Движение осваивало Юг, но все еще было слабым на Севере. И тут на помощь Гитлеру пришел человек, о котором подробнее будет рассказано в следующей главе. В октябре 1922 г. Юлиус Штрейхер привел к нему нюрнбергскую группу Немецкой социалистической партии, а за ней последовала и остальная партия. На конференции в Зальцбурге (Австрия) эта северогерманская партия распустилась, и зимой 1922-23 гг. большинство ее членов примкнуло к НСДАП. В Северную Германию поехал аптекарь из Ландсхута и руководитель СА Грегор Штрассер и взял с собой своего брата Отто. Такое усиление естественно наталкивало на мысль устроить путч против Берлина и захватить власть в стране. После кровавого подавления Баварской Советской республики в Баварии правила Баварская народная партия. Эти консерваторы были немного монархистами, прислушивались к мнению Рима и враждебно относились к коммунистам и евреям. Им противостояли те, кто выступал за единство империи: с одной стороны, коммунисты, с другой — национал-социалисты. Когда социалистическое правительство в Берлине потребовало разоружить баварские отряды самообороны, Мюнхен ответил:
«Тем, кто хочет иметь оружие, надо его оставить».
Государственный советник Мейер сказал:
«Имперское правительство — это замаскированное советское правительство».
Евреям эти господа советовали:
«Это значительно облегчило бы дело, если бы определенные круги этой религиозной общины вели себя несколько сдержанней, особенно при публичной демонстрации того, что они могут позволить себе любые наслаждения, в то время как другие прозябают в нужде».
Эта консервативная партия требовала «положить конец подстрекательству широких кругов иностранными политизированными евреями, на деятельность которых даже их приличные баварские братья по вере смотрят с отвращением». С другой стороны, власти Баварии периодически сажали в тюрьму и Гитлера, чтобы на следующее утро выпустить его «за недостатком улик». Самой сильной личностью в правительстве Баварии был начальник мюнхенской полиции Пенер, который лучше всех различал пришлых восточных евреев и местных западных евреев. Его любили или боялись, в зависимости от точки зрения, далеко за пределами Баварии благодаря его крутым мерам против восточных евреев.
После своего прихода к власти Гитлер однажды приехал в Мюнхен. Вместе с гауляйтером Вагнером они проезжали мимо дворца принца Карла, который в народе все еще называли «дворцом Хельда», имея в виду бывшего председателя Совета министров и главу Баварской народной партии, и Гитлер спросил своего гауляйтера, какую пенсию получает Хельд. Услышав ответ, он вспылил:
«Бывший председатель Совета министров Баварии не может жить на 600 марок (это равнялось зарплате работающего директора школы). Позаботьтесь, Вагнер, чтобы ему удвоили пенсию».[29]
А в ноябре 1923 года дела обстояли так: был заключен пакт, баварское правительство и национал-социалисты Гитлера договорились устроить вместе поход на Берлин по примеру похода на Рим Муссолини и «выкинуть из кресел ноябрьских предателей, которые в ноябре 1918 года всадили нож в спину немецкой армии».
Однако вскоре Гитлер узнал, что его союзники в баварском правительстве во главе с Каром думали в действительности только об отделении Баварии, а не о походе на Берлин. До него дошли такие разговоры:
«Если большевизм двинется на Запад, тогда надо будет спасать христианскую культуру, а это означает общность интересов Баварии и Франции. Радикализация Севера неизбежно приведет к отделению Баварии, не потому что у нас растет сепаратизм, а потому что нет другого выхода».
Баварская «революция федералистов» была намечена на 12 ноября 1923 г., но Гитлер ее опередил и прикарманил. Вечером 8 ноября он надел свой длинный черный сюртук и приколол отливающий серебром Железный крест 1-го класса. В пивной «Бюргербройкеллер» генеральный государственный комиссар Кар выступил перед несколькими тысячами людей. Здесь не было кого попало, приглашены были «члены правительства, парламентарии, главы ведомств, военные старой баварской армии и рейхсвера, представители университета, прессы, мира искусства, высших финансовых кругов и экономики».[30] Некоторое время празднично одетый Гитлер незамеченным шатался по залу. Потом он приказал дежурному офицеру полиции, который его знал, очистить вестибюль и улицу в целях безопасности. И полиция освободила путь для штурмовиков Гитлера, которые быстро прибыли на место действия и сразу же установили в вестибюле пулеметы. При виде этого у командира полицейских возникли сомнения и он позвонил своему начальнику д-ру Фрику, прося указаний. Фрик ответил:
«Поддерживайте порядок на улице».
В Третьем рейхе за свою любовь к порядку на улице он стал имперским министром внутренних дел.
Внутри помещения господин в черном сюртуке вспрыгнул на стул, выстрелил в потолок, ворвался через примолкшую толпу на помост и, все еще держа пистолет в руке, прокричал:
«Национальная революция началась! Зал занят шестьюстами хорошо вооруженными людьми. Если вы немедленно не успокоетесь, я прикажу установить на галерке пулемет. Рейхсвер и баварская полиция уже идут сюда под знаменем со свастикой».
Потом Гитлер затащил трех озадаченных правителей Баварии, Кара, фон Лоссова и Зейсера в соседнее помещение, и знаменитый военный летчик Геринг с орденом «За заслуги» на шее поднялся на трибуну и заявил, что рядом формируется имперское правительство.
«В остальном, — закончил он свое выступление, — вы можете быть довольны, вы получите здесь свое пиво».
Привезли генерала Людендорфа, полководца первой мировой войны, который давно уже был на стороне Гитлера и Геринга. Он хотел революции, одновременно национальной и социальной. Во время войны он отказался от предложения кайзера возвести его в дворянство.
Гитлер распределил посты и зачитал толпе имена, в том числе и только что уведенных:
