Он согласился с превеликим удовольствием.
Чуть позже Жерве возвратился в салон, и во взгляде его было нечто непонятное – сплошной мрак.
Когда Хариза отказывала другим мужчинам, они смотрели на нее умоляюще.
Они явно надеялись, что со временем она переменит свое суждение о них.
Но от тяжелого взгляда Жерве ей сделалось не по себе.
Она чувствовала, он решительно намерен стоять на своем.
Чтобы избежать ненавистного брака, ей придется вести нелегкую борьбу.
«Чем скорее мы покинем Обитель, тем лучше!»– подумала девушка.
Она решила поговорить об этом с отцом, как только представится случай.
Вскоре надо было переодеваться к обеду, и безотлагательный разговор, к великому сожалению, откладывался на неопределенное время.
Всего за полчаса до трапезы Хариза узнала, что на обед приглашены еще несколько гостей.
Ничего особенно интересного там не предвиделось.
Прибыли всего лишь члены семейства Моудов, ради которых Жерве опять затеял грандиозное пиршество.
Он, казалось, всеми правдами и не правдами стремился завоевать их доверие.
Он просил у них помощи.
Он явно старался внушить им, что теперь во главе их рода стоит самый милый и очаровательный из всех Моудов, когда-либо носивших титул маркиза.
Когда дамы покинули джентльменов, одна из тетушек Жерве сказала Харизе:
– Я очень расстроилась, милое дитя, узнав, что наш славный, милый Жерве так обеднел.
– Он сам вам об этом сказал?
– Да, – ответила тетушка, – но ты же понимаешь, моя милая, что если он не сможет платить мне содержание, которое я всегда получала, то я даже не знаю, как мне быть.
Суть вопроса заключалась в том, что по устоявшейся традиции глава рода, то есть маркиз, выплачивал содержание большинству своих родственников, особенно тем, кто овдовел или не состоял в браке.
Хариза понимала, это и есть одна из нескольких причин, которая заставляла покойного маркиза так полагаться на полковника.
Теперь ее не покидало ощущение, что это станет еще одним веским аргументом, который Жерве использует для того, чтобы вынудить ее пойти за него замуж.
Однако у нее сердце сжималось при виде совершенно обескураженной старой тетушки.
Взяв ее за руку, Хариза промолвила:
– Не волнуйтесь. Я поговорю с папенькой, и, может быть, он убедит Жерве пересмотреть свое решение.
Она выходила из себя, вспоминая, сколько Жерве тратит на вино и шампанское.
К тому же он наверняка оплатил проезд своих парижских друзей.
Теперь он намерен по-царски развлекать их, а пособия, которые ему полагалось платить родственникам, и без того небольшие, сократить.
Прикинув в уме, сколько человек зависят от милости маркиза, девушка пришла в отчаяние: выходило приблизительно двадцать пожилых мужчин и женщин.
Они не смогут оправиться от удара, когда узнают, что им больше не видать тех денег, которые им платил старый маркиз.
«Я должна поговорить с папенькой!»– без конца повторяла она.
Но ей никак не удавалось остаться с отцом с глазу на глаз.
Наконец званый обед подошел к концу, и гости разъехались.
Хариза поднялась наверх.
Она собиралась обдумать все, о чем необходимо поведать отцу.
Но отчего-то ее не покидало странное чувство, как будто дух старого настоятеля все еще просит ее ничего не предпринимать.
Что за этим кроется, она понятия не имела.
Прежде чем лечь в постель, она отодвинула оконную занавеску, чтобы взглянуть на звезды.
– Помоги мне! Помоги мне! – шептала Хариза.
Она и сама не знала, к кому обращена ее мольба, – к старому настоятелю или к матушке.
Она не стала задергивать занавески.
Лунный свет, обволакивая спальню, ласково убаюкивал и утешал ее.
