часа...'
- Цезарь, будь добр, сбегай, поторопи ребят. А, вот они!
Мальчики и девочки стали шеренгой - аккуратные, молчаливые. Корнелий вереницей вывел их через проходную (Цезарь - позади всех). Небрежно сказал улану:
- Вернемся, вероятно, к ужину.
Пока видна была проходная, шли неторопливо, парами. Когда свернули в переулок у запертой лавки, Корнелий не выдержал:
- Живей, ребята, живей! Нас могут догнать!
- Быстро... - вполголоса скомандовал Антон, и все ускорили шаг. Почти побежали. Никто ничего не спросил, только Цезарь глянул сердито и недоуменно.
Тата с забинтованной ногой захромала, Корнелий подхватил ее на руки. Справа потянулась решетка глухого парка. В одном месте кованые узоры были выломаны. Корнелий сообразил, что, если не огибать парк, а пересечь его, можно сэкономить минут пять и выйти прямо на улицу, что ведет к оврагу.
- Антон, давай туда, в сад!
В тени векового ясеня они остановились, чтобы передохнуть. И тогда звонко и враждебно Цезарь спросил:
- Куда мы идем?! Почему вы не говорите?!
- На Луга... - выдохнул Корнелий.
Они сбились кучкой. Приоткрытые рты, распахнутые глаза. Тата замерла у него на руках.
- На Луга... Есть способ. Есть дорога. Это будет скоро. Надо спешить. Это не сказка, ребята!
Видимо, они поверили. Сразу. А если кто-то и не поверил, привычка к послушанию сделала свое. Молчали, ждали. И вдруг Тышка сказала протяжно и тонко:
- Ой, а я синее платье не взяла. И куклу Анну.
'Они ничего не взяли в дорогу! Я - дурак... А что надо было взять? Как их там встретят, кто нас примет? Ничего не знаю. Теперь не до того...'
- Там все есть, ребята! Там же - Луга. Там все люди живут без индексов и никто никого не обижает!
'Ты уверен?.. Ладно, хуже не будет...'
Цезарь мягко отступил на несколько шагов, к зарослям бузины. И сказал оттуда:
- Тогда прощайте. Я пошел.
- Куда? - метнулся Корнелий. Хотел опустить Тату, но замер. Понял: при лишнем его движении Цезарь рванется прочь без слов.
- Как это куда? Искать маму и папу, - ответил Цезарь. Чуть удивленно и без враждебности. - Не могу же я их оставить.
'Я действительно идиот! Даже не подумал об этом...'
- Но где ты их найдешь? Тебя схватят, вот и все!
- Не такой уж я глупый!
- Куда ты пойдешь?
- Сначала домой. А если там никого нет - к папиным друзьям.
- Ты пойми, что с минуты на минуту в тюрьме подымут тревогу! Тебя, как зайчонка...
- Без индекса-то? Фиг им! - У Цезаря прозвучала сердито-озорная, истинно мальчишечья интонация.
- Ты мог бы уйти с нами, а потом вернуться, - неуверенно сказал Корнелий.
Цезарь глянул печально и снисходительно:
- Зачем? Вы спасаете себя, у вас здесь никого нет. А у меня мама и папа. Вы идите...
Корнелий поймал на себе пристальный взгляд Антона: 'А ведь Цезарь прав...'
'Да, но как я могу оставить мальчишку?'
- Чезаре... - осторожно проговорил Корнелий.
Цезарь ответил почти ласково, по-взрослому:
- Если меня поймают, хуже не будет. Посадят опять. А я опять убегу. А если вас поймают - убьют.
- Чек...
Он спиной вдавился в заросли, ветки закачались и сомкнулись. Прошелестел и замер звук стремительного бега. Ребята подавленно молчали. Потом Антон глуховато сказал:
- Не надо его ловить.
'И бесполезно. И нет лишней минуты. Он один, а этих - тринадцать. И я отвечаю за каждого...'
'И боишься за себя...'
'Да! Да! Но прежде всего я боюсь за них! Это правда...'
- Вперед.
С девочкой на руках, прикрывая ее пиджаком, он ломился через кусты. За ним остальные. Антон замыкал.
Потом - улица с тесно стоящими кирпичными домами. Кажется, не та, что в прошлый раз. Но все равно - к оврагу. Крутая тропинка вниз. Кто-то из малышей пискнул, ободравшись в чаще стрелолиста. Кот и Чижик - кубарем. Лючка разорвала подол. Ничего...
Теперь - глухая дорожка на дне оврага, среди сырых, пахнущих болотом ольховых зарослей. Под ногами чавкает.
- Ой, я сандаль потерял.
- Не важно. Быстрее, ребята! Давайте друг за дружкой, гуськом.
'Гуськом... Гуси-гуси, га-га-га...'
'Неужели это правда? Неужели скоро свобода? '
'А Цезарь?'
'А что я мог сделать?'
- Стоп... Присели! Головы в кусты!
Черт, откуда взялся этот мост? Не с монорельсом, а другой, небольшой. В тот раз не было! Значит, сошли в овраге не там, где следовало... А по мосту ж-жик, ж-жик, ж-жик - один за другим пролетают на дисках уланы... Издалека уланы похожи на черные перевернутые запятые с большими круглыми точками и короткими хвостиками. Кто-то выпустил бесконечную строчку этих запятых, они мчатся, мчатся...
Кого-то ищут? Его, Корнелия? Ребят? Или у них совсем другие дела? Все равно, пока они катятся через овраг, путь к храму закрыт! Да когда же это кончится? До того моста, с дверью, еще идти да идти. А время летит.
