кучерявых, как шкурка ягненка, облачков. Алексей перевел взгляд во двор, но там до сих пор никто не показался. Сыщик готов был предположить, что бабка отдала богу душу тотчас по возвращении в свою избенку, но Павла вдруг возникла на пороге сеней и рассеяла его подозрения. Постояв некоторое время на верхней ступеньке крыльца, бабка огляделась по сторонам и быстро засеменила через двор к низкой сараюшке, то ли к курятнику, то ли к полусгнившей баньке. Она что-то несла в руках, прикрывая краем столь же ветхой, как и весь ее наряд, темной шали.
Собачонка лениво трусила следом, а когда Павла вошла в сараюшку, зевнула во всю пасть, присела у порога и стала чесаться задней лапой, спасаясь от блох. Она с остервенением выкусывала их, каталась в пыли, затем отряхивалась, вновь принималась чесаться, да так, что клочья грязной шерсти летели в разные стороны, но своего поста не покидала.
Конечно, можно было заподозрить старуху в чрезмерной осмотрительности, но Алексей не стал забивать себе голову такими сложностями. Скорее всего псина сопровождала бабку из вечной собачьей преданности или просто пыталась развеять скуку и однообразие жизни при хозяйской конуре. Но нельзя сбрасывать со счетов и другое: животное почуяло запахи съестного и устремилось вслед за бабкой в надежде поживиться. Но опять же в таком случае собаки ведут себя более оживленно: ластятся, виляют хвостом, забегают наперед и лают в надежде, что хозяева расщедрятся на лакомый кусочек...
Мысли Алексея прервались шорохом за его спиной. Он быстро оглянулся. Илья сидел на корточках в паре шагов от него и довольно улыбался.
– Вишь, вашскобродие, не отучился еще бесшумно подкрадываться. Вы б сроду ничего не учуяли, да я шумнул слегка. А то за револьвер могли схватиться да пульнуть от неожиданности.
– Молодец, – похвалил его Алексей и спросил: – Что у тебя?
– Сведений добыл прилично, а вам уже судить, ценные они или пустяшные! – Илья опустился на траву рядом с Алексеем и оглядел его убежище. – Славно придумали. По правде, я вас сразу не заметил. Смотрю, вы тоже умелец в прятки играть?
– Умелец! – усмехнулся Алексей и приказал: – Докладывай быстро, без лишних подробностей, самое, на твой взгляд, важное. Если мне будет что-то непонятно, я спрошу или уточню. Понял?
– Понял, – кивнул головой Илья. – Чего тут не понять? Быстро и самое главное! – и принялся степенно и обстоятельно излагать: – Прошелся я вдоль по улице, поспрошал ближних и дальних соседей. Никто ничего не видел и не слышал. Мне даже помстилось, что бабку побаиваются и не хотят с ней связываться. И мужики, и бабы крестятся, плюются, будто о сатане речь идет. Закралось у меня подозрение: уж не местная ли это ведьма? Признайте, она на нее всем своим обличьем и одежей смахивает?
– Признаю, мне это тоже показалось, – согласился Алексей.
– Так вот, гляжу, от взрослых проку нет, рассказать ничего не рассказывают, решил я подкатиться к ребятне. Выловил чумазого босяка лет десяти от роду, он по дороге обруч от бочки гонял, и хитро так спрашиваю: «Скажи, парень, правда ли бабушка Павла черной свиньей оборачивается и везде по ночам шмыгает?» Он на меня посмотрел и важно так отвечает: «Нет, сам я свинью не видел, с ней Васька встречался. Она ему руку чуть не откусила, когда он ее дрыном поперек спины отходил. Бабка Павла после этого цельный месяц из дому не показывалась. А у Васьки рука чуть не сгнила, да бабка Серафима его травами вылечила. А сам я видел, как Павла в сову превратилась. Вылетела из трубы и на крышу избы дядьки моего, Евсея, села. А под утро случился там пожар, и все подворье сгорело дотла. Еле-еле скот успели спасти. Заполыхало сразу со всех сторон».
– Так это то подворье сгорело, которое за нашими спинами? – кивнул Алексей на пепелище.
– Нет, здесь другое! – махнул рукой возница. – Тут как раз новый дом стоял, который Павла выстроила. Говорят, Евсей его в отместку поджег. Полиция с этими делами разбиралась, но ничего не нашла. Свалили все на неизвестных злоумышленников и отчалили.
– А это кто тебе сообщил? Тот же мальчишка?
