ведь понимаешь, Ник?
— Он ведь вор, Джордж. Это он украл все те вещи с моего катера, о которых я тебе говорил. Может, они еще у тебя?
— Я не удивлюсь этому, — спокойно заметил Джордж. — Я дам тебе попозже посмотреть, и если найдешь там свое, то заберешь его, разумеется за плату.
— Спасибо, Джордж.
— Откровенность за откровенность, — сказал он так, словно сделал мне большое одолжение. — Ты ведь сын Томми Сендмена. А ради Томми я готов на все. А уже ради героя — тем более. — Он откупорил бутылку и налил себе еще стаканчик. Стакан был грязный, да и виски никогда не лежало рядом с шотландским. — А какие якоря тебе нужны?
— Два с вращающимися лапами и один рыбацкий.
Он прищурился.
— В прошлом году ко мне заявился голландец, совершенно без денег. Но у него был прекрасный катер. Может, возьмешь пару его семидесятипятифунтовых якорей?
— Идет. А цепи у тебя есть?
Я знал, что нет смысла спрашивать о цене, так как Джордж не назовет ее, пока абсолютно точно не выяснит, чем я располагаю. Затем он произведет подсчет и разрешит мне находиться у него ровно столько, за сколько я в состоянии уплатить, а когда поймет, что я гол, он меня отсюда вышвырнет.
— Цепей, Ник, полно. Полудюймовая подойдет?
Вдруг в приемной, где сидела секретарша, послышался шум. Секретарша была фигуристой девицей, о которой говорили, что она печатает со скоростью один удар в минуту. Все рабочее время она посвящала уходу за ногтями и чтению любовных историй в журналах. Я услышал вопли Риты:
— Господин Куллен на конференции.
— Господину Куллену ничего не стоит закончить свою конференцию! — Матовая стеклянная дверь с шумом распахнулась, и в кабинет вошел инспектор Эббот. — Привет, Джордж. — Меня он словно не замечал; я как сидел в старом кожаном кресле, так и остался в нем.
— Привет, Гарри! — Джордж машинально достал еще стакан, в который плеснул своего низкосортного виски. — Как дела?
— Дела отвратительные. Хуже некуда. — Эббот все еще не обращал на меня внимания. — Может, ты встречал где-нибудь молодого Сендмена?
Джордж бросил на меня взгляд, а потом решил, что Эббот ведет какую-то свою игру.
— Нет, Гарри, не видел его с тех пор, как он уехал на Фолкленды.
Эббот взял стакан с виски и осторожно пригубил. Его передернуло, но он отважно выпил еще.
— Если ты его где-нибудь встретишь, дай ему хороший подзатыльник.
Опять Джордж взглянул на меня, а затем перевел взгляд на Эббота:
— Конечно, Гарри. Обязательно.
— А после этого передай ему от меня, чтобы он не высовывался. Он не должен показывать свою рожу ни на улицах, ни в кафе, ни где бы то ни было еще. Он должен замереть, лежать очень тихо и надеяться, что ему все сойдет с рук, пока дядя Гарри будет расхлебывать то, что он заварил. — В основном он обращался к Джорджу, но некоторые фразы произносил в мою сторону.
Я молчал и не двигался.
— Я передам ему, Гарри, — торопливо проговорил Джордж.
— Ты также можешь передать ему, если, конечно, встретишь, что если его пушка все еще на яхте, то ему лучше потерять ее, прежде чем я начну обыскивать яхту с металлоискателем.
— Я передам ему, Гарри.
— И если я не найду ее металлоискателем, то буду отрывать доску за доской. Передай ему это, Джордж.
— Я передам ему, Гарри.
Эббот допил виски и налил себе еще.
— Еще передай господину Сендмену, что я обеспокоен не бурской войной, а войной 1812 года.
Джордж никогда не слышал о такой.
— Войной 1812 года? — переспросил он.
— Между нами и Америкой, Джордж.
— Я передам ему, Гарри.
Эббот подошел к окну и стал смотреть через баррикады и дождь на «Сикоракс».
— А руководству я скажу, что после изнуряющего обыска этой воровской малины я не обнаружил ни господина Сендмена, ни его чертовой яхты.
— Хорошо, Гарри. — В голосе Джорджа почувствовалось облегчение оттого, что обошлось без неприятностей.
Эббот, который до сих пор не глянул на меня, повернулся к Джорджу и указал на меня пальцем:
— И если ты его увидишь, то задержи его. Я не хочу, чтобы он носился по всему юго-западу, как обезьяна.
— Я передам ему, Гарри.
— И передай ему, что я дам знать, когда он сможет покинуть свое убежище.
— Я передам ему, Гарри.
— И еще передай, что ему чертовски повезло, что никто не убит. Одна из его чертовых пуль прошла всего в дюйме от красивой головы Беннистера. Господин Беннистер недоволен.
— Я передам ему, Гарри.
— В его полку никогда не отличались меткостью, — радостно заметил Эббот, — в отличие от стрелковой части, в которой служил я. Но об этом можешь ему не рассказывать.
— Хорошо.
— И передай ему, что жизнь репортера вне опасности, хотя какое-то время его приятеля будут мучить сильные головные боли.
— Я передам ему, Гарри.
Эббот понюхал пустой стакан.
— Сколько ты платишь за это шотландское виски?
— Это был деловой презент. Болтовня помощника.
— Тебя надули. Ну, я исчезаю. Всего хорошего.
И он ушел.
Джордж закрыл глаза и громко выдохнул:
— Ты все слышал?
— Не глухой.
— Значит, не надо тебе ничего пересказывать?
— Нет.
— Черт побери. — Он откинулся на спинку стула и оценивающе взглянул на меня своими маленькими хитрыми глазками. — Пушка? Сколько ты за нее хочешь?
— Какая пушка, Джордж?
— Ты можешь получить за нее неплохие деньги, Ник. Автоматическая?
— Я не понимаю, о чем ты, Джордж?
Он был явно разочарован:
— Я всегда считал тебя прямым парнем, Ник.
А я таким и был.
В Британии стояла жара. Область высокого давления с Азоров переместилась к северу и принесла нам эту длительную жару. Для Сен-Пьера погода была не из лучших. В журналах по парусному спорту писали, что яхты в Шербуре ждут плохой погоды, которая обещала бы быстрые гонки. Но «Уайлдтрека-2» среди этих яхт не было. Рита принесла мне журналы и вырезки из газет, где рассказывалось об инциденте у побережья Девона. Но на эти статьи не было никаких откликов, и о них забыли. Никаких имен там не упоминалось. «Дейли телеграф» писала, что разыскивается человек, стрелявший по катеру, но, хотя полиции он и известен, имя его не называлось. Полиция полагала, что он не представляет опасности
