связали для тебя память о мучениях с моим образом, но ни как они это сделали, ни зачем – мне непонятно.
– Тьма! Но ведь от того, что ты стоишь здесь, это понятнее не станет. Да и другие дела с места не сдвинутся.
Шагнув к столу Лидрал смотрит на ломтик сыра, потом на нож... и ее пальцы, словно сами собой, обхватывают рукоятку. Доррин, угрюмо размышляя о том, что бы еще ему предпринять, поворачивается к ней и видит, что глаза ее неожиданно сделались пустыми. Перехватив рукоятку поудобнее, Лидрал делает шаг ему навстречу.
Глаза Доррина расширяются, он отступает.
Она поднимает нож.
– Что с тобой?
Доррин пятится. Лидрал наступает, перехватив рукоять обеими руками и нацелив острие ему в сердце.
Глядя ей в глаза, юноша пытается воздействовать на нее гармонией, но она упорно движется вперед.
Он сосредоточивается, однако в этот миг глаза женщины белеют и она, в стремительном прыжке, наносит ему удар в грудь.
Успев отпрянуть – острие на волосок не достигает цели – юноша хватает ее за запястья, но мускулы Лидрал вздуваются и она вырывается из его хватки. Нож снова нацелен на Доррина.
Отступая, он больно ударяется бедром об угол стола и едва успевает перехватить запястье нападающей обеими руками. Но рука Лидрал кажется выкованной из стали – она одолевает, и нож медленно приближается к его телу.
Остолбеневшая Мерга застывает на пороге с разинутым ртом.
Доррин выпускает запястье Лидрал и отскакивает, опрокинув лавку.
Увернувшись от следующего удара, юноша неожиданно бросается вперед и притягивает Лидрал к себе.
Ему кажется, что по груди бежит струйка огня, но он, не обращая внимания на боль, ухитряется перехватить и вывернуть ее кисть.
Нож с глухим стуком падает на пол.
С трудом собрав то немногое, что осталось от его чувства гармонии, Доррин направляет этот темный поток на Лидрал. У той подкашиваются ноги. Шатаясь, он поддерживает ее за плечи, не давая упасть, хотя правое его плечо жжет огнем.
– Мастер Доррин... что же это? Мастер Доррин... – беспомощно лепечет Мерга.
Не выпуская обмякшее тело Лидрал, Доррин косится на свою рану. Она кровоточит, но кажется не слишком глубокой. Впрочем, почем ему знать: до сих пор его ножами не пыряли.
– Зачем... зачем ты меня мучил? – Голос Лидрал звучит чуть ли не по-детски, а сама она полулежит в его объятиях.
– Да что заладила... «мучил, мучил»! – не выдерживает Доррин. – Сама только что чуть меня не прирезала! – стараясь не морщиться от боли, он сажает ее на стул, а нож отбрасывает ногой по направлению к Мерге. – Прибери эту штуковину.
– Но ты бил меня плетью... – стонет Лидрал. – Хлестал меня... так больно.
– Да я пальцем тебя не тронул! И не смог бы, даже появись у меня такое намерение, – ворчит Доррин, прощупывая чувствами свою рану. Надо бы поскорее присыпать ее порошком звездочника.
– И то сказать... разве ж он бы смог, – повторяет за ним Мерга, поднимая и вытирая нож. Взгляд ее перебегает с сидящей за столом женщины на окровавленное плечо Доррина.
Глаза Лидрал расширяются.
– Я... пыталась тебя убить? – произносит она дрожащим голосом. – Убить? Тебя... я... – тело ее сотрясается от рыданий.
– Мы сделаем все, что надо, – говорит Мерга, подходя к столу и указывая на раненое плечо Доррина.
Юноша открывает дверь в кладовку, где хранятся лечебные снадобья, и шарит по полкам, прислушиваясь к доносящимся с кухни словам.
– ...это же такой человек... целитель... мухи не обидит...
Стискивая до боли зубы, Доррин думает, что кое-кого он все же обидит. И очень сильно.
CVII
Засветив в предрассветных сумерках лампу, Доррин тянется к повязке на плече, но, заслышав приближающиеся шаги, опускает руку.
В коридоре перед кухней появляется Лидрал в накинутом поверх сорочки одеяле.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает он, подкручивая фитиль. – Я не хотел тебя будить.
– Хорошо... плохо... Тьма, что я могу сказать? Они хотели, чтобы я убила тебя... – Лидрал ежится и придерживается рукой за стену.
Доррин протягивает ей руку, но она подается назад:
– Нет... прости... Это сильнее меня... – ее снова начинает бить дрожь. – Я люблю тебя, но не могу к
