Ситуация разрешилась сама собой. Троица встала и пошла вниз. Ефим ринулся за ними, не забыв сунуть в карман тяжелую, под хрусталь, пепельницу. Участь героического «Варяга» никогда его не вдохновляла, но бывают в жизни моменты, когда мозги отключаются.
Ефим, спустившись, повертел головой, и увидел их за ресторанным столиком. Парни несколько странно начали трапезу: с десерта. Но это было не главной их ошибкой.
Дальше Береславский действовал по наитию. Он подошел к их столику, вежливо представился:
— Андрей Белогорский. — И добавил: — Я вами недоволен. — Добавил строго, но без вызова.
Наглый, сыпавший ему пепел в блюдце, аж рот раскрыл от удивления. Старший с ухмылкой разглядывал Ефима.
— Тебе чего, Андрей? Жить надоело?
— Не горячитесь, ребята, — очень тихо и очень спокойно сказал «Андрей». — Давайте обсудим. Я сижу с девушкой. Она мне нравится. Я привел ее в хорошее место, куда ходят хорошие люди. И вдруг мне сыплют пепел в пирожное. Это ведь обидно, правда?
Старший слегка смутился. Действие ему начинало не нравиться. Уж больно уверен в себе фраер. Но не хотелось терять лица.
— Тебя ведь не тронули? Ну и иди себе спокойно, пока не передумали.
Береславский еще понизил голос. Теперь, чтобы его услышать, шпане приходилось напрягаться.
— А меня нельзя трогать. Разве вы не знаете, что в нашей стране не всех можно трогать?
— Ты мент, что ли? — не выдержал главный Ефимов обидчик.
Ефим даже глазом в его сторону не повел. Он разговаривал только со старшим. С «мелочью» не общаемся. Правой рукой он сжимал в кармане пепельницу. Это, кстати, старшего сильно напрягало: вряд ли он ожидал пистолета, — в те годы редкость, — но рука противника в кармане — всегда неприятно. Однако главное, что напрягало старшего, — полная непонятность врага. На том и строился весь расчет.
— Вы похожи на разумного человека, — сомнительно польстил Ефим старшему. — Я думаю, вы справедливо разберетесь в ситуации.
— А если не разберемся?
— Это будет ваше решение, — загадочно улыбнулся Ефим. Он уже не боялся парней. Артист боится только до выхода на сцену. На сцене же артист живет. Береславский уже и сам отчасти верил в свою принадлежность, может, к КГБ, может, к еще какой-то тайной, но могущественной структуре. Но хороший артист всегда должен уметь вовремя кончить. — В общем, так, уважаемые. Я сейчас поднимаюсь наверх и жду, пока этот… — Ефим презрительно показал пальцем, — извинится. И не передо мной, а перед девушкой. Жду пять минут.
— А если нет? — вылез молодой. Его остановил старший, но Ефим успел ответить. Теперь уже — с откровенной угрозой:
— А вы попробуйте, — и с печальной улыбкой добавил: — Почему-то никто не учится на чужих ошибках. Все делают собственные.
Он с достоинством направился к лестнице — и увидел Наташку. Она смотрела на него, а в ее левой руке была зажата точно такая же увесистая пепельница, что и у Ефима — в правой.
— Ты левша? — не к месту спросил Ефим. Оба расхохотались.
Они вернулись за свой столик.
— Чего ты им сказал?
— Попросил, чтобы извинились.
— А они?
— Думают. — Ефим очень бы хотел узнать результаты их раздумий, но ему ничего не оставалось, как ждать. Вероятность того, что ему все-таки набьют морду, еще была, но небольшая. Более вероятно, что они смоются. А это уже полпобеды.
Наглый пришел минуты через две. Что-то мямлил про дембель, про то, что девицы к солдатам плохо относились, и прочую муть. Ефим его благосклонно простил. Он крепко опасался, что старший передумает.
А потом Наташа пригласила его в гости к тетке.
— Я опоздаю на автобус.
Ефим жил под Москвой.
— Там можно остаться. Квартира большая.
— А тетка?
— Нет проблем.
Ефим согласился. Он окончательно потерял голову. Позвонил только маме, предупредил, что останется у друга в общаге.
Квартира оказалась роскошной. Комнаты три, а может, и четыре. Потолки высоченные! Очень удивительно после Ефимовой «хрущобы». Поверху — у самого потолка — лепнина.
Все поражало Ефима. Но больше всего — известие, что тетки нет, и сегодня уже не будет: уехала к сестре в Подольск, с ночевкой.
Береславский ничего не понимал. Поэтому с удовольствием отключил голову, предоставив все судьбе.
Наташа напоила его чаем с домашним вареньем. Потом включила стереомагнитофон с огромными катушками и здоровенными, подвешенными к потолку, колонками. Живут же люди!
И пригласила Ефима на танец.
«Битлы» пели что-то нежное, Ефим обнимал свою Гюльчетай. Она мягко, но четко очертила круг, доступный для его рук. Он не был слишком широк.
— Ты что, влюбился в меня? — наконец спросила она.
Береславский терпеть не мог литературных штампов, но, заглянув в ее глаза, не вспомнил ни одного эпитета, кроме «бездонные».
— Похоже, — внезапно охрипнув, ответил он.
— А раньше не влюблялся?
— Много раз, — честно ответил он. И честно же поправился: — Так — ни разу.
— Подожди меня, — прошептала Наташка, даже не дождавшись конца танца. Вернулась минут через пять, в желтом махровом халатике, под которым не было ничего.
…Ефиму весь день суждено было удивляться. Он просто-таки уже привычно удивился, поняв, что он — первый Наташкин мужчина. Видно, судьба.
На следующий день они объявили о предстоящей свадьбе. Два месяца из трех положенных они буквально не расставались. И, что поражало Ефима, ему ни капли не надоедало. Всю юность он боялся свадьбы, и вообще — моногамных отношений. Ведь надоест же рано или поздно. А здесь не только не надоедало, а становилось своего рода наркоманией. Уже и два часа учебной пары было трудно высидеть, чтобы не увидеть ее.
Береславский прекрасно понимал, что всем верховодит Наташка. Она все решала за обоих, несмотря на всю его «крутость». Но почему-то и это обстоятельство его никак не расстраивало.
Значит, судьба. Эту фразу с идиотской улыбкой на челе он повторял теперь часто.
Родители и того и другой не были в восторге от их матримониальных планов. Но, зная своих деток, понимали, что сопротивление бесполезно. А потом — уж слишком много счастья было в глазах ребят.
А еще через несколько дней Береславский уехал на сборы. Безумно скучал, понятно. И Наташка безумно скучала. Еще месяц — и была бы другая история. Но Наташка пошла на вечеринку к двоюродной сестре. И там познакомилась с Никитой.
Так себе Никита. Не Ефим. Но в упрямую Наташкину голову вдруг заползла идея, что до свадьбы нужно что-то попробовать еще. Убедиться, что ли? А тут подвернулся Никита.
Наташка попробовала. Убедилась. Тут же впала в истерику, до полусмерти перепугав ни в чем неповинного Никиту. Проревела два дня. Подумывала, не отравиться ли?
Но здоровое начало взяло верх, она пошла в институт, а там втянулась.
Когда Береславский вернулся, она, чтобы все было по-честному, рассказала ему о случившемся. Он выслушал молча. Потом повернулся и вышел. На четыре года.
За это время он многое успел. Например, жениться и развестись. Написать повесть и кандидатскую