сей раз это будет Гоби. Города Анси, Нагчу… Сака, Бутан. Это уже Тибет. Может быть, Лхаса. Если удастся. И — Индия, я опять здесь, в Сиккиме, но это, мой друг, пока лишь планы. В России говорят: человек предполагает, а Бог располагает.
— Грандиозные планы, — задумчиво сказал хозяин дома. — Значит, сначала в Штаты? А потом?
— Потом обратно в Индию. Куда же еще? Сюда, в Сикким, — Николай Константинович засмеялся. — А супругу и сына оставляю вам в заложники. — Живописец ненадолго задумался. — Есть еще одна причина, которая понуждает меня на время покинуть здешние места. Пусть утихнут страсти…
— Какие? — живо перебил английский резидент.
— Вся эта шумиха вокруг меня. Я говорю о так называемом опознании, о реинкарнации. Я уверен, вы в курсе. Я оказался не прав.
— То есть? — подполковник Бейли пристально смотрел на своего гостя.
— Видите ли, Фредерик, вначале всю эту историю я принял за некую игру, своеобразный театр. И нам с Еленой Ивановной было интересно, насколько все это серьезно воспринимается местным монашеством, ламами. Я был убежден, что все в глубине души понимают: разыгрывается древний ритуал, традиционная мистификация. Нас подвело европейское миропонимание. Оказывается, это серьезно.
— Слишком серьезно, — спокойно сказал подполковник Бейли. — Для монахов все произошедшее… Вы правы — реальность.
— Мы это осознали. И надо исправлять ошибку. Вот и уезжаю. Может быть, пройдут несколько месяцев, полгода, и страсти улягутся. Теперь, надеюсь, вы понимаете, о каких страстях я говорю?
— Понимаю, Николай…
«Ну вот и все, — с облегчением думал английский резидент, прислушиваясь к могучему, ровному гулу ливня за открытыми окнами. — Если, конечно, это не „большая игра“. А коли игра, на первом ее этапе он нас переиграл».
Поздно вечером, когда Николай Константинович рассказал жене об этом разговоре с подполковником Бейли, Елена Ивановна, лежа на диване под теплым пледом (последние дни ей нездоровилось, лихорадило, и она не выходила из дома), долго молчала, о чем-то думая. Потом сказала жестко, с напором, страстно:
— Все правильно, Николя!.. Здесь у нас все правильно! Но с твоим отъездом надо поспешить. Англичане все равно могут начать свое расследование, они дотошные. Впрочем… Ерунда! Сейчас меня больше заботит другое. Что в Москве, на Лубянке? Ведь для этого Бокия со товарищи все происшедшее — поражение! Рухнул грандиозный план.
— У них, убежден, разработаны и другие варианты, — подал голос Рерих. — На случай провала этого.
— Согласна! Я уверена, что операция «Тибет-XIV» — детище только ОГПУ. Скорее всего, о ней во всех деталях не осведомлено советское правительство. Во всяком случае, о нашем участии в ней там не знают. Не должны знать! Таково наше условие, — она засмеялась, — временного сотрудничества с ними. Но мы, Николя, не должны в дальнейшем быть послушным безголосым орудием в руках Бокия и его подручных. Мы просто обязаны взять инициативу в свои руки.
— Но каким образом, Лада?
— Тут есть только один путь. Ведь ты можешь ненадолго задержаться в Европе?
— Могу. И что же?
— Пойми, мы должны проявить инициативу, выйти на поверхность, показать свою самостоятельность. Словом, надо встретиться с кем-то на самом верху. Думаю, лучше фигуры наркома иностранных дел Чичерина нет. С Георгием Васильевичем ты знаком еще со студенческих лет, у вас прекрасные отношения. Были, по крайней мере.
— Но чтобы с ним встретиться, надо попасть в Москву! Ты представляешь…
— В крайнем случае, через надежных официальных лиц… Например, на первых порах в каком-нибудь советском посольстве довести нашу точку зрения до наркома Чичерина!..
— Какую точку зрения, Лада? Я не понимаю!
