ним в ходе Великой Битвы. Вы достаточно изучили мою личность, чтобы понять: ни то ни другое для меня неприемлемо. Но потомство думает лишь о своих династических интересах. Сейчас они слишком заняты приготовлениями к Битве, поэтому допекают меня изредка, мимоходом, и все же я нигде не могу спать спокойно, кроме как в комнате без дверей. Вы и ваша группировка не в силах защитить меня от массированных атак, которыми руководит Ноданн. Они настроены очень решительно. А во сне я уязвима. Не могу же я на всю оставшуюся жизнь запереть себя в доме Бреды или отбиваться от этой шайки дикарей!
— Но мы пытаемся изменить прежнее законодательство! — вскричал Дионкет. — Ты могла бы помочь нам в борьбе против потомства Нантусвель!
— Как вам известно, мой ум абсолютно неагрессивен. Сначала добейтесь своих великих перемен, а потом обращайтесь ко мне.
— Да поможет нам Тана, — смиренно ответил лорд Дионкет. — Когда ты намерена нас покинуть?
— Скоро, — ответила Элизабет, снова взглянув на спящее дитя. — Я проведу курс терапии с несчастными малютками, чтобы вы и ваши самые талантливые ассистенты могли понаблюдать за ходом лечения. Возможно, вам удастся усвоить программу.
— Мы очень благодарны тебе за руководство… А теперь, если не возражаешь, давай ненадолго оставим эту скорбную обитель. Хотя ты искусно прячешь свои чувства, я знаю, контакт с «черными торквесами» угнетает тебя. Пойдем на террасу, подальше от патологической ауры больного.
Высокая фигура в красно-белых одеждах выплыла из палаты в прохладный мраморный коридор, а затем на обширную, выходящую в сад террасу. Отсюда, с Горы Героев, открывался великолепный вид на город, на весь полуостров, солончаковые пустоши и лагуны, раскинувшиеся под ярким полуденным солнцем. Казалось, солнечные лучи зажигают засевший в мозгу крик боли и отчаяния маленьких умишек. Дневное сияние так ослепило Элизабет, что она споткнулась и… услышала зов:
«Ясновидящая Элизабет Орм, ответь!»
Дионкет взял ее за руку и, произнося слова ободрения, отвел в тенистый уголок, где стояли плетеные стулья.
«Элизабет, Элизабет!»
Слабый, искаженный, но такой отчетливый человеческий голос. Чей он?
— На тебя повлияло общение с этими бедняжками, неудивительно. Посиди здесь, я принесу что-нибудь тонизирующее.
Мог ли Дионкет расслышать? Нет. Способ общения был исключительно человеческий, она сама его едва уловила.
— Просто попить чего-нибудь холодненького, — попросила она.
— Да-да, я мигом.
«Элизабет!»
«Кто ты, где? Я — Элизабет.»
«Это я (мы, Фелиция) Анжелика Гудериан! О, слава тебе, Господи! Сработало! Ах, черт, нить уходит, она слишком слаба, Анжели…»
«Я слышу вас, мадам Гудериан.»
«Grace a Dieu note 22, мы так боялись, так долго вызывали — и никакого ответа, послушай, мы… собираемся устроить налет на фабрику торквесов, нам нужна помощь Эйкена Драма, можно ли ему доверять, ты за него ручаешься?»
«Эйкен?»
«Да, да, le petit farceur! note 23 Но только в том случае, если на него можно положиться…»
Элизабет с удивлением воспринимала это кудахтанье, полубредовый набор смазанных умственных образов, облеченных в нелепые интонации, — далекий и нечеткий телепатический призыв был так насыщен тревогой, что лишь Великий Магистр мог извлечь из него смысл. Какая дерзость! Впрочем, дерзости бунтарям не занимать. Финия — наглядное тому свидетельство. Значит, и здесь у них может выгореть. Но… Эйкен Драм? Теперь ум его неподвластен даже ей. В нем, несомненно, был заложен потенциал высшего класса, быстро приобщившийся к полной активности. Что же она может им сказать о маленьком лукавом избраннике Мейвар — Создательницы Королей? Избраннике не по праву рождения?..
