холодная серая Двина сомкнулась над ним.
2. НА КРЕПОСТНОЙ БАШНЕ
- Пали! - приказал Иевлев.
- Пали! - крикнул Семисадов.
- Пали! - закричал Федосей Кузнец своим пушкарям.
И тотчас же вздрогнула воротная башня, вздрогнули валы, и желтое пламя вырвалось из пушечных жерл. Ядра со свистом и воем вгрызались в палубу флагманского корабля, пробивали борта фрегата, взламывали палубные надстройки, в щепки разносили ростры, шлюпки, рангоут. Пороховой дым, гарь, копоть мгновенно, словно тучей, закрыли крепость, и в этой туче пушкари банили стволы, вкатывали ядра, наводили, палили. От пушки к пушке бегал черный Федосей Кузнец, поправлял наводку, широко открывал рот, ждал выстрела. И через несколько минут после начала сражения людям стало казаться, что бой идет уже давно, что ничего особо страшного в этом деле нет, что швед отбиваться не станет и скоро ему конец.
- Виктория, господин капитан-командор! - крикнул Резен. - Им нечего более делать, как сдаваться. Смотри!
Высунувшись из амбразуры до пояса, он рукой показал Иевлеву на вздыбившийся нос флагманского корабля, на фрегат, что шел в кильватер 'Короне' и напоролся на его корму. С бортов фрегата, с бака, крича, расталкивая друг друга, прыгали шведы; одни пытались спустить шлюпку, другие взбирались по вантам наверх, третьи молились, простирая руки к небу.
- С ними кончено! - сказал Резен. - Они сели на мель. Как это случилось, что они сели на мель?
- Их посадил на мель кормщик Иван Рябов! - сказал Иевлев. - Свершен великий подвиг, Егор. А что же до того, что можем мы праздновать викторию, - то оно скоро сказывается, да не скоро делывается. Не два корабля в ихней эскадре, и еще не сейчас поднимут они белый флаг. Викторию добыть надобно, и немало мы потрудимся, покуда дастся она нам в руки. Пойдем к пушкарям!
Инженер показал на уши - не слышу, мол.
- К пушкарям пойдем! - крикнул Иевлев.
Они вышли на выносной вал, где трудились пушкари, щипцами закладывали в жерла пушек раскаленные каменные ядра, поливали шипящую медь стволов уксусом, наводили, вжимали фитили в затравки...
Шведы еще не отвечали.
3. СРАЖЕНИЕ
- Белый флаг! - крикнул Уркварт. - Белый флаг, гере шаутбенахт! Мы должны поднять белый флаг. Увидев белый флаг, они прекратят огонь, и мы спасемся, гере шаутбенахт! Иначе гибель, только гибель ждет нас...
Юленшерна наклонился, попросил:
- Повторите, я ничего не слышу.
- Белый флаг! - крикнул Уркварт.
Юленшерна усмехнулся синими губами, поднял пистолет, выстрелил снизу вверх в толстое лицо капитана 'Короны'. Уркварт упал навзничь, медная каска покатилась по палубе...
Вокруг еще палили из пистолетов, искали русского лоцмана, словно это могло хоть чему-нибудь помочь. Юленшерна сделал несколько шагов по настилу юта, ткнул дулом разряженного пистолета в челюсть трясущегося Пломгрэна, ударил артиллериста ногой, крикнул, срывая голос:
- Грязный трус! Стоять прямо, когда с тобой говорит адмирал!
Пломгрэн вытаращил глаза, вытянулся. Шаутбенахт смотрел на него с гадливостью, - сам он ничем не изменился, ярл Юленшерна: такое же спокойное желтое лицо, такие же хрящеватые уши, такие же кофейные глаза.
- Палача ко мне!
- Палача к ярлу шаутбенахту!
- Палача, и поскорее!
Сванте Багге отыскался тотчас же.
- Дюжину ребят себе в помощники! - приказал Юленшерна.
Двенадцать молодчиков выстроились за спиною Багге.
- Трусов и предателей убивать на месте! - пожевав губами, велел Юленшерна. - Мы должны выиграть сражение. Московиты не могут победить эскадру его величества короля шведов, вандалов и готов. У нас есть пушки, есть ядра, есть артиллеристы...
