Далай-ламу означает только одно: Москва намеревается таким образом утвердить в Тибете просоветский режим. Воцарение «Далай-ламы XIV» может быть подкреплено со стороны Советов военным вторжением.
На этом этапе нам необходимо столкнуть Англию и Россию на тибетском поле, а победителя выберем в зависимости от того, как будет развиваться ситуация.
2) По выполнении этого задания немедленно возвращайтесь в Москву: необходимо задействовать вашего агента Шрама в ОГПУ, в спецотделе, с целью прояснения принципиально важного для нас обстоятельства: является ли Николай Рерих агентом ОГПУ в Тибете и Индии, связан ли он с начальником спецотдела Бокием и не участвует ли в операции по захвату Тибета, разработанной в Москве. Косвенными данными на этот счет мы располагаем, но они требуют проверки.
В Сиккиме и Лхасе таким образом подготовьте свою агентуру, чтобы в случае необходимости она могла бы действовать.
Приступайте к осуществлению первого пункта без единого часа промедления.
Ф.ф.О.
18.IV. 1924 год
Берлин
Исаак Тимоти Требич-Линкольн все инструкции своего шефа исполнил быстро, четко и точно, в течение недели.
И четвертого мая 1924 года в калитку «усадьбы» мадам Сохрановой Лидии Павловны по-хозяйски постучал Иннокентий Спиридонович Верховой. Увидев постояльца в подслеповатое оконце своего домишки с геранью на подоконнике, дебелая вдовушка от неожиданности и счастья на мгновение совсем обомлела (как она потом объясняла товаркам). Потом, оглушительно хлопнув дверью, кинулась, тряся телесами, к своему «залетке», повисла на шее, запричитала, орошая грудь путешественника обильными слезами:
— Исхудал… Весь черный. Поди, какой день во рту ни маковой росинки…
Исаак, пропахший крепким мужским потом, грязными вагонами, дрянным табаком, гладил Лидию Павловну по широкой спине, озирался по сторонам. В Москве была весна, зеленый куст сирени у крыльца собирался цвести, робко посвистывала какая-то птаха, и Исаак Тимоти не мог понять себя: спазмы сжимали горло, тоже, того и гляди, слезы закапают…
«Да что же это такое? Как прикажете понимать?»
Своим новым зрением теперь уже почти черного мага он насквозь видел счастливую вдовушку, и не было в ней никакой его черноты, за которую другую (или другого) только ухватил — и уведешь к своим, притом с охотой. А у Лидуши — только любовь, жалостливость, мягкость душевная.
«Не было у меня никогда дома на этой земле, — растроганно думал Требич-Линкольн, нежно прижимая к себе Лидию Павловну. — И женщины не было, которая бы любила меня вот так, ни за что, просто потому, что я есть. Может быть… Может быть…»
Срочно.
Строжайше секретно.
С курьером (после расшифровки)
Немедленно прекратить все мероприятия, связанные с операцией «Тибет-XIV».
Вы на грани раскрытия английской контрразведкой. Этого не должно быть ни при каких обстоятельствах. Подчеркиваю: ни при каких.
Ваше разоблачение может стать началом грандиозного международного скандала, что надолго подорвет престиж: Советской России на Востоке, да и во всем мире. И вам. это, мягко говоря, не на пользу.
Дезавуируйте ваше превращение в Далай-ламу, для англичан (Бейли) окончательно, для Лхасы — «до поры». Настанет время, и мы продолжим операцию «Тибет-XIV».
Вам надлежит, все уладив по предложенному плану — чем скорее, тем лучше, но не позднее чем через два-три месяца, — отбыть в США. Во-первых, на какое-то время вам лучше всего исчезнуть с тибетского горизонта, пока улягутся страсти, а на Востоке время течет медленно. На период его протекания необходимо распространить легенду о том, что вас, Далай-ламу XIV, призвали «некие силы» (все это вы придумаете лучше меня), и ваше «возвращение» обязательно произойдет в будущем. Во-вторых, прежде всего для английской администрации в Индии, необходимо оформить все американские документы на вашу Трансгималайскую экспедицию, т.е. она должна продолжиться под американским флагом, подкрепленной всеми необходимыми официальными бумагами США, которых у нас с вами в полном необходимом наборе нет. Вам окажут в этом, плане всю необходимую помощь. Возможно, вместе с вами в Штаты поедет ваш научный секретарь, который вас встретит в Европе.