«Бреда?»
«Элизабет, я тебя слышу.»
«Данные. Прогноз.»
«Помоги им.»
«Безопасно?»
«То, что бесчеловечно, не может быть безопасно.»
«Я имею в виду — для моих друзей и человечества в целом?»
«О дальновидная, рациональная, фальшивая, равнодушная Элизабет!» (Ирония.) «Черт бы тебя побрал!»
«Мадам Гудериан?»
«Да, Элизабет.»
«Я все передам Эйкену Драму и постараюсь, по возможности, не посвящать его в детали вашего плана. Думаю, в конечном итоге его причастность принесет пользу человечеству. Однако ближайшее будущее чревато опасностями. Будьте готовы. Я сделаю для вас все, что в моих силах… пока жива.»
«О, спасибо, мы понимаем, ты сильно рискуешь, Элизабет, мы не можем, не должны потерпеть поражение!» (Страх, вина, надежда.) «Спокойно, Анжелика Гудериан! И все остальные, мои друзья…»
— Ну вот! — Дионкет появился на террасе с подносом. — Холодный апельсиновый сок как раз то, что нужно. Великолепный плод Земли вобрал в себя массу полезных компонентов: витамин С, калий и другие.
Элизабет с улыбкой взяла хрустальный бокал. Отдаленный голос потонул в хаосе мыслительных волн.
Давясь от смеха, Стейн своей геракловой лапищей огрел друга по спине. Но миниатюрная фигурка в золотом костюме не шелохнулась, будто отлитая из бронзы.
— Эйкен, малыш! Да это же чертовски здорово! Они идут! Наша старая Зеленая Группа движется сюда с железом и этой фотонной хреновиной! Ну, теперь мы всех тану вытолкнем на орбиту вместе с их вонючими торквесами! Сьюки будет свободна! Все люди, которые не хотят носить эту дрянь, будут свободны! Даже не верится!
Эйкен Драм плутовато ухмыльнулся.
— Н-да. Так говорит Элизабет.
Они сидели вдвоем на личной террасе Мейвар в Зале Экстрасенсов. Забытый обед остывал на столе. Яркое солнце поднялось высоко над празднично украшенной столицей, переполненной людьми и тану. По краю Серебристо-Белой равнины вытянулись вереницы маленьких черных палаток фирвулагов; среди них попадались более внушительные павильоны цвета охры, ржавчины и других оттенков земли, где нашла себе прибежище знать маленького народа. Огромные трибуны, выкрашенные в алый и голубой, фиолетовый и золотисто-розовый цвета, сооружались по обе стороны арены, где должны были происходить спортивные состязания, предваряющие кровавую Битву.
Стейн с непокрытой головой, в одной легкой тунике, так крепко схватил кубок охлажденного меда, что серебряная ножка едва не треснула.
— Эй, малыш! Думаешь, тебе удастся перезарядить их фотонную пушку?
— Что я могу сказать заранее, Стейни? Надо посмотреть. Но если речь взаправду идет только о том, чтобы вскрыть вшивенькую батарею, то для такого гения, как я — раз плюнуть!
— Э-эх!. — Великан шарахнул кубком по столу, расплескав напиток. — Дали бы мне эту пукалку! Лучше меня с ней никто не сумеет обращаться… Или ты сам хочешь ею заняться, а?
Эйкен задумался. Вытащил из вазы цветок, похожий на ромашку, и начал обрывать лепестки.
— Кто, я? Я должен одним ударом освободить человечество и разрушить королевство тану? Копьем Луганна? Да ты в своем уме?! Я, поди, и не подниму его. — Он бросал лепестки в остывшую подливку у себя на тарелке. — Видишь ли, Стейни, Копье для гуманоидов — что-то вроде священной реликвии. Тысячу лет