– Нет, он про сову и пожар рассказал – и тотчас бежать, словно пятки салом смазали. Я других мальцов решил спросить, но их с улицы точно ветром сдуло. Вспомнил я тогда про бабку Серафиму, что Ваське руку спасла. Она в десяти избах отсюда живет. Хибара чуть получше этой, но старуха славная оказалась, веселая, все без утайки мне про эту Павлу доложила. Оказывается, совсем она не ведьма, но тайно знахарствует, девок и баб пользует, которые решили от дитя избавиться. Повитуха, значитца. Серафима с ней не в ладах. Говорит: «Я травками лечу да корешками, то богоугодное дело, а она зельями да наговорами действует. Привораживает, присушивает, словом, сатанинское это занятие, отсюда и слухи по городу ползут, что Павла с нечистой силой якшается».
– Так, получается, что они соперницы? – засмеялся Алексей. – Одна – праведница, а другая – богоотступница! Интересно, как сама Павла к этой Серафиме относится? Наверняка уверена, что та тоже не благими делами занимается. В этих случаях сам черт ногу сломит, но не разберется.
– Правда ваша, господин начальник, – закивал головой Илья и, придвинувшись к Алексею поближе, перешел на шепот. – Но Серафима-то как жила в своей избушке, так и живет. А у Павлы изба не успела сгореть, а она уже, глянь, через год новый каменный дом возвела.
– Каменный дом? – Алексей чуть не потерял дар речи от неожиданности. – Какой каменный дом? А хибара?
– В том-то и дело. – Илья не скрывал торжества. – Эта хибара для виду. Для незваных гостей. А сам дом вон в том березняке стоит, на отшибе. – Он вытянул руку в сторону сплошной стены берез на опушке соснового бора. – Да вон, кажись, крыша виднеется. Железная! Во всем околотке крыши из теса, а у нее – железная!
– Постой, а здесь тогда что? – Алексей с недоумением уставился на развалюху. – Видишь, дым над трубой? Печь топится.
– Говорят, она недавно бобыля какого-то приютила. Он за огородом ходит да за курами. Это ведь не избушка, а курятник. Бобыль этот, Зосима, с курями, значитца, живет.
– Ну, бабка, – с досадой произнес Алексей, – ну, шельма старая, как сопливого щенка вокруг пальца меня обвела! Мы ж в этой засаде могли до утра просидеть и ничего не заметить. Выходит, мы Зосиму в окно видели, но каким образом он сумел хозяйку предупредить? Из дома никто не выходил...
– Да, может, она за яйцом приходила или провиант какой Зосиме приносила. Он ведь сам не великий ходок. Ногу отморозил по пьяни, теперь на деревянной скачет.
– Поразительно! – Алексей с веселым удивлением уставился на Илью. – Полчаса не прошло, а ты столько успел разведать, любой агент позавидует.
– Скажете тоже, – ухмыльнулся польщенно Илья. – Что мне – впервой? И не такое видали! А вас мне господь послал. Я потому и стараюсь, чтобы вы знали, кого рекомендуете. Я мужик старательный, и насчет водки – ни-ни!
– Прекрасно! – Алексей хлопнул его по плечу. – Непременно попрошу Тартищева определить тебя ко мне в помощники на время испытательного срока. Идет?
– Идет! – расплылся в довольной улыбке Илья и деловито справился: – Дальше докладывать?
– Докладывай!
– Дорога к новому дому идет во-он через ту сараюшку. – Илья вытянул руку в направлении полуразвалившегося строения, в двери которого бабка вошла и будто сгинула. – Заплот там давно упал. Бабка спускается по тропке к ручью, что течет в овраге, переходит мостик, а там – десяток шагов, и она на усадьбе. Дом торчит на семи ветрах, близко не подойти, но овраг подступает почти вплотную к самой усадьбе. Верхнюю часть его засыпали при строительстве. Я проверял, засаду можно там устроить. Грязно, конечно, бурелому навалено, мусору всякого, но туда никто не заглядывает...
– Ну, чертова старушонка! – выругался Алексей. – Сколько времени впустую потратили! Голова кругом пошла!
– Это вы в конопле посидели, надышались, – пояснил Илья. – На свежем воздухе все пройдет. Я, когда служил на Кавказе, видел, как местные ее курили. Цветки засушат, а потом перетрут – и заместо махорки. Самокрутку запалят или трубку. Веселые, бесшабашные! Конопля да мак у них вместо водки. Я как-то попробовал, поначалу и впрямь море по колено, а на следующий день тошнее, чем с перепоя.
– Так конопля дурманит, как опий?
– Опий не пробовал, оне его через кальян пользуют, нашему брату это не по карману! А конопля точно дурманит. Веселье разбирает, смеешься поначалу почем зря...