Постоянный канал связи, пока вы в Сиккиме, — через «Пророка».
Яхонт 20.IV. 1924 г. Москва.
Вся информация, которую Николай Константинович Рерих по конспиративному каналу получал из «центра», подписанная Яхонтом, означала: она от Глеба Ивановича Бокия.
Подполковник Бейли был уже в курсе: сработала не только дезинформация — как допускали в Берлине, подкинутая ему Магом, — но и английская разведка, как европейская, так и местная, подчиняющаяся Британской Индии, не дремала: у английского резидента в княжестве Сикким уже было несколько инструкций и справок, полученных из своих источников: русский живописец, эмигрант Николай Рерих может оказаться агентом красной Москвы, что становится особенно вероятным после фантастической, с точки зрения европейца, истории с его перевоплощением, реинкарнацией в Великого Пятого. Однако во всех инструкциях неизменно говорилось: «Действуйте осторожно. Не спугните. В случае, если вся эта история со шпионом Рерихом окажется блефом, мы опозоримся в глазах всего цивилизованного мира, станем посмешищем и испортим отношения с Соединенными Штатами Америки».
А казалось бы… Все можно прояснить одной короткой фразой: «Господин Рерих, я могу взглянуть на ваши документы, подтверждающие американскую принадлежность вашей экспедиции?»
Подполковник Бейли даже подумывал о тайном обыске в Талай Пхо Бранге, в отсутствие хозяев, которые, кстати, достаточно часто в последнее время совершали длительные многодневные походы — на раскопки в древние города, для натурных зарисовок или сбора экспонатов, пополняющих всевозможные коллекции. Вообще надо заметить; великие труженики эти Рерихи. А ведь Фредерик Маршман Бейли что-то слышал о невероятной русской лени.
Однако на обыск в жилых комнатах живописца и его супруги английский резидент не решился.
И упустил время: инициатива перешла к Николаю Константиновичу и Елене Ивановне.
Их встречи по-прежнему были частыми, дружескими; взаимная симпатия, казалось, возрастала, и лишь одна тема, похоже, по взаимному молчаливому согласию не затрагивалась: все, что связано с событием 8 апреля 1924 года, с реинкарнацией художника в Великого Пятого и всем, что за этим последовало.
Прошло почти три месяца.
И вот однажды, за вечерним чаем в бунгало подполковника Бейли, под монотонный шум буйного ливня за открытыми окнами (было начало августа, вступал в свои права сезон дождей) Николай Константинович сказал, резко сменив тему разговора (обсуждалась роль музыки и народных песен в жизни индийского общества):
— Мой дорогой друг, должен вам сообщить… И этим обстоятельством я расстроен. Нам предстоит разлука.
— То есть? — Фредерик Маршман, как ни старался, не смог придать своему голосу спокойствие — крайнее волнение прорвалось в нем. — Вы уезжаете? Продолжаете свою экспедицию?
— И да, и нет.
— Объясните, Николай Константинович! Не понимаю…
— Сначала я отправлюсь в Штаты, необходимо уладить кое-какие дела, прежде всего, финансовые. Не знаю, сколько уйдет на это времени. На ваше попечение оставляю супругу и сына. Думаю, мое отсутствие будет недолгим. Вернусь и — вы правы: надеюсь продолжить экспедицию.
— Каков же будет маршрут? — вроде бы без особого интереса спросил подполковник Бейли, потягивая ароматный чай из стакана в тяжелом серебряном подстаканнике.
— Планирую дойти до Монголии по западным территориям Индии и Китая, останавливаясь во всех городах, представляющих интерес… Ну, вам, подполковник, известны наши пристрастия. Будет долгий переход через пустыню Такла-Макан. А вернусь восточным маршрутом — через Китай, опять по пустыне, на
