дома. Пресса будет охотиться за вами, миссис Карлтон, да и не только пресса. Поберегитесь новых нападок.
Кристиан не произнес ни одного слова, только бросил взгляд на Элизабет.
— Да, я останусь дома.
— Почему бы вам не проверить, что собой представляет бизнесмен из Филадельфии? Она перекупила его заем. Возможно, это серьезный мотив для убийства.
— Нет! Нет, он одержал надо мной верх, Кристиан. У него нет мотива, никакого мотива.
— Как его имя, Элизабет?
Она пристально посмотрела ему в лицо. Зачем Хантеру имя Джонатана? Ревность? Смешно. Она почувствовала, что в левом виске у нее начала пульсировать боль. И только покачала головой.
— Скоро увидимся, — бросил Моретти и вышел.
— Он снова насвистывает, — сказала Элизабет. На следующее утро ее выписали из больницы. Пресса проведала об этом, и теперь Гэлэхеру приходилось круглые сутки отбивать атаки газетчиков.
Теперь все, чего ей хотелось, — это избавиться от Кристиана. Она смотрела, как он меряет шагами ее гостиную.
— Пожалуйста, оставьте меня, Кристиан. Я прекрасно себя чувствую.
— Послушайте, Элизабет, вы далеко не в таком хорошем состоянии, как вам кажется. Поедемте в Англию. У меня в Лондоне есть дело, и, возможно…
— Нет, Кристиан, ничего не изменилось. Вы мой друг, но…
— Кто этот человек из Филадельфии? О Боже, почему он не хочет оставить в покое Джонатана?
— Я же сказала вам, Кристиан, он всего лишь деловой партнер. Не более.
— В таком случае я сам все разузнаю. Думаете, не смогу?
— Кристиан, пожалуйста, уходите. Я устала, и надо приготовить все для похорон Дрейка.
Она вздрогнула, когда зазвонил телефон. Прислушалась к ответам Коги, услышала, как он просит звонившего подождать.
Это был Джонатан, она не сомневалась.
— Я позвоню вам, Кристиан. Прощайте и благодарю вас за внимание.
Кристиан бросил на нее последний долгий взгляд, пожал плечами и вышел.
— Он ушел? — спросил Коги.
— Да. Кто звонит?
— Мистер Харли.
Она почувствовала радость и облегчение.
— Хелло?
— Ну, детка, вы прямо звезда телевизионных новостей. Что происходит?
Она рассмеялась непривычно пронзительным смехом, так, что Джонатан вздрогнул.
— Кто-то хочет отправить меня на тот свет раньше времени.
— Вы правы, что смеетесь. Мне это тоже кажется очень забавным. К вечеру буду в Нью-Йорке.
— Нет! — Внезапно она испугалась — не только за себя, но и за Джонатана. — Нет, — повторила она уже спокойнее. — Все под контролем. Я не хочу, чтобы вы были замешаны.
Наступило молчание, потом Джонатан сказал:
— Я уже замешан.
— Пожалуйста, держитесь пока от меня подальше. Ладно?
— Посмотрим, — ответил он и повесил трубку.
Элизабет не выходила из дома до того утра, когда были назначены похороны Дрейка.
Все масс-медиа трудились изо всех сил. Они орали, во всю глотку выкрикивали вопросы, ослепляли ее вспышками камер. Элизабет К, жива и благополучна.
Она прочла крупно набранный заголовок в дневной газете:
'ЭЛИЗАБЕТ К. — МИШЕНЬ УБИЙЦЫ”.
'Этому не будет конца, — подумала она, опускаясь на стул. — Никогда”. Сначала ее травили Моретти и Дрейпер, но вовсе не потому, что пытались найти того, кто покушался на ее жизнь, а просто ради удовольствия.
Джонатан звонил по крайней мере дюжину раз, но она так и не подошла к телефону. Она не должна впутывать его в это дело. Ради его безопасности.
Лоретта Карлтон поправлялась. К изумлению Элизабет, она отказалась от каких-либо комментариев.
— Я говорила с ней, — сказала в этот день Кэтрин. — Я сказала ей, что если она не уберет свои рожки, то потеряет всех нас. И в первый раз она мне поверила.
— А Брэд?
С минуту Кэтрин молчала.
— Он еще не порвал с Дженни. К телефону подошел сенатор Хенкл, так что можете себе представить…
— Почему же он не заговорил об этом?
— Вы думаете, Брэд струсил?
— Похоже на то.
Кэтрин казалась задумчивой.
— Думаю, он чувствует себя чертовски одиноким. И боится будущего, не знает, что с ним будет дальше… С тех пор, как отец.., умер, он мечется и, знаете…
— С тех пор, как твоего отца убили, Кэтрин, — сказала Элизабет вдруг охрипшим голосом. — Его убили, и сделала это не я. Человек, который его убил, возможно, сейчас посмеивается, да нет, хохочет во всю глотку.
Кэтрин поднялась и подошла к окнам, выходившим в Сентрал-парк.
— Вы правы, — сказала она, поворачиваясь к Элизабет. — Клянусь Богом, мне бы так хотелось узнать, но, увы! И еще. Я была удивлена, когда доктор Хантер объявил, что он ваш жених.
— Никто не был так удивлен, как я, — ответила Элизабет.
— Знаете, что пишут в газетах?
— Конечно, даже слепоглухой мог бы сообразить, что они пишут. Что он настолько любил меня, что готов был любой ценой спасти мою шкуру и что теперь мы перестали таиться, так сказать, вышли в свет Божий из затворничества и больше не скрываем своих отношений.
— Вы собираетесь что-то предпринять, Элизабет?
— Если бы я только знала — что. А, вот и Коги принес кофе.
Она ему улыбнулась, и ее слегка позабавил недоверчивый взгляд, брошенный на него Кэтрин.
Элизабет повернулась, когда он начал разливать кофе, и снова ее взгляд уперся в часы. Часы Тимоти.
— Браслет был мне слишком велик, — сказал Коги, заметив ее взгляд. — Вы не сердитесь, что я слегка подтянул его, миссис Карлтон?
Элизабет почувствовала озноб.
— Нет, — прошептала она. — Нет, это невозможно.
— — Да, миссис Карлтон, что-нибудь не так?
— В чем дело, Элизабет?
— — Да, — ответила Элизабет, — Кое-что очень даже не так.
Теперь она вспомнила, и вспомнила очень даже отчетливо. В то утро, когда Тимоти был убит, он сломал браслет своих любимых часов. Она видела мысленным взором, как он открыл верхний ящик шкафа и вынул оттуда часы, которые она ему подарила, брюзжа, что вынужден их надеть.
До дня своей гибели он никогда их не надевал. А Кристиан Хантер сказал, что любовался этими часами. О Боже!
Элизабет покачала головой и вскочила на ноги. Она едва сознавала, что и Кэтрин, и Коги наблюдают за ней с обеспокоенными лицами. Ошибка. Конечно, тут явная ошибка. Кристиан просто помнил совсем другие часы.
Но кто-то дважды пытался ее убить. А она сказала ему, что не выйдет за него замуж, А потом появилась
