Алые царской стражи схватили его за руки, отобрали меч. С лязгом замкнулись тяжелые кандалы. Эгерини понял – их приготовили заранее. Но он по-прежнему ничего не понимал.
Фаргал перевел взгляд с побелевшего от ярости лица Йорганкеша на бесстрастное лицо Саконнина. Тот едва заметно пожал плечами.
Алые потащили Фаргала к выходу, но эгерини вдруг резко развернулся и шагнул к трону. Четверо стражников повисли на цепях, но им было не осилить одного эгерини.
– Государь,– сказал Фаргал, стараясь, чтобы голос его был спокоен,– я надеюсь на твою справедливость.
Повернулся и сам двинулся к выходу.
Йорганкешу потребовалось некоторое усилие, чтобы не приказать воинам немедленно освободить этого удивительного человека. Но он подавил первый импульс, а дальше – уже проще. Если ты хочешь сохранить Кедровый Трон за собой, никто не должен подниматься настолько высоко, чтобы сравняться с этим древним символом императоров Карнагрии.
– Его будут судить,– сердито сказал Йорганкеш.– И его осудят!
Саконнин промолчал.
Оборотень встрепенулся. Зов повелителя был еле слышен в этих стенах, но слуга Аша уловил бы его даже на вершине одной из гор Яго.
«Тот, кого ты знаешь, готов. Возьми его».
Оборотень расслабился, превратившись в бесформенный ком. Его сознание растеклось по залам и коридорам Дивного города, вошло в каждый угол и в каждую каморку…
«Я нашел его,– послал он весть через тысячи миль.– Я иду».
«Не спеши,– остановил его великий маг.– Ты возьмешь его следующей ночью, ровно за час до рассвета, когда взойдет звезда Ирзаи-Всадницы».
«Да»,– послал оборотень ответ, и повелитель покинул его.O
Ашшикун сидел в трапезной постоялого двора у Рыбных ворот и болтал со своим приятелем, местным головорезом, когда его мозг пронзила острая боль.
Колдун рухнул лицом на стол и глухо застонал.
– Ты что? – удивился его собеседник.
– Да… старая рана. Извини, брат.
Боль отпустила Ашшикуна. Это был зов, на который следовало немедленно откликнуться.
– Извини, брат,– повторил колдун, поднимаясь.– Пойду к себе, что-то я захворал.
Поднявшись наверх, Ашшикун вынул из тайника берилл (узнай здешние ребята об этом камне – и Ашшикун гроша не дал бы за его сохранность), сжал в ладонях.
– Карасш аксшарот, Аш-ма-харсашт!
Господин откликнулся немедленно.
«Сегодня уже третий»,– подумал Ашшикун.
«Да, великий».
Кристалл потеплел. Сила мага оставила его.
Ашшикун в изнеможении повалился на постель. Конечно, он сделает все, как надо. Цена ошибки ему известна.
– Гронир! – раздалось за дверью.– Ты тут?
Тысяцкий поставил бокал с вином, посмотрел мутным взглядом на дверь. Нет, он еще не напился, но напьется обязательно. Он теперь каждый день напивается, вот так.
– Ну? – буркнул он.– Кого демоны принесли?
Дверь открылась. Вошел Гишмир, десятник Алых из царской стражи. Поглядел оценивающе на тысяцкого.
– Сядь,– проворчал Гронир, похлопав ладонью по скамье.– Не маячь.
Десятник опустился на застеленную ковром скамью так осторожно, словно боялся раздавить.
Тысяцкий набулькал вина в собственный бокал, подвинул:
– Пей!
Гишмир взял бокал, подержал…
– Пей, не отрава! – сердито сказал Гронир.
Десятник отпил половину. Тысяцкий отобрал у него бокал и выплеснул остаток в рот. Снова потянулся к кувшину, но тот был уже пуст. Алый полез за другим, сковырнул кинжалом печать, но вытащить пробку одной рукой сразу не получилось. Гронир выругался, зажал кувшин между коленями.
– Слышь, Алый,– проговорил Гишмир,– я вот чего… Вашего-то арестовали.
– Кого – нашего? – не сразу сообразил Гронир.
– Ну, командующего вашего, Фаргала.
– Че-го? – Тысяцкий оставил в покое кувшин, уставился на гостя, как на ненормального.– Кто его мог арестовать, дубина?
– Император,– ответил Гишмир.– Думаешь, я вру? Да я сам его и отводил!
Гронир помолчал некоторое время, потом высказал, что он думает о Царе царей. Речь его была длинной и образной. Выговорившись, Алый замолк, угрюмо глядя на пробку, потом вдруг схватил кувшин и запустил в стену. Темное вино брызнуло во все стороны.
– Жаль, что так вышло,– пробормотал Гишмир.– Небось напели царю худое, а он и уши развесил.
– Напели, говоришь? – наливаясь яростью, прохрипел тысяцкий.– Хрен! Когда этот безмозглый выползок гадюки погнал нас демонам в пасть, никто ему в уши не пел! Вонючее отродье выгребной ямы!
– Ты полегче, Алый,– проговорил Гишмир.– Это все ж таки Император, любимец Ашшура…
– Ядовитой паучихи он любимец! – прорычал Гронир.– Башку ему отрежу!
Он дернулся, словно хотел схватиться за меч, но вместо правой руки тысяцкого сейчас болтался пустой рукав, а меч…
Гронир уткнулся лицом в скатерть и заплакал.
– Алый…– неуверенно произнес Гишмир.– Ну ты что, Алый? Ты что? Думаешь, я не понимаю… Ты это брось, слышь? У тебя ж, говорят, покровитель есть, из знатных, пошел бы к нему…
Гронир вскинулся, глянул бешено:
– Нету! Помер мой покровитель! Понял?
– Ну… Ну помер. Но ты ж не последний человек, Алый? Придумай что-нибудь…
– Что? – Гронир заскрипел зубами.
– Может, ему… это… сбежать?
– Как?
– Да просто.– Гишмир мотнул головой, лицо его стало отчаянным: – Поговорю с сотником, поставит меня в караул к темнице, а я его и выпущу. Я для тебя все, Гронир! Ты ж мне шкуру спас!
– А он – мне,– буркнул тысяцкий.– И не только мне.
Глядел он по-прежнему угрюмо, но отчаяния в глазах поубавилось.
– Я его выпущу,– решительно произнес десятник.– А ребята мои… ну, они мешать не станут. Но дальше – ты сам, потому как сквозь стражу мне его не провести. А тебе?
Гронир нахмурился, но тут же лицо его прояснилось.
– Есть мыслишка,– сказал он.– Попробуем.
Он повеселел, и Гишмир тоже улыбнулся. Но тут же помрачнел.
– А…– проговорил он.– Ничего не выйдет.
– Это почему?
– Да царский маг его все равно вынюхает.
– Не вынюхает! – уверенно сказал Гронир.– Да и нет его во дворце, мага-то. С войском он. Ладно, все!
