Вокруг сокта мгновенно образовалась толпа. Восхищенные зрители (те, кто поставил на него) не скупились на похвалы. Кожаный мешочек с монетами, который сокту вручил зазывала, темнокожий бросил потерявшему пальцы.
– Выходит, он дрался бесплатно? – удивился Фаргал.
– Плевать ему на эти гроши,– ухмыльнулся Шорг.– У себя на островах он большой человек. И имей в виду, сотник: даже бедный сокт – это все равно что очень богатый карнагриец. Пошли, пора вас познакомить.
Бесцеремонно растолкав толпу, Шорг пробился к победителю.
– Хой, вождь! – крикнул он.– С меня выпивка. Я опять на тебе нажился.
Бледнокожий и беловолосый полукушога своеобразно смотрелся рядом с чернокудрым темно- коричневым соктом. Только глаза у них были почти одинакового цвета.
– Мой сотник.– Шорг кивнул на эгерини.– Фаргал. А это Люг Смертный Бой. Драчун и бабник, как все сокты, но зато – боец, сам видел!
– Видел, да,– согласился эгерини.
– Я тоже видел,– сказал сокт, сдвинув на затылок шлем.– Бьюсь об заклад на шесть рыжих – с твоим сотником мне не управиться. Наблюдал тебя на Арене, Фаргал,– пояснил он.– Ну, Белый, спор?
– Ты поддашься! – ухмыльнулся Шорг.– Как насчет «Бабочки», вождь?
– Идет,– согласился сокт.– Плачу я.
– Пополам.
– Согласен. Ты с нами, Фаргал?
– Куда? – спросил эгерини.
– Развлекаться!
Сокт засмеялся и с силой метнул копье вверх. На высоте почти двенадцати локтей копье перевернулось и устремилось вниз. Толпившиеся вокруг шарахнулись в стороны, только Шорг и Фаргал остались на месте.
Люг поймал копье раньше, чем наконечник ударил в мостовую.
– Ну как?
– Пошли.
Фаргал почувствовал, как тепло, исходящее от этого человека, согревает его сердце. Эгерини еще не знал, что темнокожий вождь Люг Смертный Бой станет его ближайшим и единственным другом на много- много лет.
– Нет, ты евнух, честное слово! – воскликнул Шорг.– Ты погляди, какая девочка! Ты погляди, какая у нее нежная шерстка!
Тысяцкий задрал тунику танцовщицы.
– Неужели тебе не хочется…
– Нет,– сказал Фаргал.– Не хочется.
– Ты не мужчина,– разочарованно проворчал Шорг.– Гляди, как она на тебя смотрит. Да она уже сок пустила, клянусь гузном Ашшура! – Тысяцкий сунул руку между блестящих от ароматического масла ног девушки. – Ну точно! Он тебе страшно нравится, малютка, верно?
– Он такой сильный! – Девушка улыбнулась кокетливо.– Можно, и я посмотрю, что у него под набедренной повязкой?
Она вывернулась из рук Шорга и прыгнула на колени Фаргала:
– Ты такой…
Эгерини поднял ее над головой и без особых усилий отшвырнул на дюжину шагов. Прямо в пруд.
– Пусть остынет,– сказал он.– Белый, запомни: меня не интересуют эти женщины.
– А какие тебя интересуют? – не унимался захмелевший тысяцкий.– Ты только скажи – и все будет.
– Ну-ка, Фаргал! – подхватил сокт.– Скажи нам, каких женщин ты любишь,– и мы от тебя отстанем. Говори, сотник, разве мы не друзья?
– Когда-то, когда мне было четырнадцать, я влюбился в фетсианку.
– Ого! – Сокт одобрительно причмокнул губами.– Ценю твой вкус. Кто она была?
– Танцовщица.
Вино ударило ему в голову.
– Танцовщица и колдунья.
– Выпьем за нее!– воскликнул сокт.– Фетсианка, танцовщица, колдунья! Лучше не бывает, клянусь девственностью моих жен! Где твой бокал, Белый? Мы пьем или нет? У тебя есть вкус, сотник! Фетсианская плясунья! Лучше не бывает!
– Бывает,– сказал эгерини.
– Вздор,– отмахнулся Люг, но глаза его вспыхнули.– Докажи!
Фаргал покачал головой. Он был пьян, но не настолько.
– Она должна быть по меньшей мере богиней, да, Фаргал?
Эгерини напрягся, он не сразу понял, что это шутка.
Люг повернулся в поисках лютни и обнаружил ее на скамье беседки. Идти за ней сокту было лень, потому он пошарил в траве, нашел камешек и запустил в одну из плещущихся в пруду девушек.
– Рыбка! – крикнул он.– Принеси мне музыку.
Девушка тут же выбралась из воды и, грациозная, как олененок, побежала к беседке. Через мгновение она присела на корточки рядом с соктом и подала ему инструмент. Прозрачные капли сбегали по ее коже, сливаясь в извилистые ручейки. Сокт рассеянно потрепал ее по колену.
– Спасибо, рыбка, иди играй,– сказал он, но девушка словно не услышала.
Фаргал с любопытством глядел на темнокожего островитянина. Ему в голову не могло прийти, что этакая боевая машина может играть на лютне.
Оказалась, может. И не так уж плохо.
Сокт швырнул лютню на траву. Струны жалобно загудели. Девушка загадочно улыбалась, пропуская меж пальцев черные мокрые волосы. Люг поймал зачарованный взгляд Фаргала, подмигнул и, сверкнув белыми ровными зубами, сообщил:
– Сочинил не я – Сурнаш-Гин, придворный поэт вашего Императора.
– Хорошо…– прошептал эгерини.
Перед внутренним взором его еще стояли белые колонны храма Таймат.
– Видел бы ты самого поэта,– усмехнулся сокт.– На редкость омерзительное зрелище. Не то что ты, малышка!
Сокт сгреб длинной рукой девушку и опрокинул на траву. Девушка взвизгнула и захихикала.
Фаргал отвернулся. И увидел, что Шорг Белый спит, открыв рот и раскинув по траве жилистые обезьяньи руки. На волосатой груди его устроился большущий богомол и покачивал иззубренными лапками.
«Почему я здесь? – подумал Фаргал.– Зачем я здесь?»
3
Прошло два месяца. Один из них, к своему огорчению, Фаргал провел относительно мирно. Возглавлял охрану доверенного посла, отправленного Императором в Верталн. Шорг и Люг в один голос утверждали, что это – знак особого доверия, но Фаргал предполагал, что его выбрали как уроженца Эгерина.
Посольство, насколько слышал Фаргал, завершилось удачно. Император Хар-Азгаур заверил брата-