Ну, наконец-то! Мост опустел!
- Ребята, бежим!
...Вот он, каменный свод моста, вот она, неприметная железная дверь! Ключ теплый и очень тяжелый. 'Бедняга Альбин... Сам виноват...'
- Антон, возьми Тату, я отопру дверь.
Полумрак, желтые плафоны. Железная плита двери как бы отрезала за спиной весь враждебный мир. Сразу - ощущение покоя и безопасности. Почти финиш... Тихо шелестят шаги, настоятель Петр идет навстречу. 'Прелат ...'
- Вот, мы здесь. Мы не опоздали, мы точно.
- К сожалению, опоздали. Вы не виноваты, 'врата' закрылись раньше. Компьютер ошибся в расчетах, точные сроки трудно предсказать. Пойдемте в келью.
Младшие, видимо, ничего не поняли. Скорее всего, и не расслышали разговор. Но Антон, Илья, Дина, Лючка уставились на Петра, потом на Корнелия так, будто вот-вот заплачут. 'Все пропало?'
- Пойдемте в келью, - повторил настоятель Петр. И зашагал впереди молчаливой вереницы - легкий, шелестящий.
В келье малыши тесно уселись на топчане, старшие - на табуретах и скамье под фонарной нишей.
- Что же теперь? - тихо спросил Корнелий.
- Думаю.
- Обратно нельзя, - глухо и с нарастающим тоскливым раздражением сказал Корнелий. Нервно хмыкнул: - По крайней мере, мне. При уходе я уложил инспектора. Возможно, насовсем. Не было выхода.
- Расскажите... - сухо велел Петр.
Морщась от непонятного стыда, Корнелий рассказал.
Настоятель Петр по- мальчишески присвистнул. И это вдруг сняло с Корнелия и досаду, и тяжелую неловкость.
- Да не во мне дело! - отчаянно выдохнул он. - Ты же понимаешь: дело в них. Вместо сказки - опять тюрьма.
- Но им - только тюрьма, а тебе - крышка. Если попадешься. Это большой риск.
- Риск - в чем? Значит, все же есть выход?!
- Подожди. - Петр шагнул к стене, распахнул створки висячего резного шкафчика, достал узкий кувшин и стакан. Безошибочно угадав старшего в Антоне, велел ему: - Напои детей, это их немного поддержит... Даже накормить некогда, нет лишней минуты. - Повернулся к Корнелию: - Иди сюда.
Они оказались у экрана 'Интер-генерала'.
- Смотри. - В экране возник рельефный план Реттерберга. В храм уперлась плоская красная стрелка. Вокруг храма затанцевали черные звездочки-кляксы. Они обложили нас. Почему ты так обеспокоил улан, не знаю. А может, просто сводят счеты с нами. Так или иначе, оставаться вам здесь нельзя. Если даже уланы и не посмеют нарушить закон и не ворвутся, они перекроют линию доставки, отключат энергию и уморят нас. До следующего 'открытия врат' - полгода. Тайный ход - это не спасение, при блокаде его обнаружат быстро. Теперь слушай... Петр говорил мягко, но в четкости и быстроте фраз были нотки приказа. - Теперь слушай, запоминай. Уходить надо быстро. Даже некогда смазать ребятам царапины. Ладно, потом. Сейчас выйдете в том же месте, подниметесь из оврага. В ста метрах к югу от моста - станция монорельса.
План в экране стремительно придвинулся, Корнелий увидел знакомый мост, стрелка от него метнулась к открытой платформе окраинной станции.
- Здесь сядете в вагон. Через двадцать минут приедете на станцию 'Старая башня'. Там, за развалинами башни, есть небольшой, но густой и запущенный сад. Укроетесь в кустах до темноты. В темноте выведешь детей к рельсовой насыпи. Вот... - Стрелка уперлась в серебристую двойную нитку железнодорожного пути. Это Окружная Пищевая. Бывал?
Корнелий покачал головой. Кварталы вдоль Пищевой считались прибежищем всякого сброда. Что там делать приличному человеку? Попадать в истории?
- Ничего, разберешься. Смотри. Вдоль насыпи шагов триста, сюда. Здесь под путями бетонный туннель, раньше ручей протекал. Детей оставишь в туннеле. Сам выйдешь на другую сторону, окажешься на улице. Правее, через дорогу, увидишь дощатый дом со старинным фонарем над крыльцом. Это таверна. Понял?
- Да. Но почему такая спешка? И зачем ждать темноты в сквере?
- Святые Хранители! Посчитай! Комиссия наверняка уже в тюрьме. Хватились инспектора. Скорее всего, уже нашли, привели в себя. Сколько он будет молчать и отпираться? Максимум минут пятнадцать. Потом кинутся в школу: там - ни тебя, ни ребят. По всей связи - розыск воспитателя с группой школьников. Приметы, твой изъятый из архива индекс... Группы перехвата на всех линиях, сигнал на спутник спецнаблюдения... Пока не заварилась каша, у вас полчаса. До 'Старой башни' доехать успеете, а дальше рисковать нельзя, у насыпи место открытое, ждите в саду до темноты.
- Но по индексу нас накроют там очень скоро. Сад - не спасение...
- Там над деревьями старая воздушная линия электропередачи, а по насыпи двойная рельсовая нить. Они создают помехи для локаторов. В этом единственный шанс, будем надеяться. Итак, зайдешь в таверну...
- А не накроют в таверне?
