В большой комнате Зера Уилер внимательно вгляделась в него.
- Ну, красавчиком тебя не назовешь, - сказала она, - но молоко от такого лица тоже не скиснет. Садись за стол, и я соберу тебе поесть. Холодная ветчина с зеленым луком.
В ожидании Шэнноу оглядывал комнату. Вся мебель была покрыта искусной резьбой, выполненной с истинной любовью и придававшей комнате ощущение тихого уюта. В углу стояла треугольная горка - за зеркальным стеклом ее дверец виднелись крохотные чашечки и блюдечки, прекрасно расписанные и покрытые глазурью. Шэнноу подошел к горке. Зера, вернувшаяся с подносом, увидела его там.
- Зеб нашел их в пустыне на корабле. Красивые, верно?
- Чудесные, - согласился Шэнноу.
- Он любил красивые вещи. Зеб то есть.
- Когда он умер?
- Да больше десяти лет назад. Мы сидели на диване и смотрели на закат. Было лето, и мы вытаскивали диван на крыльцо. Он откинулся, обнял меня одной рукой и положил голову мне на плечо. 'Красивый вечер', - сказал он. И умер. - Зера прокашлялась. - Налегай на ветчину, Йон. Не хочу разнюниваться. Расскажи мне про себя.
- Да рассказывать-то нечего, - ответил он. - Я был ранен. Меня подобрали странники. Свое имя я знаю, а больше почти ничего. Я умею ездить верхом, и умею стрелять, и знаю Библию. Ну а сверх того... - Он пожал плечами и принялся за ветчину.
- Так, может, у тебя есть где-нибудь жена и дети? - спросила она. - Ты об этом думал?
- Навряд ли, Зера. - Однако при ее словах он словно увидел женщину со светлыми волосами и двух детей - мальчика и девочку... Сэмюэль? Мэри? Но они не были его детьми. Он это знал.
- Ну а про рану что ты помнишь? - спросила Зера.
- Горело. Я был... в ловушке. Но я выбрался. - Он покачал головой. Выстрелы. Я помню, как ехал в горы. По-моему, я нашел тех, кто поджег...
Стыдились ли они, делая мерзость?
- Ты убил их?
- Кажется, да. - Он кончил есть и приподнялся.
- Сиди, сиди! - сказала она. - У меня в духовке пирожки. Я давно ничего не пекла. И, может, они не задались. Ну, увидим.
В пыли его памяти поблескивало множество кратких воспоминаний, будто рассыпавшиеся жемчужинки, когда лопнула соединявшая их нить. Зера вернулась с пирожками - мягкими, пышными, с фруктовой начинкой. Шэнноу засмеялся.
- Ошиблись, Зера. Они превкусные!
Она улыбнулась, но тут же лицо ее стало серьезным.
- Если хочешь остаться на время, я буду рада, - сказала она. - Богу известно, помощь мне требуется.
- Ты очень добра. - Он ощутил всю меру ее одиночества. - Но мне необходимо узнать, откуда я. Не думаю, что память вернется ко мне здесь. Но если можно, я бы остался на несколько дней.
- Ручей, из которого я поливаю огород, совсем затянуло илом. Надо бы его почистить, - сказала она, вставая и собирая посуду.
- С превеликим удовольствием, - ответил он.
* * *
Когда восходящее солнце выглянуло из-за гор, апостол Савл неторопливо поднялся с широкой кровати. Одна из сестер пошевелилась, другая продолжала крепко спать. Савл накинул халат. На тумбочке лежал золотой камешек. Взяв его, он быстро вышел из комнаты.
Вернувшись к себе, Савл остановился перед большим овальным зеркалом, разглядывая красивое лицо с квадратным подбородком и пышные золотые волосы, ниспадающие на широкие плечи. Куда там лысеющему, щуплому, сутулому Савлу Уилкинсу, который приземлился с Диаконом в этом мире двадцать лет назад. Ну да Савл почти забыл того замухрышку. Теперь он внимательно разглядывал крохотные морщинки у глаз, почти незаметную паутину старения на щеках и шее. Поглядев на камешек величиной не более монеты, он увидел в его черноте лишь четыре тоненькие золотые линии. Накануне их было пять.