— Сейчас я попытаюсь растолковать все подробно. Я вот что надумала…
Глава 5
Двадцать второго сентября 1924 года Николай Константинович Рерих покинул Индию.
Во Франции живописца ждал его «научный секретарь» Владимир Анатольевич Шибаев. Он же Евгений Харитонович Будяго времен их первой встречи и дальнейшего знакомства в Англии в 1920 году, он же Горбун — тайный агент ОГПУ высшей категории. Однако со своим шефом в Соединенные Штаты Америки Владимир Анатольевич не отправился:
— Вас там встретит с распростертыми объятиями наш друг Луис Хорш, — заявил он Рериху. — Мы, пока будет длиться ваше плавание через океан, обо всем позаботимся.
— В таком случае, мой друг, у меня к вам просьба.
— Я весь внимание, Николай Константинович.
— Вы, пока я буду в Штатах, останетесь во Франции или?..
— Это зависит от обстоятельств. Если надо… Говорите конкретней.
— Я бы хотел встретиться с нашим послом… во Франции. Или в Германии. Неважно, с послом в любой европейской стране.
— Интересно! Что же тогда важно? Рерих на мгновение задумался.
«Другого канала у меня нет, — пронеслось в его сознании. — Иду ва-банк…»
— Важно, чтобы та информация, которую я доверю послу, попала в наркомат иностранных дел, лично к товарищу Чичерину. Это очень важная информация именно для внешнеполитического ведомства, которое осуществляет дипломатическую деятельность Советской России. В этой информации анализ изнутри всего, что происходит в Индии, Китае, Тибете, и конкретные предложения, как надо действовать именно на фронте дипломатии на Востоке. Некая идеологическая концепция действий, если угодно!
— Что же…— товарищ Шибаев задумался, низко согнувшись на своем стуле (они сидели за столиком открытого кафе на шумной марсельской улице), и горб его вознесся над головой, превратив Владимира Анатольевича в причудливое существо о двух головах. — Понимаю… Это действительно важно. Скорее всего, мы организуем вам встречу в Берлине с нашим послом в Германии, — быстрая довольная улыбка скользнула по лицу Горбуна. — В такой встрече возможен взаимный интерес. Отправляйтесь с Богом в Америку, а я здесь все организую.
Нельзя сказать, что в Соединенных Штатах Николай Константинович достиг всего, чего хотел. Несмотря на немалые его усилия, ходатайства, помощь и американских друзей, и скрытых «наших», имеющих связи в самых разных сферах американской жизни, а главное, совершенно не стесненных в финансовом отношении (примитивная русская взятка «из лапы в лапу» чистоганом здесь не срабатывала) — несмотря на все это Рериху не удалось получить гражданских паспортов США для себя и членов своей семьи.
Но он добился основного, что требовалось для продолжения Трансгималайской экспедиции под американским флагом — экспедиционного паспорта на весь состав его новой «команды», которая из Северной Индии двинется в дальнейший путь.
Зов продолжает звучать, дамы и господа! Надо идти вперед, к заветной цели. Да здравствуют странствия!..
Там же, в благословенных Штатах, был решен вопрос и о финансировании экспедиции. Во-первых, «наработали» определенные средства культурно-просветительные учреждения, созданные Рерихом в Америке, музей его имени в Нью-Йорке, различные фонды: определенные средства «накопили» проданные картины живописца. Но в целом собиралась незначительная сумма, если иметь в виду масштаб предстоящих затрат. И поэтому — во-вторых.
Во-вторых, состоялся конспиративный разговор на эту щекотливую тему без свидетелей с его главным американским покровителем, директором чикагского института искусств господином Луисом Хоршем, которого в Москве на Лубянке знали под кличкой «Буддист».
— Дорогой Николай Константинович, — сказал он (отчество маэстро оборотливый янки теперь произносил без запинки — выучил за время разлуки), — никаких проблем с финансированием вашей экспедиции не будет. Ваш маклер выделяет на первое время один миллион долларов.
Художник, философ и исследователь Востока не стал уточнять, кто такой этот маклер. Он его, а вернее,
