть и, значит, -- реально.'
Усмешка Бранда, который как раз может!
И для него единственной реальностью во всех отражениях будет он сам, и даже истинный город не окажется исключением. Вот почему Бранд посмел.
Рэндом не ввяжется в эту дискуссию, он не захочет понять, в чем, собственно, смысл проблемы. Промолчит и Бенедикт, который видит этот смысл слишком хорошо...
А читателю остается найти свой угол зрения и заодно осознать, что таких углов много. Когда ты меняешь один философский взгляд на другой, ты просто манипулируешь отражениями.
Итак, вопрос: что реально -- тени или Эмбер (или, быть может, ничто) -- есть отражение основного вопроса философии. Значит, О.В.Ф. всплывет и при любой попытке выяснить, не являетесь ли Вы, случайно, принцем Корвином (Рэндомом, Эриком...), потерявшим память и застрявшим на этом отвратительном отражении.
Но тогда эта проблема не знает решения!
Есть два пути. Можно попытаться менять отражения. Можно менять себя,чтобы обрести свою истинную -- эмберовскую -личность.
Второе (психоаналитическое) прочтение романа смыкается с логикой экзистенциализма. Эмбер -- твоя подлинность; взгляд на мир глазами того, кем ты мог бы быть. Превратись в принца, пройди Лабиринт -- выверни себя наизнанку несказанно страшным испытанием -- и мир существующий станет для тебя Эмбером. А если ты захочешь -- Авалоном, страной двух закатов ирландской мифологии.
'Так сколько миль до Авалона? И все, и ни одной. Разрушены серебряные башни'
Или любым другим отражением, какое ты пожелаешь обрести.
IV. Ребмэ.
Если Эмбер представляет собой идеал личности: мир осознания себя, мир поступков, то Ребмэ -- мир чувств.
(Заметим сразу, отражения -- мир теней поступков, призраков чувств.)
Принцы -- люди, обогащенные причудами любви и дружбы, сопереживаний, страданий, построения пьедесталов и разрушения их. Поэтому все смуты Эмбера отражаются в Ребмэ.
Что бы ни натворил во имя власти, совесть напомнит тебе о цене. Что бы ни сделал вдруг с несвойственным тебе благородством, только в Ребмэ оценят.
-- Что толку? -- скажут в Эмбере.
-- Зато приласкал свою совесть, -- отзовется в Ребмэ.
Вуаль (Вайа) -- некий символ Ребмэ. Символ понимания и прощения. Она слепа. Что ж, чувства слепы в системе представлений королевских детей. Они второстепенны. Сначала война, потом любовь.
'Чья-то злая воля чувствовалась в великом лесу. /.../ Это была моя злая воля.
Своим проклятием я переродил Гарнатскую долину, сделал ее символом ненависти к Эрику и всем тем, кто не воспротивился выполнению его зверского приговора. Мне стало неприятно, хотя я знал, что вижу ЧАСТЬ САМОГО СЕБЯ.
Я открыл новый путь в реальный мир. Гарнатский лес стал тропинкой сквозь мрачные и суровые отражения, по которым шествовало зло.'
V. Хаос.
Как нельзя отделить нейроны мозга, отвечающие за чувства и за логику, так не расчленишь Ребмэ/Эмбер, Хаос и отражения, окутавшие их, и сны Тир-на-нОга, собирающего в причудливый узор все мыслимое и содеянное в непризрачных жизнях.
Тир-на-нОг -'чудесная земля' ирландских легенд, мир певцов и поэтов -- лунное отражение Эмбера. Легко прочесть: город 'мастеров снов'
