– Доктор Том – оскорбление рода человеческого.
– А в последнее время он этого не делал? Не исчезал?
– Нет, – Шустрик нахмурился. – После начала избирательной кампании – нет. Последний раз мы уехали туда за день до Рождества. Вернулись перед Новым годом.
– Ясно. Теперь, Шустрик, очевидный вопрос.
Шустрик, однако, как понял Флетч по выражению его лица, понятия не имел, о чем его сейчас спросят.
– Почему вы мне это рассказали?
– Потому что меня попросил губернатор.
– Я так и думал. Ответ тоже очевидный. Но почему. Почему он попросил вас об этом?
Шустрик пожал плечами.
– Не знаю. Но догадываюсь.
– Так о чем вы догадываетесь?
– Он знает, что вы любите доктора Тома с его черным саквояжем не больше моего. Я слышал, Уолш говорил ему об этом.
Флетч покачал головой.
– Получается, я знаю то, чего не знает Уолш. Как такое возможно?
– Видите ли, мистер Флетчер, окружение губернатора не очень-то думает о нем, пока он двигается, ходит, говорит, остается Кэкстоном Уилером, шагает от победы к победе. В том числе, его жена и сын. Они напоминают мне футбольную команду. Работают, как единый, тщательно отлаженный механизм, похлопывают друг друга по плечам и так далее. Если кто-то из них ломает себе спину, вроде Джеймса или того парня, что погиб сегодня, Виктора как его там, они скоренько выясняют, как играть без него. И забывают и думать о нем. Ворота стоят на поле, и цель у них одна – забить в них мяч. Другой цели нет. А губернатор и есть этот мяч. По нему бьют ногами, бросают его на землю, дерутся из-за него. А он остается мячом, – Шустрик покачал головой. – Давно вы в команде губернатора? Уже двадцать четыре часа? И губернатор захотел, чтобы вы узнали о его отлучках. Я понятия не имею, какими таблетками кормит губернатора доктор Том. Но он хочет показать вам, что с ним все в порядке.
– Я не уверен, что вы правы насчет Уолша.
– В том, что губернатор ему безразличен? – Шустрик откинулся на спинку стула. – Нет, конечно. Он отца обожает. Отец для него – чудо из чудес, – Шустрик рассмеялся. – По-моему, губернатор хочет, чтобы сын думал, будто он сжигает лишнюю энергию с женщинами. Готов спорить, Уолш придет в ужас, если узнает, что старик просто спит в старом коттедже. Вы меня понимаете?
– Нагрузки у него большие.
– Да, и старик нашел способ справляться с ними. Представляете, что произойдет, если кто-нибудь напишет, что он уезжает отсыпаться? О Боже, да его карьера будет загублена. Пусть уж лучше все думают, что он участвует в оргиях, тем более, что доказательств ни у кого нет.
– Ну, ну, – Флетч покачал головой. – Отец говорил мне, что в баре можно узнать много интересного, если внимательно слушать.
Уолш сунул голову в дверь, оглядел зал, но не вошел.
– Губернатор хочет, чтобы я знал, что никакой он не наркоман, а просто соня. Так?
Шустрик пожал плечами.
– Губернатор умный человек. А у меня мозгов нет. И не было. Но я знаю, что все будет хорошо, если я буду во всем слушаться его.
– Что он просил рассказать мне о миссис Уилер?
– Ничего.
Флетч отпил пива.
– А что вы можете сказать мне о миссис Уилер?
– Ничего. Женщина она жесткая, умная. Со стальным характером.
– Умнее губернатора?
– Да.
– Сегодня она орала на губернатора.
– Я не слышал. Был в ванной.
– Вы специально ушли в ванную.
– Да, – признался Шустрик.
– Какой же в этом ум? Она просто сорвалась.
– Миссис Уилер позволяет себе такое не один год. Возможно, сегодня она говорила по делу. Я ее не слышал.
– Вам пришлось приложить немало усилий, чтобы не услышать ее.
– Это моя работа. Она использует свой язык, как хлыст. Сечет Уолша, кричит на губернатора, называет меня гунном.
– Не только язык, Шустрик. Руки тоже.
– Знаете, нельзя стать кандидатом в президенты, просто стоя под дождем. Кто-то должен толкать тебя, и толкать сильно. Видите ли, я знаю главную тайну губернатора – он хороший человек. Если б не она, губернатор впал бы в спячку давным давно. Читал бы детективы. Играл с детьми. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Что в этом плохого?
– Кто-то ведь должен стать президентом Соединенных Штатов? – бесхитростно ответил Шустрик. – Почему не умный, честный, хороший человек, такой, как Кэкстон Уилер?
ГЛАВА 20
– Я составил, ксерокопировал и разнес список завтрашних мероприятий, – доложил Флетч. – Передал журналистам три специальных пресс-релиза, подготовленных Нолтингом и Добсоном. Ты их видел. О положении в Центральной Америке, об использовании природных ресурсов резерваций, об экономике России. Я так же подкинул им неплохую тему для статьи.
– Какую же? – спросил Уолш. Они сидели в его номере на двенадцатом этаже, за маленьким столиком у торшера.
– Рассказал им, как твой папаша давал тебе карманные деньги. Они исчезали из его рук, а потом ты находил их в кармане, башмаке или ушной раковине. Нормально?
– Нормально, – кивнул Уолш.
– Я хотел как-то сгладить инцидент в школе. Подкинул журналистам идею, что к тем детям губернатор относился точно так же, как и к собственному сыну.
– Понятно, – в голосе Уолша звучали нотки нетерпения.
– Помог местной журналистке получить разрешение провести утро с твоей матерью.
– Через Салли? – уточнил Уолш.
– Совершенно верно.
– Ты столкнулся с ней впервые?
– Да.
– Вот уж сука, так сука.
– Полностью с тобой согласен.
– Флетч, я думаю, завтра тебе тоже надо провести какое-то время с матерью. Познакомиться с ней поближе. Понять, что она за человек.
– Конечно, надо.
– Я это устрою.
– У меня постоянно звонит телефон, Уолш. Весь мир желает знать, кто нацелил губернатора на «Новую реальность».
– И что ты им отвечаешь?
– Я говорю каждому, что речь в Уинслоу – плод многолетних раздумий кандидата.
– Это так? – резко спросил Уолш.
– Уолш...
– Так кто все-таки натолкнул его на эту мысль, Флетч?