И шаутбенахт позвал своим сиплым, старческим, но совершенно спокойным голосом:
- Лейтенант Пломгрэн!
- Лейтенант Пломгрэн здесь, гере шаутбенахт!
Юленшерна, все еще жуя губами, огляделся, подумал и приказал попрежнему спокойно и внятно:
- Пушки правого борта к бою! Пушки левого борта к бою! Горнисты, 'Слава королю!'
Двое оставшихся в живых горнистов, едва держась на накренившейся палубе, приложили горны к губам. Матросы, подгоняемые плетями боцманов, уже скатывали тлеющую палубу, ломом разбивали подожженные ядром бимсы грот-мачты, заливали свистящее пламя на юте. Абордажные солдаты уже качали рукоятки помпы...
На опер-деке вразнобой загрохотали легкие пушки, на гон-деке грянула одна - тяжелая. Весь корпус корабля содрогался: теперь били орудия и левого и правого бортов - по крепости и по батарее Маркова острова. Русские ядра с воем влетали в пушечные порты, одно ударило в пирамиду пороховых картузов, белое пламя опалило сразу нескольких артиллеристов, другое ядро врезалось в пушечную прислугу, навалившуюся на станок. Несмотря на усилия пожарных матросов, непрестанно - то там, то здесь - вспыхивало пламя.
Лейтенант Пломгрэн, держа шпагу в левой руке, метался по пушечным палубам, кричал в уши оглохшим дечным офицерам:
- Картечь! По валам - картечь! Всюду - картечь! Убью!.. Приготовиться!
Дечные офицеры с испугом поглядывали на своего лейтенанта - не сошел ли с ума...
Юленшерна, неподвижно стоя на юте, приказал:
- К высадке!
Горнисты подняли горны, барабанщик испуганно ударил дробь. Абордажный лейтенант с повязкой на лбу бегом поднялся на ют, подбежал к шаутбенахту. Юленшерна, указывая на Марков остров, велел:
- Вы высадитесь на берег и во что бы то ни стало заставите замолчать пушки.
Лейтенант не понял, Юленшерна повторил. Рядом грохнули два мушкетных выстрела: молодчики Сванте Багге застрелили спрятавшегося матроса. Сванте Багге сам привел офицера связи, шаутбенахт приказал ему передать на другие корабли неудовольствие флагмана: флагман желает видеть пальбу из всех пушек, а не одиночные выстрелы...
Приказывая офицеру связи, он смотрел туда, откуда молодчики Сванте Багге провожали солдат абордажной команды на остров. Каждого, кто замедлял шаг, они оттаскивали от трапа и приканчивали либо ударом ножа, либо выстрелом.
Постепенно все приходило в порядок, хоть ядра русских пушек и продолжали громить корабли. Теперь эскадра повела огонь. И на 'Короне' и на других фрегатах и яхтах было еще немало орудий и умелых артиллеристов. Вначале шведские ядра попадали либо в Двину, либо во двор крепости, но позже, когда шведы пристрелялись, ядра все чаще сеяли смерть и разрушение на валах и на боевых башнях цитадели. Уже дважды в русской крепости занимались пожары, и черный жирный дым поднимался к небу, но русские, видимо, тушили огонь. Уже тяжело прогрохотал взрыв в цитадели - наверное, ядро угодило в пороховой погреб. Уже несколько убитых русских пушкарей упали со стены в серые двинские воды. И на Марковом острове загремели наконец мушкетные и ружейные выстрелы - десант, видимо, делал свое дело. Пора было готовить десант в крепость, и Юленшерна уже хотел отдать приказ об этом, как вдруг Сванте Багге приволок к нему на ют солдата из тех, кто побывал на Марковом острове. Зубы солдата стучали, по лицу текла кровь; сбиваясь, он рассказал, что на острове, кроме пушкарей, много бородатых московитов-мужиков с топорами и кольями. Едва десант ступил на берег острова, как эти мужики выскочили из своих ям и ударили по солдатам с такой силой, что они могли дать только два залпа и были смяты. Многие упали на колени, сдались, многие были убиты, некоторые пытались спастись бегством, но московиты их настигали и безжалостно убивали...
- Трус! - сказал Юленшерна и отвернулся.
Солдат завыл, Сванте Багге велел своим молодцам покончить с ним.
4. МИТЕНЬКА