Сестры того не стоили, подумал он. Под воздействием Камня Даниила они исполняли все его желания, даже такие, при воспоминании о которых сгорели бы со стыда, если бы тут же не забыли о них. Распаление их сладострастия, а затем стирание этой ночи из их памяти обошлись ему в одну пятую оставшейся силы. Теперь, в свете зари, это выглядело бессмысленной тратой.
- Будь ты проклят, Диакон! - прошипел он. Его охватила ярость. Старый дурень знал, где скрыты Камни Даниила. Да в его дворце в Единстве он припрятал их десятки. И пользовался ими для себя? Как бы не так! Только последний идиот мог владеть подобной силой и не сохранять свое тело юным, полным жизненной энергии. Нечестно и несправедливо! 'Где он был бы без меня? - подумал Савл. - Кто создал Иерусалимских Конников и возглавил завершающий штурм Фэрфакс-Хилла? Я! Кто создал книги и законы? Я! Кто создал чудесную легенду о Диаконе и претворил его мечты в явь? Я! Всегда и только я. И что он дает мне? Один крохотный камушек!
Он посмотрел из окна на черное пятно пожарища там, где стояла церковка, и ему стало легче.
'Привези ко мне Пастыря из Долины Паломника', - сказал Диакон тогда.
'Зачем?'
'Это особенный человек, Савл. Волчецы чтут его'.
'Так они же тупые животные. Мутанты'.
'В них есть человеческие гены. И они безобидны. Я долго и усердно молился о них, Савл, и всякий раз, когда молюсь, я вижу Огненные Столпы. Я верю, что волчецы могли бы спокойно жить в краях за Столпами. Я верю, Бог предназначил им обитать там'.
'И вы облечете этого проповедника властью отвести их туда?'
'Да. Теперь, Савл, остались только мы с тобой. Мне кажется, у этого молодого человека есть дар вождя'.
'Что это означает, Диакон? Ваш наследник я, вы же знаете это'.
Диакон покачал головой. 'Я люблю тебя, Савл, как сына, но ты не из тех, кто способен повести людей за собой. Ты следуешь желаниям и причудам собственного сердца. Погляди на себя! Где Савл Уилкинс? Где скромный человечек, возлюбивший Господа? Ты использовал камешек для себя'.
'Ну и что? С помощью камешков мы можем быть бессмертными. Диакон. Почему бы нам не жить вечно и не властвовать вечно?'
'Мы не боги, Савл. И я устал. Привези ко мне Пастыря'.
Савл снова посмотрел на обуглившиеся балки и черную землю. Знал ли Диакон, что безвестный жеватель Библии на самом деле Иерусалимец? Навряд ли. Единственный человек на этой новой земле, который мог бы разоблачить миф о Диаконе.
'Что ж, теперь этот миф расцветет пышным цветом - теперь, когда ты издох, сволочь дряхлая!'
Савл пожалел, что своими глазами не видел убийства - тот миг, когда пуля достигла цели. 'Интересно бы знать, - подумал он, - какая мысль последней пронеслась у тебя в голове, Диакон. Молитва? Если так, то аминем стала твоя жизнь'. Сколько времени пройдет, прикинул он, прежде чем Церковь поймет, что ее блаженный Диакон не вернется? Еще десять дней? Двадцать?
'И тогда они пришлют за мной, потому что я последний из тех, кто прибыл сюда через портал времени'.
Первые три апостола умерли задолго до войны за Единство, убитые радиацией и губительными химикалиями, отравлявшими воздух этого нового мира. Затем Диакон нашел камешки и дал по одному каждому из восьми выживших, чтобы защитить их организм от ядовитой атмосферы. По одному на каждого! Савл снова ощутил прилив ярости, но поборол ее. Свой он израсходовал быстро, сделав себя не только здоровым, но и красивым. А что? Он сорок три года жил с уродливым лицом и щуплым кривобоким телом. Разве он не заслужил новой жизни? Разве он не один из избранных?
Потом началась война. Ему и Алану была поручена команда над двумя отрядами Иерусалимских Конников. Фэрфакс-Хилл явился поворотным пунктом. Но Алан погиб, разорванный пулями почти в клочья уже почти у самой вершины. Савл первым добрался до умирающего.
'Помоги мне!' - прошептал Алан. Две пули раздробили позвоночник, разорвали пояс, который валялся в
