– Могу я узнать, с кем говорю?
– С лучшим репортером «Ньюсбилл», мерзавец ты этакий.
– А, Хэнреган. А я-то думал, что вы уже летите в Нью-Йорк, получать Пулицеровскую премию.
– Завтра вас ждет много интересного. Особенно для тех, кто отказывается говорить со мной насчет убийств. Я собираюсь опубликовать вопросы, на которые мне не дали ответа. Где, например, был Кэкстон Уилер, когда Элис Элизабет Шилдз вышвырнули через окно его спальни? Где она провела четыре предыдущих ночи? Почему Барри Хайнса выгнали из университета штата Айдахо? Расстрелял ли Уолш Уилер группу подростков, когда служил в армии?
– Не расстреливал.
– Вопросы – пустяк, сынок. Главное – ответы или их отсутствие.
– Барри Хайнса выгнали из университета, потому что он не смог осилить химию. Такое случается со многими.
– Кому какое дело. Вы же ухватили суть?
– Вы делаете успехи, Хэнреган. Если я-таки устрою вам интервью, вы опубликуете ответы? Или опять что-нибудь выдумаете? ....
– Тебе придется рискнуть, парень. Если я не смогу опубликовать то, что напоминает ответы, придется ограничиться вопросами.
– Я все понял. Счастливо, Майкл.
Флетч тут же перезвонил Барри Хайнсу и попросил найти Уолша и передать тому, что он должен выкроить время для встречи с Майклом Джи. Хэнреганом и Фредерикой Эрбатнот.
ГЛАВА 28
Флетч открыл заднюю дверцу арендованного черного седана.
– Уолш сказал, что следует поехать с вами в торговый центр.
Дорис Уилер дружески кивнула ему.
– Отлично.
Он нашел Уолша, без пальто и галстука, на тротуаре у отеля. Ледяным тоном, цедя слова, Уолш сообщил, что согласен встретиться с Фредерикой Эрбатнот и Майклом Джи. Хэнреганом, если Флетч полагает, что это необходимо.
– Мне сесть впереди? – женщины, Дорис Уилер и мисс Салливан, занимали практически все заднее сидение. Шофера автомобиля Флетч видел впервые.
– Нет, нет, – возразила Дорис Уилер. – Места вам хватит. Зайдите с другой стороны.
Флетч обошел машину, открыл дверцу, сел, потеснив высокую, коротко стриженную, с большим носом, мисс Салливан. В итоге она оказалась посередине, и ей пришлось поставить ноги на возвышение, под которым проходила труба глушителя. В таком нелепом положении она напоминала большую собаку, посаженную в маленькую конуру.
– Мы не знакомы, – обратился к ней Флетч. – Ай-эм Флетчер.
Мисс Салливан холодно кивнула.
– Салли.
Атобус с командой кандидата отвалил от тротуара. За ним последовал автобус прессы. Тронулись с места легковушки добровольцев и микроавтобусы телекомпаний, формируя караван.
– Пристраивайтесь за вторым автобусом, – скомандовала водителю Дорис Уилер.
У выезда на улицу образовалась пробка. Швейцар отеля пытался остановить проезжающие машины, чтобы освободить путь каравану, но водители Фармингдейла не прониклись почтением к его золотисто- зеленой униформе, а потому улицу огласили автомобильные гудки: местные избиратели желали без промедления ехать по своим делам.
Зеленый «мустанг» добровольца и синий пикап вклинились между арендованным черным седаном и вторым автобусом. На заднем бампере пикапа наклейка с надписью: «ПОГУДИ ЗА АПТОНА».
Водитель нажал на клаксон.
– Перестаньте, – осадила его Дорис Уилер.
– Я слышал, утром вы не поладили с местной журналисткой, – Флетч повернулся к мисс Салливан.
– Корова, – фыркнула та.
– Она нагрубила вам или что?
– Тупица.
– Я же велела вам пристроиться за вторым автобусом, – обратилась Дорис к водителю.
Автобусы и автомобили остановились на красный свет. Водитель посмотрел на Дорис Уилер в зеркало за днего обзора, не пытаясь обогнать зеленый «мустанг» и синий пикап. Да и стояли машины бампер к бамперу.
– Чем она вас оскорбила? – спросил Флетч.
– Все интервью с миссис Уилер планирую я.
– Ей не требовалось интервью. Она лишь хотела побыть рядом, понаблюдать, послушать.
– В это утро у нас не было времени для таких, как она. И в дальнейшем не навязывайте нам своих протеже, Флетчер. Не лезьте не в свои дела.
– Мои «дела», как вы изволили выразиться, избирательная кампания в целом. И грести мы должны в одну сторону.
– Тихо, тихо, – Дорис Уилер похлопала Салли по коленке. – Мистер Флетчер работает на нас. И мы рассчитываем на его помощь. Вы же приложите все силы, чтобы помочь нам, не так ли мистер Флетчер?
Даже в этих, вроде бы вежливых фразах, чувствовались командные нотки.
Зажегся зеленый свет, и караван двинулся дальше.
– Обгоните эти две машины, – взялась за старое Дорис Уилер.
– Автобусы никуда от нас не денутся, мадам.
– Я сказала, обгоните их!
Вновь водитель глянул в зеркало заднего обзора. На главной улице Фармингдейла черный седан вывалился из каравана на полосу встречного движения. Приближающийся желтый «кадиллак» взвизгнул тормозами. Сзади в него врезалась «хонда». Черный седан вернулся в свой ряд уже впереди пикапа, но за зеленым «мустангом».
– Сумасшедший, – бросила Дорис Уилер. – Обгоните и эту машину.
– При первой возможности, – пообещал водитель.
– Оставьте эти разговоры, – отрезала Дорис Уилер. – Делайте, что вам говорят!
Они миновали центр Фармингдейла, и встречных машин заметно поубавилось. Водитель вновь выехал на полосу встречного движения, обошел «мустанг» и вклинился между ним и автобусом прессы.
– Местных журналистов надо гладить по шерстке, продолжил Флетч. – Сегодня Джуди Надич пишет для «Фармингдейл вьюз». А через три года может стать обозревателем «Вашингтон пост».
– Через три года она будет стирать ползунки и готовить обед своему толстому мужу, – возразила Салли.
– Не пойму, о чем вы говорите, – вмешалась Дорис Уилер.
– О глупой корове, что заявилась к нам этим утром.
– Какой именно?
– Той, что улыбалась. Она думала, что разрешение Флетчера откроет ей все двери. Показала мне какой-то листок с нацарапанными на нем словами, – Салли фыркнула. – Думала, что эти слова что-то да значат.
– Вы послали ее к нам, Флетчер?
– Она могла стать вам другом на всю жизнь. Для молодой журналистки не часто выпадает шанс написать статью о жене кандидата в президенты. Эта статья могла бы послужить трамплином для ее карьеры.
– Ранее вы участвовали в избирательных кампаниях, Флетчер? – спросила Дорис Уилер.
– Нет, мадам.
– До сих пор не могу понять, почему Кэкстон взял вас.
– Чтобы делать ошибки, мадам, – без запинки ответил Флетчер. – Чтобы придать кампании ауру юности
